Говардс-Энд - Эдвард Форстер

Чарльз не обращал на нее внимания. Автомобиль с удравшими пассажирами очень медленно ехал дальше, вниз с холма.

— Там мужчины! — подхватили все хором. — Мужчины все уладят.

— Мужчины не могут этого уладить. О, это просто нелепо! Чарльз, я прошу вас остановиться.

— Незачем нам останавливаться, — протянул Чарльз.

— Незачем? — переспросила Маргарет и выпрыгнула из машины.

Она упала на колени, порвала перчатки; шляпа съехала ей на ухо. Вслед раздались взволнованные крики.

— Вы ударились! — воскликнул Чарльз, который выпрыгнул за ней.

— Конечно, ударилась! — парировала она.

— Могу я спросить, зачем…

— Здесь нечего спрашивать, — отрезала Маргарет.

— У вас рука в крови.

— Знаю.

— Мне родитель голову оторвет.

— Надо было раньше об этом думать, Чарльз.

Прежде Чарльзу не доводилось бывать в подобной ситуации. От него ковыляла прочь взбунтовавшаяся женщина, и эта картина была слишком необычной, чтобы у него осталось место для гнева. Только когда к нему присоединились остальные пассажиры, он пришел в себя. Как вести себя с этими людьми, он знал — и приказал всем немедленно вернуться в автомобиль.

Вдали появился Альберт Фасселл.

— Все в порядке! — прокричал он. — Это была не собака, а кошка!

— Вот видите! — торжествующе воскликнул Чарльз. — Всего лишь паршивая кошка.

— Для одного худенького у вас в машине место найдется? Я сбежал, как только понял, что это не собака. Там водители утешают девушку.

Но Маргарет все равно шла вперед. Почему девушку должны утешать водители? Дамы прячутся за спинами мужчин, мужчины прячутся за спинами слуг — вся эта схема ложна, и Маргарет должна бросить ей вызов.

— Мисс Шлегель! Боже правый, вы порезались!

— Я только пойду и посмотрю, — сказала Маргарет. — Не ждите меня, мистер Фасселл.

Второй автомобиль вывернул из-за угла.

— Все в порядке, мадам. — Теперь это произнес Крейн, который взял за правило обращаться к ней «мадам».

— Что в порядке? Кошка?

— Да, мадам. Девушка получит за нее компенсацию.

— Очень грубияно била девушка, — сказал Анджело, с глубокомысленным видом выглянув из третьей машины.

— А вы на ее месте не были бы грубым?

Итальянец развел руками, словно говоря, что он и помыслить не может о грубости, но непременно готов ее выказать, если Маргарет это доставит удовольствие. Ситуация становилась абсурдной. Джентльмены вновь засуетились вокруг Маргарет, предлагая помощь, а леди Эдсер начала бинтовать ей руку. Маргарет, тихо извинившись, поддалась на уговоры, и ее отвели назад к машине. Пейзаж вновь заскользил мимо, исчезли одинокие домики, и перед ними на своей покрытой дерном подушке вырос замок. Компания прибыла на место. Маргарет, без сомнения, уронила себя в глазах общества. Впрочем, у нее было впечатление, что все их путешествие из Лондона нереальное. У этих людей не было никакой связи с землей, с тем, чем дышит земля. Их удел — пыль, вонь и космополитическая болтовня, а вот девушка, чью кошку они сбили, жила куда более глубокой жизнью.

— О, Генри! — воскликнула она. — Я так дурно себя вела. — Она выбрала такую линию поведения. — Мы сбили кошку. Чарльз говорил мне, что не надо выпрыгивать, но я выпрыгнула и — полюбуйся! — Она протянула ему свою забинтованную руку. — Вот как шлепнулась твоя бедняжка Мег!

Мистер Уилкокс смутился. Он стоял в холле в вечернем костюме, встречая гостей.

— Она думала, что это собака, — добавила миссис Уоррингтон.

— Да, собака — друг человека! — вставил полковник Фасселл. — Собака всегда помнит хозяина.

— Ты сильно ушиблась, Маргарет?

— Даже говорить не о чем; к тому же рука левая.

— Ну тогда быстренько иди переоденься.

Она повиновалась, как и все остальные. Затем мистер Уилкокс обратился к сыну:

— Ну, Чарльз, что там у вас стряслось?

Чарльз честно рассказал, что произошло. Описал случившееся, как ему это представлялось. Альберт раздавил кошку, и у мисс Шлегель, как и у любой женщины, сдали нервы. Ее благополучно пересадили в другую машину, но когда автомобиль тронулся, она снова выскочила, несмотря на все уговоры. Немного пройдя по дороге, она успокоилась и попросила прощения. Отец принял объяснение сына, но ни тот ни другой не поняли, как искусно Маргарет подготовила для него почву. Такое толкование весьма удачно согласовывалось с их взглядами на женскую природу. Однако после ужина, сидя в курительной комнате, полковник высказал мнение, что мисс Шлегель совершила свой поступок из озорства. Он прекрасно помнил, как в юности, когда ему однажды случилось быть в гавани Гибралтара, девушка — тоже, кстати, красивая — на спор прыгнула за борт. Он как сейчас видит ее и всех ребят, которые ринулись следом за ней. Но Чарльз и мистер Уилкокс пришли к заключению, что в случае с мисс Шлегель дело было все-таки в сдавших нервах. Чарльз был мрачен. Ну и язык у этой женщины. Прежде чем покончить с ними, она скомпрометирует отца. Он медленно поднялся на холм, где стоял замок, чтобы все обдумать. Вечер был восхитительный. С трех сторон Чарльзу что-то нашептывала небольшая река, несшая вести с запада; над его головой на фоне неба вырисовывались узоры руин. Чарльз принялся тщательно разбирать отношения своих родных с этой семейкой, и вот наконец Хелен, Маргарет и тетя Джули предстали перед ним участницами хорошо продуманного заговора. Отцовство сделало Чарльза подозрительным. У него уже было двое детей, которых требовалось вырастить и поставить на ноги, потом появятся еще, и с каждым днем вероятность того, что его отпрыски станут богатыми людьми, уменьшалась. «Это очень хорошо, — размышлял он, — что родитель собирается быть справедливым ко всем, но нельзя же быть справедливым до бесконечности. Деньги не тянутся как резина. А что будет, когда у Иви появятся дети? И уж если на то пошло, то же самое может случиться и в семье отца. На всех не хватит, поскольку ни от Долли, ни от Перси никаких поступлений не жди. Проклятье!» Чарльз с завистью посмотрел на Онитон-Грейндж, из окон которого лился свет и слышался смех. В общем и целом, эта свадьба влетит в копеечку. По террасе прогуливались две дамы, и когда до его слуха донеслось разложенное на слоги слово «империализм», Чарльз догадался, что одна из них его тетя. Она могла бы ему помочь, если бы у нее тоже не было собственной семьи. «Каждый сам за себя», — повторил он. Принцип, некогда вселявший в него бодрость, прозвучал достаточно мрачно среди руин Онитона. Чарльзу не хватало отцовской деловой хватки, поэтому для него так важны были деньги, и он боялся, что без богатого наследства его дети могут оказаться бедняками.

Пока он сидел в раздумье, одна из дам спустилась с террасы на луг. По белевшей в темноте повязке он признал в ней Маргарет и, чтобы огонек его не выдал, потушил сигару. Маргарет, петляя, поднялась на холм; временами она наклонялась, словно хотела погладить дерн. Предположение абсолютно неправдоподобное, но Чарльзу на мгновение показалось, что эта женщина в него влюбилась и вышла специально, чтобы его соблазнить. Он верил в существование соблазнительниц, без которых не обходится жизнь сильного человека, а поскольку был напрочь лишен чувства юмора, то не смог прогнать эту мысль улыбкой. Маргарет, помолвленная с его отцом и приглашенная на свадьбу к его сестре, шла своей дорогой, не замечая Чарльза, и ему пришлось признать, что он ошибся. Но что она делала? Зачем она карабкалась по камням, цепляясь платьем за ежевику и репейник? Обходя главную башню замка, она, должно быть, оказалась с наветренной стороны и почувствовала запах его сигары, потому что крикнула в темноту:

— Ау! Кто здесь?

Чарльз не ответил.

— Сакс или кельт? — продолжила она со смехом. — Впрочем, не важно. Кто бы вы ни были, придется вам меня выслушать. Я влюблена в это место. Я влюблена в Шропшир. Я ненавижу Лондон. И как я рада, что это будет мой дом. О Господи! — Теперь она двигалась назад, по направлению к дому. — Как здорово, что мы приехали!

«От этой женщины добра не жди», — сжав губы, подумал Чарльз. Через несколько минут он последовал за нею, потому что земля начала сыреть. От реки стал подниматься туман, и вскоре воды уже не было видно, хотя речной шепот зазвучал громче. На валлийские холмы обрушился ливень.

26

На следующее утро мыс покрылся легким туманом. Погода обещала быть хорошей, и очертания замка на холме с каждой минутой становились яснее. Маргарет вглядывалась в даль, пока не увидела главную башню, а солнце меж тем позолотило бутовую кладку и добавило голубизны в белое небо. Тень дома, сгустившись, упала на сад. Снизу в окно Маргарет посмотрела кошка и мяукнула. Наконец появилась река, все еще удерживающая туман среди своих поросших ольхой берегов, и видимая лишь до холма, который заслонял верховья.