Попаданец со шпагой-1 - Вячеслав Коротин

— Итак: кому и зачем я понадобился? Будешь врать – распорю глотку с чистой совестью. Ну?

— Ваше благородие, не знаю я, наняли за пятьдесят целковых, — поплыл клиент. — Главный – кучер, он договаривался…

Понятно, что кучер не просто нанятый, явно в деле.

— И что, без тебя договаривался? — я слегка наколол кожу на шее допрашиваемого.

— Ай! Перестаньте! — хочет жить сучонок. — Это был молодой господин, которого я не знаю.

— Иностранец?

— Да русский вроде бы.

Интересно, какому русскому я понадобился? И зачем? Ведь явно живым довезти хотели…

— Точно русский?

— Да точно. У него ещё правая рука еле двигалась…

Оба-на! Чего-то я не въехал. Кнуров что ли за мной охотится? Битому неймётся?

— Так, а с этого места подробней, как выглядел?

— Не помню я точно, — голос "лейб-гусара" был просто плачущим, — ну ваших лет, брюнет, слегка лысоват, рука вот опять же… Как я ещё могу объяснить?

Ладно, из этого чмыря много сейчас не вытащить, а время дорого…

— И как же вы собирались меня передать заказчику?

— Вы меня не убьёте?

— Будешь себя хорошо вести – поживёшь ещё. Так что?

— Скоро уже остановимся, а там ждут. Не знаю кто – нам приказано вас туда привезти и не более.

— Что-то ты недоговариваешь, друг ситный. Вы как меня передавать собрались? Скомандуете, а я тут же и послушаюсь?

— У Семёна пистолеты, — мрачно пробубнил лжеофицер.

— Понятно. Крикни ему, чтобы остановился. Ну!

— Так меня же тогда, ежели что…

— А я тебя прямо сейчас, придурок. Кричи, гадёныш! — я трижды бухнул кулаком в стенку кареты. — Ну!

— Семён! Останови!

Мы встали, и послышался стук сапог спрыгнувшего с козел кучера – насторожился, идёт сам проверить, в чём дело. Своевременно выскочить наружу не удалось. Ладно, играем другой сценарий. Я, не отрываясь, смотрел на ручку дверцы. Как только заметил её шевеление, сразу вмазал ногой, со всей "пролетарской ненавистью". И немедленно вперёд!

Это конечно не дверца грузовика, но ошарашил её удар кучера здорово. Секунды на две как минимум, а мне больше и не надо – прыжок из кареты и шпага впереди меня…

Целился я в лицо – грудь дело ненадёжное в такой ситуации. И шинельку для начала пробить нужно, и в грудную кость не угодить, да и по рёбрам скользнуть может…

Но такого попадания не ожидал: думал, что если распорю этому Семёну щёку, то от боли и неожиданности лжекучер подарит мне ещё несколько секунд, а там он уже и без пистолетов…

Клинок вошёл прямо в глазницу. Практически на ладонь. Не жилец.

А ведь бабахнуть из пистоля своего успел, сволочь. Пусть с задержкой, пусть "в божий свет", но пальнул…

И рухнул без звука, ну то есть только со звуком падения тела.

Интересно: в таких ситуациях как пальба на улицах люди будут сбегаться или прятаться? В моё "бывшее" время точно бы по "норам" разбежались. Вплоть до милиции-полиции.

Подождём и посмотрим как "тут".

Оказалось – довольно шустро. Городовой, или как его тут называют, нарисовался в течение десяти минут. Я представился и сдал "туловище" кучера вкупе со лжегвардейцем представителю власти. А в ожидании оного я просто сидел на крыльце ближайшего дома. Даже не стал осуществлять "экстренное потрошение" клиента. Вот просто нахлынула "пустота". Наплевать на всё и даже больше. Но главное, что именно НАПЛЕВАТЬ. Устал. Надоело, не хочу больше.

Пусть я убил человека, который сам хотел сдать меня палачам, пусть он значительно более гнусное существо, чем те, кого я убивал на арене – те собирались отобрать мою жизнь за деньги, но ведь ставили на кон и свою, и ею расплатились. Этот же хотел навариться на моей смерти "из-за угла". На чём и погорел. И совершенно его не жалко. Одним варнаком на свете стало меньше. Можно считать, что я спас несколько жизней… И почему-то всё равно муторно…

От подобного рефлексирования меня и спас местный полицейский, деловито принявшись разбираться в произошедшем.

Сурово рыкнув на собирающуюся толпу любопытных, служитель закона спокойно выслушал мои объяснения, уяснил ситуацию и предложил проехать к начальству. Ну да кто бы сомневался…

Тело кучера решили положить в карету, решение не только мудрое, но и единственное разумное. Мой "упакованный" спутник испуганно вжался в самый угол, когда к ногам положили труп соучастника. Очень хорошо. Замечательная компания для недолгого пути, весьма способствует размышлениям о "тернистом пути греха". Как и зуботычина, лениво и буднично отвешенная полицейским чином вляпавшемуся гаврику – грамотно, пусть ощутит себя "мясом", с которым церемониться не будут, пофантазирует о ближайших перспективах…

— Я сяду за кучера, — предложил городовой, — а вы, ваше благородие, не откажите проехаться с этим татем в карете: всё же кой-какой пригляд за ним нужен.

— Разумеется. Далеко ехать?

— Да рядышком туточки, даже заскучать не успеете. И… Это… Спасибо вам за Сеньку.

— За кого?

— Да вы же Сеньку Махова закололи – душегубец известный. Каторга по нему давно горючими слезами плакала, но никак поймать не могли.

Поехали. В разговоры с киднеппером-неудачником я решил по дороге не вступать и не выяснять "как он дошёл до жизни такой" – пусть помается.

Ну и ему блатная гордость не позволяла первому начать беседу. Но было очень заметно, как напрягся болезный в предвкушении общения со стражами правопорядка. Так и промолчали всю дорогу.

Остановились у достаточно обычного дома, но было заметно, что это некая государственная контора, хотя может я просто знал, что едем мы не в оперу и не на банкет, да и стоящий у подъезда ещё один, вроде их в эти времена будочниками называли, создавал соответствующую атмосферу.

Меня провели в кабинет на первом этаже, где за обширным столом восседал круглолицый лысоватый чиновник. Полицейский, вместе с которым мы прибыли с Васильевского склонился над ухом начальства и что-то возбуждённо зашептал. Лицо чиновника было непроницаемым, только один раз он удивлённо поднял брови.

Выслушав подчинённого, местный, как я понял "участковый", кивком головы отпустил его и с интересом посмотрел на вашего покорного слугу.

— Разрешите представиться: коллежский асессор Штауфенберг Илья Адольфович. С кем имею честь?

Я представился.

— Очень приятно, господин адъюнкт. С учёными пока встречаться не приходилось. Прошу вас рассказать о произошедшей с вами неприятности.

Мило! Всего лишь "неприятность". Ну да ладно, не буду кривляться в стиле уездного трагика: рассказать так рассказать.

Когда я закончил, Штауфенберг выглядел очень даже заинтригованным.

— Просто роман можно писать о вашем приключении, господин Демидов. Знаете, если бы не труп Сеньки Махова, то я бы десять раз подумал, прежде чем отнестись к вашему рассказу всерьёз. Никогда не сталкивался с похищением людей, разве что слышал о некоторых случаях, но тогда речь шла о женщинах – можно понять. Но ваша история… А у вас есть какие-то правдоподобные объяснения по этому поводу?

— Если честно, то сначала я подумал об иностранных посольствах. Дело в том, что я сделал несколько изобретений, имеющих серьёзное значение для армии. При их демонстрации его высокопревосходительству генералу Барклаю де Толли…

— Вы знакомы с господином военным министром? — лицо чиновника выразило нешуточное удивление.

— Имел честь беседовать с ним и демонстрировать, как я уже упомянул, свои новшества.

Лицо коллежского асессора стремительно поскучнело. Оно и понятно: с одной стороны моё дело не замнёшь, а с другой – допекать расспросами, а то и допросами достаточно высокопоставленных военных, да ещё и вероятно приближенных самого министра… Да уж, перспектива в голове моего собеседника рисовалась достаточно тусклая.

— Так кто, кроме его высокопревосходительства присутствовал на испытаниях? — чиновник с вздохом обмакнул перо в чернильницу.

— Думаю, что это не важно, — когда я скрутил своего спутника по этому вояжу, тот рассказал, что их нанял некий дворянин с малоподвижной правой рукой. А относительно недавно у меня произошёл… некоторый конфликт с одним господином и у того случилась некоторая неприятность именно с правой рукой. То ли с лошади неудачно упал, то ли ещё что-то… Понимаете? Признаваться в дуэли судейскому было, разумеется, нельзя, но, будем надеяться, что он, во-первых, просечёт ситуацию, а во-вторых, человек порядочный.

— Ещё бы! — улыбка снова заиграла на губах Штауфенберга. — Так вы хотите сказать…

— Мне трудно представить, что дворянин способен на такую низость, но тот господин произвёл на меня впечатление весьма непорядочного человека.

— Так назовите имя человека, которого вы подозреваете – проверить будет очень легко. Особенно если он сейчас в столице.