Мистерии (пер. Соколова) - Кнут Гамсун

— Нѣтъ, я не качала головой.

— Ну, такъ вы приходите въ нетерпѣніе отъ этой болтовни о человѣкѣ, до котораго вамъ очень мало дѣла, и въ этомъ вы совершенно правы. Послушайте, что я сейчасъ думаю, — только вы не должны на меня сердиться, я, право, хотѣлъ бы только помочь вамъ, — на ночь вы должны закрывать дверь какъ можно крѣпче. Вы смотрите на меня со страхомъ; не бойтесь, милая, и не питайте ко мнѣ недовѣрія. Я хочу лишь посовѣтовать вамъ, особенно теперь, когда у васъ спрятаны деньги, не очень-то довѣрятъ кому бы то ни было. Я, собственно, не слыхалъ, чтобы здѣсь въ городѣ было неспокойно; но осторожность никогда не бываетъ лишней. Часамъ къ двумъ, знаете, тутъ всюду бываетъ такъ темно; именно около двухъ, я даже слышалъ разъ какой-то подозрительный шорохъ подъ моимъ окномъ. Да, да, вы, надѣюсь, не сердитесь на, меня за то, что я далъ вамъ этотъ совѣтъ? Итакъ, до свиданья! Я очень радъ, что я, наконецъ-таки, выцарапалъ у васъ этотъ стулъ. До свиданья, голубушка!

При этомъ онъ пожалъ ей руку. Въ дверяхъ онъ еще разъ обернулся и сказалъ:

— Послушайте, было бы лучше всего, если бы вы сказали, что я заплатилъ вамъ за стулъ пару кронъ, но не больше, ни однимъ шиллингомъ больше, иначе на деньги могутъ наложить арестъ; подумайте объ этомъ. Вѣдь я могу на это разсчитывать, не правда ли?

— Да, — отвѣчала она.

Онъ ушелъ и взялъ съ собою стулъ. Лицо ого сіяло, онъ то хихикалъ, то громко смѣялся, словно ему удалось учинитъ ловкое мошенничество. — Царь небесный, какъ она теперь рада! — говорилъ онъ въ восторгѣ, - хе-хе, она, пожалуй. не заснетъ сегодня всю ночь отъ великаго богатства!..

Придя домой, онъ засталъ Минутту, который ждалъ его.

Минутта пришелъ съ репетиціи и принесъ подъ мышкой пачку объявленій. Да, живыя картины, повидимому, много обѣщаютъ; онѣ должны изображать разныя историческія сцены и будутъ освѣщаться разноцвѣтными огнями; онъ самъ принимаетъ въ нихъ участіе въ качествѣ статиста.

А когда же начнется базаръ?

Онъ открывается въ четвергъ 9 іюля, въ день рожденія королевы. Но уже сегодня вечеромъ Минутта долженъ повсюду расклеить объявленія; получено разрѣшеніе приклеитъ одно изъ нихъ даже на ворота прихода… Впрочемъ онъ пришелъ, собственно для того, чтобы сообщить свѣдѣнія относительно скрипки. Ему не удалось добытъ скрипки: единственную приличную скрипку въ городѣ купитъ нельзя, такъ какъ она принадлежитъ органисту, который будетъ играть на ней на базарѣ; онъ сыграетъ два номера.

Ну, съ этимъ ужъ ничего не подѣлаешь.

Минутта собирался уходитъ. Когда онъ уже стоялъ съ фуражкой въ рукѣ, Нагель сказалъ:

— Но развѣ вы откажетесь отъ стаканчика вина въ тихой дружеской бесѣдѣ? Скажу вамъ, что я очень доволенъ сегодня, со мной случилось такое счастливое обстоятельство! Знаете, послѣ многихъ усилій я наконецъ пріобрѣлъ одну вещь, подобной которой не найдется ни у одного коллекціонера, въ этомъ я совершенно увѣренъ; именно, вотъ этотъ стулъ. Посмотрите-ка! Понимаете вы что-нибудь въ этой жемчужинѣ, въ этомъ единственномъ въ своемъ родѣ произведеніи голландскаго искусства? Я не продамъ его ни за какія коврижки, Богъ свидѣтель, ни за что! И вотъ по этому-то случаю я и хотѣлъ бы распить съ вами по стаканчику, если вы ничего не имѣете противъ этого. Что же: звонить или нѣтъ? Вѣдь объявленія вы можете расклеить и завтра… Нѣтъ, я просто забыть не могу своей удачи! Вы, можетъ быть, еще и не знаете, что я коллекціонеръ, по мѣрѣ силъ, и живу здѣсь именно для того; чтобы отыскать здѣсь кое-какія рѣдкости. Я, можетъ быть, не разсказывалъ вамъ о своихъ пастушьихъ колокольцахъ? Нѣтъ? Господи, ну такъ, вы, значитъ, совсѣмъ еще не знаете, что я за человѣкъ. Разумѣется, я агрономъ, но помимо этого у меня есть и другіе интересы. Да, у меня имѣется двѣсти шестьдесятъ семь пастушьихъ колокольцевъ; я началъ собирать ихъ десять лѣтъ тому назадъ, а теперь, слава Богу, у меня перворазрядная коллекція. А этотъ стулъ, — знаете, какимъ путемъ я его получилъ? Случай, дурацкое счастье! Иду я въ одинъ прекрасный день по улицѣ, прохожу внизу по набережной кимо одного маленькаго домика и по старой привычкѣ искоса заглядываю мимоходомъ въ окна. И вотъ я сразу остановился: взглядъ мой упалъ на этотъ стулъ, и я тотчасъ же понялъ, какая это цѣнная штука. Я стучусь и вхожу въ домъ, меня принимаетъ пожилая, сѣдовласая дама… какъ бишь ее зовутъ? Ну, да это все равно, вы, можетъ быть, ея и не знаете; ее, кажется, зовутъ фрейлейнъ Гуде, Марта Гуде, или что-то въ родѣ этого… Ну, она отказывается отдать мнѣ стулъ, но я такъ долго пристаю къ ней, что она наконецъ обѣщаетъ мнѣ стулъ, и вотъ сегодня я купилъ его. Но что лучше всего, это то, что я его получилъ даромъ, она отдала его мнѣ совсѣмъ даромъ; правда, я кинулъ ей на столъ пару кронъ, чтобы она не раскаивалась; но вѣдь стулъ стоитъ сотни. "Это я прошу васъ оставить про себя; вѣдь мнѣ не очень-то пріятно, чтобы про меня говорили что-нибудь дурное. Но и мнѣ тоже нечего швырять деньгами; эта барышня не умѣетъ торговаться, а я, какъ коллекціонеръ и покупатель, не обязанъ соблюдать ея выгоду. Не правда ли, не надо бытъ дуракомъ, надо прежде всего заботиться о себѣ, такова борьба за существованіе на этомъ свѣтѣ… Но неужели же вы будете продолжать отказываться распить по стаканчику, разъ вы узнали, какъ это все произошло?

Минутта настаиваетъ, что ему надо итти.

— Это нелѣпо, — продолжаетъ Нагель, — я такъ радовался перспективѣ поболтать съ вами; вы единственный человѣкъ въ здѣшнихъ мѣстахъ, интересъ къ которому тотчасъ же просыпается во мнѣ, какъ только я его вижу; единственный, къ которому, такъ оказать, лежитъ мое сердце. Такъ вы сверхъ всего зоветесь Іоганномъ? Милый другъ, я зналъ это давно, прежде чѣмъ кто-либо сказалъ мнѣ объ этомъ… Да, но только не поддавайтесь опять страху передо мною. Вѣдь мнѣ просто стыдно и горько, что я постоянно внушаю людямъ страхъ къ себѣ. Нѣтъ, не отрицайте; вы смотрите на меня перепуганнымъ взглядомъ; не хочу утверждать, но мнѣ показалось, что вы даже вздрогнули…

Тѣмъ временемъ Минутта былъ уже у двери, желая, повидимому, только поскорѣе отдѣлаться и выйти; разговоръ становился все менѣе и менѣе пріятнымъ.

— Вѣдь сегодня 6 іюля? — спросилъ вдругъ Нагель.

— Да, — отвѣчалъ Минутта, — 6 іюля. — При этомъ онъ взялся за дверную ручку.

Нагель медленно подходитъ къ нему, наступаетъ на него вплотную, пристально глядитъ ему прямо въ лицо и въ то же время кладетъ руки ему на плечи. Въ такомъ положеніи онъ говоритъ ему тихимъ шопотомъ:

— А гдѣ вы были 6 іюня?

Минутта ничего не отвѣчаетъ, ни слова. Объятый страхомъ передъ этимъ упорнымъ взоромъ и таинственнымъ шопотомъ, не будучи въ состояніи понять этого маленькаго, но страннаго вопроса о днѣ и числѣ уже прошедшаго мѣсяца, онъ быстро толкаетъ дверь и, шатаясь, выбѣгаетъ въ коридоръ. Здѣсь онъ одно мгновенье кружится, не находя лѣстницы; а Нагель стоитъ въ дверяхъ и кричитъ ему:

— Нѣтъ, нѣтъ, все это безуміе, прошу васъ, забудьте объ этомъ! Я въ другой разъ объясню вамъ это, въ другой разъ…

Но Минутта ничего не слышалъ; онъ былъ уже внизу на лѣстницѣ, прежде чѣмъ Нагель успѣлъ все это выговорить, а оттуда, — не оглядываясь ни вправо ни влѣво, — бросился на улицу, къ площади, къ большой водокачкѣ, гдѣ завернулъ въ первую попавшуюся боковую улицу и исчезъ.

Часъ спустя, — было десять часовъ, — Нагель закурилъ сигару и вышелъ. Городъ еще не успокоился; по дорогѣ къ приходу виднѣлись толпы горожанъ, медленно расхаживавшихъ взадъ и впередъ, а кругомъ на улицахъ еще раздавались смѣхъ и крики дѣтей. Мужчины и женщины сидѣли у дверей и тихонько разговаривали въ мягкой тишинѣ вечера; изрѣдка кто-нибудь изъ нихъ кричалъ что-нибудь черезъ улицу сосѣду и получалъ дружескій отвѣтъ.

Нагель спустился къ пристани. Онъ видѣлъ, какъ Минутта приклеивалъ объявленія на стѣнахъ почтовой конторы, банка, школы и тюрьмы. Какъ умѣло и ловко онъ дѣлалъ это! Какъ охотно онъ это дѣлалъ, вовсе не находя, что для него это совсѣмъ не во-время, что ему скорѣе слѣдовало бы итти спать! Нагель прошелъ мимо него и поклонился ему, но не остановился.

Когда онъ былъ уже внизу, почти у пристани, какой-то голосъ окликнулъ его сзади; Марта Гуде догнала его и сказала, совсѣмъ. задыхаясь:

— Извините! Вы дали мнѣ слишкомъ много денегъ!

— Добрый вечеръ! — отозвался онъ. — Вы тоже гуляете?

— Нѣтъ, я только-что была въ городѣ, у гостиницы, я ждала васъ. Вы дали мнѣ лишнее.

— Послушайте, неужели вы опять хотите начать эту комедію?

— Но вѣдь вы же ошиблись. — воскликнула она, ошеломленная, — вы мнѣ дали больше двухсотъ!

— Вотъ какъ! Въ пачкѣ была, дѣйствительно, лишняя пара кронъ? Хорошо, въ такомъ случаѣ вы можете ихъ мнѣ вернуть.

Она принялась было разстегивать лифъ, но вдругъ остановилась и оглянулась, не зная, что дѣлать. Тогда она снова извинилась: поблизости много людей, нельзя же ей вынутъ деньги тутъ, на улицѣ, она ихъ такъ далеко запрятала…