Русская история: мифы и факты. От рождения славян до покорения Сибири - Кирилл Резников

«В нашей историографии нет, кажется, вопроса, который вызывал бы большие разногласия, чем личность царя Ивана Васильевича, его политика и, в частности, его пресловутая опричнина. И замечательно, что по мере прогресса исторической науки разногласия, казалось бы, должны были уменьшиться, но в действительности наблюдается обратное».

К началу XXI в. «неразбериха» с Иваном Грозным лишь усугубилась. Дело дошло до написания книги на книгу[122], причем оба труда поверхностные, но с политическими амбициями. «Неразбериха в истории», а точнее, в воззрениях историков привела к появлению книги Е.М. Ельянова «Иван Грозный — созидатель или разрушитель? Исследование проблемы субъективности интерпретаций в истории» (2004), где предметом исследования оказались сами историки, пишущие о Грозном. Автор пришел к заключению, что «не недостаток фактов является причиной неоднозначности оценок и субъективности в истории, а разные мировоззрения историков».

С этой мыслью можно согласиться лишь частично. Безусловно, есть историки, готовые ради собственной исторической концепции пренебречь одними фактами и выпятить другие. Верно и то, что даже если историк трепетно относится к фактам, общая его концепция все равно субъективна и зависит от мировоззрения. Всё же при любом раскладе историк не может менять известные факты, а если это происходит, то перед нами уже иной жанр — беллетристика или научная фантастика. В случае с Иваном Грозном основная проблема не недостаток фактов, а их крайняя ненадёжность: убиенные оживают и сидят воеводами в городах, потом их подвергают казни вторично, масштабы казней различаются не в десятки, а в сотни раз.

Показательны сообщения о зверствах Грозного после взятия Полоцка. Бывший опричник Генрих Штаден утверждает, что царь приказал утопить в Двине взятых в плен поляков и всех местных евреев. Согласно другому беглецу от русских, Альбрехту Шлихтингу, 500 пленных поляков были уведены в Торжок и там изрублены на куски. Однако Джиованни Тедальди, купец, живший в России и Польше, резко уменьшает число жертв — пленных поляков он вообще не упоминает, а евреев погибло два или три человека, остальных изгнали из города. Тедальди опровергает и слухи об утоплении монахов-бернардинцев. Правда, Костомаров приводит еще один вариант их казни, когда монахов по приказу царя изрубили служилые татары. Сходный разброс свидетельств можно привести и по другим преступлениям Ивана Грозного.

Всё это заставляет меньше опираться на живописные «свидетельства» и больше — на принятые законы, документы о налогах и повинностях, записи о запустевших крестьянских дворах и другую документацию и особенно на Синодик опальных с поименным перечислением казнённых «изменников». К объективным данным лишь с натяжкой можно отнести летописи и хроники. Ведь летописцы отнюдь не были бесстрастными регистраторами событий. Тем более ненадежны художественные произведения. Особое место занимает народная мифология — былины и сказания, песни, сказки. Мифология тоже субъективна, но в отличие от записей очевидцев в ней нет умышленного вранья и она отражает усредненное отношение народа к самым значительным из происходящих событий.

Факты о царствовании Ивана IV. За время царствования Ивана IV территория Российского государства увеличилась почти в два раза — с 2,8 до 5,4 млн. кв. км. Были завоеваны три царства — Казанское (1552), Астраханское (1556) и Сибирское (1582). Народы Поволжья, Приуралья, Кабарды и Западной Сибири признали зависимость от русского царя. Россия из государства преимущественно великорусского превращалась в многонациональную империю. Процесс этот не шёл гладко и мирно — были крупные восстания, русские войска не раз терпели поражения, тем не менее новые народы вошли в орбиту российской государственности и уже при Иване IV принимали участие в войнах на стороне России. Для закрепления новых земель в Поволжье и Прикамье начали строить городки-крепости и основывать монастыри. В 1555 г. была создана Казанская епархия. Потянулись на новые земли и крестьяне, но на свой риск. Русские власти старались всячески избегать земельных споров с местным населением.

Меньше известно о расширении России в южном направлении, в сторону Дикого поля, как тогда называли южнорусские степи. Дикое поле, место кочевий татар и ногайцев, переходило на севере в лесостепь, покинутую славянами после нашествия Батыя. До середины XVI в. граница между кочевниками и Русью шла по северному берегу Оки от Болохова к Калуге и затем до Рязани. Этот рубеж назывался Берег. Все места, удобные для переправы, были укреплены, а в дно реки вбиты колья. При Иване IV границу переместили на юг, причем для защиты использовали леса. Новый рубеж представлял сплошную линию обороны, где между укрепленными крепостями и острогами были устроены засеки — лесные завалы, состоящие из срубленных деревьев, обращенных вершинами к югу. Засеки укрепляли частоколом, капканами, волчьими ямами. Была создана система раннего оповещения о передвижениях татар. Для передачи сообщений использовали костры и зеркала на сигнальных вышках. Нередко строили несколько линий засек.

В 1560 — 1570-х гг. был создан грандиозный рубеж, протянувшийся на 600 км от Козельска до Рязани. Его называли Засечная черта, Черта или Государева заповедь. Для обустройства и поддержания засек ввели специальный налог — засецкие деньги, был принят закон об охране засечных лесов. В 1566 г. Черту посетил Иван IV. Создание Засечной черты резко уменьшило число татарских набегов на Русь. Лишь очень крупные и тщательно спланированные набеги, как набег 1571 г., прорывали Черту (правда, тогда татары спалили Москву). На следующий год прорыв удался лишь частично: в сражении под Молодями 27-тысячное русское войско, возглавляемое М.И. Воротынским, наголову разгромило 120-тысячную армию крымского хана Девлет-Гирея, включавшую 7-тысячный корпус янычар. Назад в Крым вернулось всего 20 тысяч человек. Перемещение Черты на юг позволило земледельцам начать освоение плодороднейшего российского Черноземья.

В первый период царствования Ивана IV были проведены реформы, задуманные в кругу близких к царю людей, в первую очередь священника Сильвестра и Алексея Фёдоровича Адашева. Реформы обсуждали на Земском соборе 1549 г., где были представлены разные сословия. Было решено составить новый Судебник. Через год Судебник был готов; в нем был установлен общий порядок судопроизводства. Наместники уже не могли судить дворян — дворяне получили право суда царём и его судьями. Судебник расширил права местных выборных судов, возглавляемых губными старостами. Было подтверждено право крестьян менять место жительства раз в год — неделю до и неделю после Юрьева дня (26 ноября). В 1551 г. по инициативе царя был собран церковный собор, получивший название Стоглавого, по числу глав в книге с его решениями. На соборе Ивану IV удалось добиться постановления, ограничивающего рост монастырских и церковных угодий за счет земель вотчинников. Стоглавый собор провозгласил принцип симфонии церкви и государства.

В 1552—1556 гг. была ликвидирована система кормлений, согласно которой царь посылал наместников и волостетелей в уезды и волости на кормление. Кормленщики управляли подвластной территорией, а население должно было их содержать (кормить) и платить им различные пошлины. Число кормленщиков все более возрастало, жаждущих было много, и кормления стали дробить, назначая по два и больше кормленщика на один город или волость. Жадность их была неописуема, по словам, приписываемым Ивану IV, кормленщики «были для народа волками, гонителями и разорителями». Теперь кормления были отменены; «кормленный окуп» стал поступать в казну и шел на жалованье воеводам — высшей власти в уездах. Было создано местное самоуправление: губа, где разбирали тяжбы и мелкие преступления, и земская изба, занимавшаяся общими делами. Губных старост выбирали из дворян и детей боярских, а земских старост — из зажиточных крестьян и посадских людей. Основная идея земской реформы — централизация через самоуправление.

Совершенствуются существовавшие при Боярской думе канцелярии — приказы и образуются новые. Приказы позволяли централизованно управлять разрастающимся государством. Складывается приказная бюрократия: худородные дьяки и подьячие берут на себя текущее управление страной. Ограничивается местничество — споры о старшинстве бояр по знатности происхождения. С середины XVI в. назначением бояр на должности стал ведать Разрядный приказ, учитывающий тонкости чести каждого боярина. Во время военных походов местничество было запрещено.

Была проведена военная реформа (1550—1556). Воинскую службу проходили теперь «по отечеству» (происхождению) и «по прибору» (набору). «По отечеству» служили бояре, дворяне, дети боярские, независимо от типа владений — вотчинных (наследственных) или поместных (жалованных). Служба начиналась с 15 лет и переходила по наследству. По требованию царя боярин или дворянин должен был явиться на службу «конно, людно и оружно», т. е. привести с собой боевых холопов, по одному с каждых 150 десятин земельных владений[123]. «По прибору» служили стрельцы, пушкари и городская стража. Стрельцов стали набирать с 1550 г. из служилых людей. Сначала их было 3 тысячи, а в 70-х гг.— около 15 тысяч. Служба была пожизненной. Вооруженные пищалями и бердышами стрельцы не уступали европейской пехоте. В самостоятельный род войск выделили и пушечный наряд. Служба пушкарей была постоянной, как у стрельцов. Было налажено массовое литье пушек. При осаде Казани в 1552 г. под стенами города было сосредоточено 150 тяжелых орудий. Отличились русские пушкари в Ливонии и при обороне Пскова. Таким образом, при Иване IV было положено начало регулярному войску Российского государства.