Магазин чудес «Намия» - Кэйго Хигасино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что с ними случилось?
Хозяйка опустила глаза и помрачнела, потом медленно подняла на него глаза.
– Через пару дней после исчезновения сообщили о самоубийстве. Вернее, один из них…
– Самоубийство? То есть кто-то умер? Кто?!
– Все трое. Отец убил жену и сына, а потом и сам…
Он еле сдержал изумленный вопль.
– А как он их убил? Жену и…
– Я точно не знаю, говорили, что усыпил их снотворным, а потом сбросил с лодки в море.
– С лодки?
– Ночью он украл лодку с веслами и вышел в море. Но отец не умер, а повесился, вернувшись на берег.
– А тела? Тела матери и сына нашли?
Женщина покачала головой.
– Таких подробностей не знаю. Но, поскольку отец оставил записку, стало известно, что они умерли.
– Надо же… – Коскэ допил виски и попросил еще.
В голове все смешалось. И хорошо, что алкоголь притупил восприятие: он не смог бы сохранять спокойствие.
Если и нашли, то только тело Кимико. Однако раз в записке было сказано, что Садаюки убил жену и сына, вряд ли бы полиция стала сомневаться, даже если второго тела и не обнаружили.
Вопрос в том, зачем отец это сделал.
Коскэ вспомнил тот день, сорок два года назад. Вспомнил, как удрал ночью со стоянки «Фудзи-кава», спрятавшись в кузове грузовика.
Обнаружив, что сын исчез, Садаюки и Кимико наверняка задумались, как им поступить. То ли забыть про сына и, согласно плану, бежать дальше, то ли заняться поисками ребенка. Коскэ считал, что они выбрали первый вариант. Ведь у них не было возможности его найти.
А они, значит, выбрали третий путь – двойное самоубийство.
Перед ним возник стакан со льдом. Коскэ взял его в руки и легонько встряхнул. Льдинки тихонько звякнули.
А может, они с самого начала думали о таком исходе? Конечно, как о последнем средстве. Но действия Коскэ явно подтолкнули Садаюки к этому решению.
Нет, не только Садаюки. Наверняка они приняли решение вместе с Кимико, сначала обсудив все.
Но зачем отец украл лодку и бросил тело Кимико в море?
В голову приходила только одна причина: чтобы создать впечатление, что вместе с женой он убил и сына. Никто не удивится, что в огромном море не нашли тело.
Приняв решение покончить с собой, родители думали о Коскэ. Они волновались о том, что станет с сыном, если умрут только они двое.
Они, наверное, не могли представить себе, как мальчик будет жить дальше. Но, думается, предполагали, что он откажется от своего имени и от прежней жизни. И решили, что не должны этому мешать.
Значит, человека по имени Коскэ Ваку следовало вычеркнуть из жизни.
Инспектор по делам несовершеннолетних, воспитатели детского дома и множество других взрослых пытались выяснить, кто он такой. Но никому это не удалось. Конечно – ведь школьника Коскэ Ваку быстро удалили из всех документов.
Он вспомнил слова, которые его мать, Кимико, сказала, когда пришла в его комнату перед побегом.
«И я, и отец в первую очередь думаем о тебе. Мы готовы на все, лишь бы ты был счастлив. Даже жизнь за это не жалко отдать, вот так-то».
Значит, те слова были правдой. И он сейчас здесь благодаря родителям.
Коскэ покачал головой и осушил бокал. Ничего подобного. Из-за того, что эти люди были его родителями, ему пришлось вынести мучения, которых можно было избежать. Даже от собственного имени пришлось отказаться. Нынешнюю жизнь он обеспечил себе сам. И точка.
И все же он не мог избавиться от сожаления и раскаяния.
Это из-за его побега у родителей не оставалось выбора. Это он загнал их в угол. Почему он не попытался их переубедить? Попросил бы вернуться домой, начать все снова – всей семьей.
– С вами все в порядке?
Он поднял голову. На него с беспокойством смотрела хозяйка.
– Вы очень нехорошо выглядите.
– Нет, ничего, – помотал он головой. – Все в порядке, спасибо.
Он взглянул на письмо. Перечитал то, что только что сам написал, и почувствовал неудовлетворенность.
Теперь он не видел в этом самодовольном письме никакой ценности. И уважения к советчику тоже не чувствовал. Ишь ты – «свою жизнь нужно строить самому». Если бы не жертва родителей, которых он презирал, что бы с ним стало?
Он скомкал листок и разорвал его на клочки. Хозяйка ахнула.
– Простите. Можно еще чуть-чуть у вас посидеть? – спросил Коскэ.
– Да, конечно. – Женщина улыбнулась.
Он взял ручку и снова посмотрел на лист бумаги.
Возможно, дедушка из «Тысячи мелочей» все-таки был прав. Если бы семья оставалась в одной лодке, существовала возможность всем вместе вернуться на правильный путь. Он вспомнил часть ответа. Из-за того, что сбежал только он, лодка сбилась с курса.
Так что же ему написать? Может, правду? «Я не последовал вашему совету, бросил родителей, и из-за этого они убили себя»?
Нет, так нельзя.
Неизвестно, как широко разошлась в городе информация о тройном самоубийстве семьи Ваку. А вдруг дедушка из лавки Намия тоже об этом слышал? Вдруг он волновался, что это семья «Пола Леннона», который ему писал? Вдруг он раскаивался в том, что дал мальчику совет держаться вместе с родителями?
Сегодняшнее мероприятие станет поминальной службой в тридцать вторую годовщину смерти дедушки из лавки Намия. Он уже на том свете, значит, нужно успокоить его. Он просил откровенных признаний, но это не значит, что нужно писать правду. Достаточно сообщить, что его совет был верным.
Чуть подумав, Коскэ написал следующее. Начало оставил почти таким же.
«В лавку Намия.
Почти сорок лет назад я написал вам с просьбой о совете под именем Пол Леннон.
Я писал, что мои родители планируют сбежать, а я не уверен, стоит ли мне ехать с ними. Тогда вы не стали вывешивать мое письмо на стену. Кажется, я стал первым, кто обратился к вам с серьезным вопросом.
Вы тогда ответили, что нехорошо, когда семья разделяется, и мне следует довериться родителям и ехать с ними. Я помню эти важные слова – мол, если семья просто будет в одной лодке, остается возможность всем вместе вернуться на правильный путь.
Я, следуя вашим словам, решил ехать вместе с родителями. Это решение оказалось верным.
Не буду излагать здесь подробности, но в результате мы все смогли выбраться из трудной ситуации. Родители не так
