Дочь Сталина - Розмари Салливан

В памяти Светланы возвращение тети Ани домой навсегда осталось болезненным: «После освобождения из тюрьмы тетя Аня была очень больна, она даже не узнавала своих детей и других родных. Она просто сидела на месте, а глаза у нее были чужими. Они были словно в тумане». Кира вспоминала: «У нее были галлюцинации, она слышала голоса, которые разговаривали с ней и много говорила сама с собой».

Как и многие другие узники ГУЛАГа, Анна редко рассказывала о своих годах в одиночной тюрьме. Хотя она знала людей, которые дали на нее показания — в их числе были и Женя, и Кира, — она говорила, что все понимает: «Сталин арестовал меня по вашим показаниям, но это была не ваша вина, это я во всем виновата». Что она подразумевала этими словами, непонятно. Сын Жени Сергей говорил: «Моя тетя, Анна Сергеевна, простила Сталина». Но с одной оговоркой. Она не держала на него зла «во имя детей (Сталина), Светланы и Василия, которых очень любила». Но поведение Анны вовсе не было необычным. Очень многие, даже те, кто прошел через ГУЛАГ, продолжали настаивать, что Сталин ничего не знал. Просто у него были дурные советники.

Смерть Анны десять лет спустя стала настоящей трагедией. В 1964 году ее положили в больницу, в психиатрическое отделение. Светлана с горечью вспоминала:

После шести лет тюрьмы она стала бояться закрытых дверей. В конце концов, она оказалась в больнице, очень возбужденная, все время разговаривающая сама с собой. По ночам она бродила по коридорам, бубня себе под нос. Однажды ночью глупая сиделка решила, что Анна не должна разгуливать по ночам и заперла ее в палате, хотя персоналу было известно, что тетя не выносит закрытых дверей. Утром Анну нашли мертвой.

Женя Аллилуева вернулась домой летом 1954 года. В один прекрасный день она вошла в свою квартиру в Доме на набережной, и, по словам ее сына Александра, ее первыми словами были: «Я знала! Я всегда знала, что Сталин освободит меня!» Его брат Сергей сухо ответил: «Он не освободил тебя, он умер». Светлана старалась успокоить тетю, которая никак не могла перестать плакать.

Александр так вспоминал первый день, который его мать провела на свободе:

Когда моя мать вернулась, она не могла говорить: все мышцы у нее во рту ослабели после долгого пребывания в одиночке, где разговаривать было не с кем. Но постепенно эта способность вернулась к ней.

Вскоре после освобождения Женя попросила Светлану отвезти ее на кунцевскую дачу. «Я хочу посмотреть, что там осталось», — сказала Женя. Светлана так запомнила этот визит:

Комната была пуста; они забрали все, что принадлежало [моему отцу], в том числе и мебель. Назад привезли вещи, которые никогда не принадлежали ему. На видном месте стояла белая посмертная маска. Жене было уже за пятьдесят, и после тюрьмы она ослабела. Она стояла, схватив меня за руку, и плакала, плакала, плакала. «Все болит. Все, — сказала она. — Лучшие дни нашей жизни прошли. У нас остались от них хорошие воспоминания. Их мы сохраним, а все остальное надо простить».

Тетя Аня и Женя были приговорены к десяти годам одиночного заключения, в то время как Кира Аллилуева, дочь Жени, получила только пять лет ссылки, которую провела в городе Шуя, в трехстах километрах к северо-востоку от Москвы. Она всегда говорила, что там ей жилось неплохо:

Первые три года ссылки я работала в местном театре, потом — с умственно отсталыми детьми, а я люблю детей! На сцене у меня было много ролей, где надо было танцевать и петь, в музыкальных комедиях и водевилях. Это очень помогало — было не тяжело. Вокруг меня была творческая атмосфера, хотя я очень скучала по родным. Но вокруг всегда были люди, которые принимали меня… которые не считали меня «ссыльной».

Их обо мне предупреждали, но они все равно стали мне хорошими друзьями.

Кира отбыла свой срок в январе 1953 года, незадолго до смерти Сталина. Когда она вернулась в Москву с «подпорченным» паспортом (в нем была отметка о тюремном заключении), ее братья занимали две комнаты в их шестикомнатной квартире. В остальных комнатах жили женщины, служащие в МГБ. Кира решила, что лучше поселиться где-нибудь в другом месте. Позже Женя потратила несколько лет, пытаясь получить свою квартиру обратно.

Этой семье лучше было не анализировать причины того, что с ними произошло, а просто стоически принимать свою судьбу. И члены семьи выработали для себя стратегию выживания, которую сын Жени Александр объяснял так: «Даже после того, как наши матери вернулись из тюрьмы, никто в семье не верил, что сам Сталин приказал их арестовать. Они всегда думали, что какая-то злобная сила исходила откуда-то еще, поэтому Сталина никак невозможно обвинять в их несчастьях напрямую». Его брат Сергей добавлял: «Мы считали влияние Берии на Сталина большим злом, потому что так было лучше для нас. Так было проще объяснить все происшедшее». Берия был их «заклятым врагом», который настроил против них Сталина.

Светлана, как и ее родные, придерживалась этого противоречивого объяснения: она обвиняла отца в семейной трагедии, но Берию она винила куда больше. Она всегда удивлялась: «Очень странно, что никто в семье не затаил никакой злобы». Возможно, она понимала, что таким образом родственники защищают ее.

К тому времени, когда тети Светланы вышли из тюрьмы, Берия был уже мертв. Хрущев только несколько месяцев после смерти Сталина терпел двоевластие в правительстве. В июле 1953 года Берия был арестован по обвинению в руководстве группой подпольщиков, которые стремились «к ликвидации Советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановлению господства буржуазии». Его судили и расстреляли в декабре. Точная дата смерти Берии разными источниками указывается по-разному. Для семьи Аллилуевых это было большим облегчением. «Это был большой праздник для нас», — сказал сын Жени Сергей. Со смертью Берии закончилась целая эпоха.

Брат Светланы Василий так и не оправился после смерти отца. После похорон Сталина его вызвал к себе министр обороны и приказал уехать из Москвы командовать одним из округов. Когда Василий стал требовать себе пост в Москве, министр отказал ему. Тогда Василий снял с себя знаки отличия и подал в отставку. Весь апрель он провел, шатаясь по московским ресторанам и барам, часто напивался и в пьяном угаре выкрикивал обвинения в убийстве отца в адрес членов правительства. Министру обороны это не нравилось. После пьяной вечеринки с иностранцами Василий был арестован. Это произошло 28 апреля 1953 года.

Василия обвиняли в злоупотреблении служебным положением, рукоприкладстве по отношению к младшим офицерам, интригах, в результате которых люди попадали в тюрьму или даже погибали. Его бывшие лизоблюды дали против него показания, и военная коллегия приговорила Василия к восьми годам тюремного заключения. Наказание он отбывал во Владимирском централе, в ста десяти милях к северо-востоку от Москвы. Василий никак не мог понять, как все это могло случиться с ним, сыном Сталина. Он неоднократно писал письма с просьбой разобраться в его деле, письма оставались без ответа. В отличие от сестры Василий не понимал, что после смерти отца он стал никем.