Замок на двоих. Королева неблагого двора - Александра Черчень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я лишь медленно кивнула в ответ. И подумала, что вот Мэб – смогла. Так хотела жить вечно, да еще и властвовать при этом, что заплатила страшную цену…
После такой занимательной истории беседовать больше не хотелось. Потому мы с Айкеном молча наблюдали, как Тарна снимает фартук, стягивает с головы поварской колпак и передает его какой-то феечке с наказом носить с честью.
А после взваливает на спину походный рюкзак и уходит через черный ход моего сида.
Моего уже сида.
Моя повариха.
В мои горы.
Умирать за мою землю.
За мой Неблагой Двор.
За всю волшебную страну разом.
* * *
После беседы на кухне меня словно встряхнуло.
Я быстро вернулась в свои апартаменты и сделала это вовремя. У дверей уже стояли фрейлины и, судя по обеспокоенным лицам, как раз планировали бежать во все стороны сразу – искать.
– Я готова, – решительно заявила статс-даме, пряча ладони в длинных рукавах платья.
– Это просто великолепно, ваше величество! – Олейна склонилась в поклоне и мелодично попросила: – Королевский сид, построй, пожалуйста, тропу в Хармас-Хайрас, поселение вольных фейри в Сиреневой долине.
Коридор перед нами засверкал серебристым светом. Первыми на тропу шагнули слуа, с начала войны – мои вечные телохранители-сопровождающие, потом две фрейлины и за ними наконец-то я.
Ну а на месте нас ждало грустное зрелище.
Разоренная деревня, наполовину сожженная, наполовину разграбленная, запах дыма и еще чего-то, неприятного. Да, красным шапкам до фоморов было далеко. Теперь вряд ли кто-то пнул бы лорда Саглэйла за слово «шалость»…
Заметив на заднем дворе буквально выпотрошенную лошадь, я поняла, чем пахнет, и ощутила легкую дурноту, которую тотчас от себя отогнала.
Я – королева!
Я должна быть достойна своей земли.
И тут же ощутила ласковый импульс, пришедший от Неблагого Двора. На этот раз он не сказал ни слова, подслушав мои мысли, но явно был за них… благодарен? Очень на это похоже.
Ни о какой больнице здесь и речи не шло. Раненых расположили в чудом уцелевшем главном доме поселка. Судя по всему, раньше тут располагался какой-то культурный объект, но теперь среди древних экспонатов непонятного мне значения прямо на полу устроили госпиталь.
И я шла. От раненого к раненому.
Утешала, обнимала детей, дарила подарки.
И… ощущала тьму в этих фейри. Что-то сумрачное, охватившее их души и сердца. И почему-то мне казалось, что самое правильное и логичное, что я могу сделать, – вытянуть это.
Сначала я забирала темноту только у тех, с кем была рядом, но довольно быстро стала видеть ее все дальше и дальше. И наконец поняла, что вижу это даже на сердце верфокса с разодранным брюхом, лежавшего в дальнем конце помещения.
И постаралась потянуть к себе всю тьму, скопившуюся здесь, словно огромным неводом. Стянуть, забрать, растворить в себе…
И у меня получилось. Все получилось.
Правда, с каждым шагом становилось все сложнее идти, словно моя одежда теперь весила десятки килограмм, а не была невесомой как и все ткани фейри.
Но я выдержала. С гордо поднятой головой вышла из дома и едва не ступила на тропу, которая, повинуясь моему неосознанному желанию, услужливо изогнулась навстречу.
– Ваше величество! – Старшая фрейлина торопливо меня обогнула и едва не сама не бросилась под ноги. – Королева! Прежде чем вернуться во дворец, нужно избавиться от всего, что вы забрали…
– Что? – словно очнувшись от тяжелого сна, спросила я.
Она лишь кивнула мне за спину, а там… там, словно длинный плащ, клубился мрак. Он мягким, но тяжелым покрывалом лежал на моих плечах, струился по телу и по земле за мною. И фрейлины шли не сзади – по бокам, с пониманием глядя на мою новую «одежду».
Но как?.. Как от этого избавиться?
Ответ пришел от Неблагого Двора.
«Делай так…»
Внимательно слушая его, я закружилась на месте, отсчитывая ровно тринадцать оборотов вокруг себя и напевая на древнем наречии, которого совсем не знала, но странные слова словно сами слетали с моих губ.
На тринадцатом обороте я рухнула на колени и с силой ударила ладонями о землю.
Тяжесть стекла с меня подобно толще воды и впиталась в траву.
И откуда-то я знала, что ни траве, ни земле уж точно не будет плохо.
Земля – она в целом неразборчива в сторонах силы. Ей что светлое колдовство, что темное.
Жизнь все переварит, жизнь…
«…взойдет по весне, что на крови, что на воде, что на свете, что на тьме», – договорил за меня Неблагой Двор.
– Вы в порядке?! – подлетела ко мне Олейна. – Простите, что не предупредила! Просто такие силы у Неблагой королевы появляются обычно гораздо позже, но, видимо, стресс и то, в какой ситуации вы оказались, сыграли свою роль. И, моя королева, ваша предшественница никогда… никогда даже не пыталась никому помочь! Просто исполняла этикетную необходимость. Вы не обязаны были… Я не подумала, что вы станете… Храни вас боги, ваше величество! – с чувством закончила она.
– Пусть хранят, – машинально согласилась я, поднимаясь и опираясь на любезно подставленную руку моей статс-дамы.
Воины-слуа, стоявшие рядом, смотрели на меня странно. Может быть, тьму следовало скормить им?..
– А вот теперь нам можно во дворец! – сказала Олейна. – И обязательно нужно плотно поесть!
Серебристый свет вспыхнул вокруг, и мы оказались в моих покоях.
А там из дверей спальни вышел король, и мое окружение сначала синхронно присело в реверансах и склонилось в поклонах, а после тихо испарилось. Уж не знаю, магическим путем или обычным… Не до них.
– Элла! – Кэйр заключил меня в крепкие объятия, и я приникла к нему всем телом, закрывая глаза и ощущая, что наконец-то все стало хорошо. Пусть не надолго, на какие-то минуты, пока он рядом, но хорошо.
– Я скучала.
– И я… и я безумно скучал.
Глава 16
О том, что даже когда все плохо, иногда бывает хорошо
Несколько минут мы просто стояли обнявшись.
Дышали в унисон, наслаждались самим фактом близости друг друга.
– Как… – Я хотела спросить о новостях, но длинные пальцы мужа легли на мои губы, не позволяя продолжить фразу.
– Ш-ш-ш… сейчас я вот совсем не хочу говорить об этом. – С губ нежные руки перешли на шею, потом скользнули ниже, к многочисленным пуговкам моего церемониального наряда. – Другого хочу. Тебя.
Я вскинула взгляд к его лицу и растворилась в огне, мечущемся в голубых глазах. В страсти радужка Кэйворрейна могла темнеть до самых глубоких
