Гибель Марса - Михаил Белозеров

  -- Эх!.. - проворчал Лука, -- сюда хотя бы дивизион артиллерии...

  Мы как зачарованные застыли под защитой ажурной балюстрады - справа был какой-то ресторан, слева к берегу сбегали широкие лестницы. Жалкие марсианские сосны дополняли пейзаж.

  А из барж все выползала и выползали техника. Выходила пехота, занимала прибрежные районы и строилась в колонны.

  Марсиане не оказывали противодействия. То ли десант оказался полной неожиданностью, то ли у наших, действительно, не было сил удерживать Столицу мира.

  Словно в опровержении моего недоумения со стороны Южной бухты выскочила эскадрилья "титанов", все тотчас заволокло дымом. Черный "индель", который и сбить нельзя было, вдруг оделся в плазменную защиту типа "кужух", то есть предстал в виде блестящего облака и стал носиться по небу, как ураган. Кроме этого он выпустил не меньше дюжины БЛА - беспилотных летающих аппаратов, которые тоже имели защиты типа "кужух" и которые клевали бластерами наших первоклассных "титанов" со всех сторон. Пока они отвлекали "титанов", ракеты которых были не эффективны, а бластеры слишком медленными, "индель" применил свое главное оружие "синтай" -- перемещение объекта в бабон с металлоплазмой. Выглядело это так: "титан" вдруг пропадал из взора, потом появлялся из ниоткуда в виде оплавленных кусков, которые падали в залив. И хотя "титаны" успели сбить две или три БЛА, силы оказались далеко неравными. Последний "титан", подбитый БЛА, дымя, едва спланировал в сторону горы Крестовской и взорвался где-то в районе Лахты.

  Собственно, "инделю" ничего и не надо было делать, а лишь перемещать объект в отдельный бабон, где его ловили в магнитное поле и разделывались по всем законам земной, то бишь марсианской физики. Все это нам в двух словах объяснил Федор Березин.

  -- Ну где же "стиксы"?! - кричал он в отчаянии.

  Из наших глоток вырвался возглас разочарования. Мы еще на что-то надеялись, глядя во все глаза - "стиксы" так и не появились. Правда: высадке каменов попыталась помешать дальнобойная артиллерия, и даже несколько разрывов, выросшие, как пирамидальные тополя, пришлось на скопление войск. Но вдруг все прекратилось и "бонги" и "пиросы", словно очнувшись, полетели в нашу сторону, а танки, бронемашины и пехота стали разворачиваться в боевые порядки и поползли, занимая улицы, переулки и кварталы.

  Лука включил передачу и газанул. Водородный двигатель "токсуя" все еще работал, как часики. Но разве мы могли тягаться даже с разведывательным "пиросом". Один из них проскочил было поперек улицы над крышами, но тотчас вернулся. Деваться было некуда. Лука аж вспотел, крутя баранку.

  Трудно было сказать, кто и зачем скопировал старую часть Санкт-Петербурга в этом гористом районе Столицы. Наверное, какой-нибудь денежный мешок, которого замучила ностальгия по настоящему земному Санкт-Петербургу. Как бы там ни было, теперь мы этому мешку были обязаны по гроб жизни. Лично я бы поклониться в ножки, потому что практически он нас спас. В общем, Лука нырнул в стандартную санкт-петербургскую арку и понесся из одного двора-колодца в другой.

  "Пирос", конечно, сообразил, что к чему. Несколько раз он пытался перехватить нас в очередном дворе-колодце, но каждый раз стрелял весьма неудачно, дырявя своим бластером стены домов и расплавляя стекла в окнах. Попасть он в нас не мог, потому что мы проносились с бешенной скоростью. Благо еще, что жители от воя нашей сирены попрятались кто куда, а у Луки не возникало проблем с препятствиями во дворах и выбором маршрута. Правда, он тут же помял все бока "токсую". Но это уже была ерунда.

  Однако "пирос" быстро изменил тактику: он не стал выслеживать нас сверху, а опустился до уровня арок и встал в засаду.

  Вначале мы не поняли, куда он исчез, и даже вздохнули с облегчением, а Лука сбросил скорость и с сожалением стал оглядывать машину. В работе ее двигателя возникли подозрительные стуки и скрипы. Ясно было, что ей рано или поздно придет конец. Лука остановился в самом длинном туннеле и сказал:

  -- Посмотри, что происходит.

  Я не без труда открыл дверцу и вышел. В воздухе чувствовался странный запах -- то ли горящего металла, то ли каких-то химикалий. Позднее я понял, что подобный запах оставляют черные "индели", точнее, их плазменная защита типа "кужух". Дойдя до конца туннеля, я выглянул наружу.

  Передо мной расстилался крохотный двор. Следующий выезд из него находился не прямо, а под небольшом углом. Я перебежал поперек и спрятался в подъезде девятиэтажного дома. Теперь хорошо было видно, что происходит в следующей арке. Собственно, путь был свободен. Я не знал планов Луки и надеялся, что он все-таки осознано куда-то нас везет. Арка из этого двора выходила прямо на улицу Юрия Казакова. Был такой писатель на далекой Земле. Так вот, когда я уже собрался вернуться назад и сообщить, что путь свободен, на фоне домов с той стороны улицы возник силуэт "пироса". Он беззвучно опустился, как приведение, и застыл, даже не покачнувшись. Мне показалось, что он похож на большого, пузатого жука. Только вместо лапок у него под брюхом торчала большая бластерная пушка, которая перемещалась из стороны в сторону и в конце концов нацелилась на подъезд, в котором сидел я. Собственно, и целиться больше некуда было. Расстояние между нами было не больше двухсот метров. Для бластера это было сущей ерундой. Другое дело, пилот мог и не разглядеть меня за пыльными подъездными стеклами. А мог и разглядеть. Вдруг у него там, подумал я, разные датчик и тепловизоры и на всякий случай отошел в глубь подъезда и поискал другой выход. Однако, когда снова выглянул в окно, то обнаружил, что "пирос" сдвинулся с места.

  Я стоял на площадке, прижавшись к облупившейся стене, между первым и вторым этажами и видел сквозь мутное стекло, как "пирос" почти беззвучно вплывает во двор. Стало слышно его легкое жужжание. Сейчас он чуток повернет, увидит наш красный "токсуй" и пиши пропало -- врежет по нему из своего бластера, а я не смогу предупредить и ничего не успею сделать. Даже мои телепатические способности не проявились никоим образом.

  Тут мне так захотелось остановить этот чертов "пирос", который прилетел завоевывать наш город и нашу планету, что я, конечно, совершил глупость -- выскочил из подъезда в тот момент, когда "пирос" еще не увидел наш "токсуй" и, стало быть, не повернул пушку в его сторону, а реакция у пилота оказалась на высоте.

  Конечно, я ничего не понял из тех скоротечных мгновений, которые понадобились на то, чтобы довернуть пушку, не среагировал на сам выстрел и на то, чтобы квантовый луч убил меня.

  И хотя пилот пробил мне голову, а я не почувствовал боли, перед моими глазами словно упала черная тень и я снова стоял в подъезде, прячась за дверью, а "пирос", легонько жужжа, двигался мимо. Это было дурной сон, который даже не стоило проиграть в голове, который не воплотится в реальность и который можно было повторить -- всего-то надо было дождаться, когда "пирос" еще продвинется на метра полтора и подставит свой пузатый бок. Тогда я просто сделал шаг из-за двери, вытянул перед собой ладонь, которая вдруг стала горячей, и из нее выплеснулась невидимая энергия. Но "пирос" не дематериализовался, как совсем недавно дематериализовался тупорылый "гирвас" на Грузинской, он еще целую секунду висел, как-то странно присмирев, а потом мгновенно свернулся в калачарку. Господи! Если бы я не знал, что в жизни бывают такие чудеса, то уверовал бы в Бога. Все произошло, как и тогда в бабоне на Земле, машину вывернуло наизнанку, скрутило в узел и выплюнуло в виде молекул, атомов и прочих частиц на стену тупика со вспышкой света и взрывом. А меня отбросило в противоположную сторону. И опять такая усталость навалилась на меня, что я не сразу мог подняться. Много позднее, я научился регулировать выброс энергии, но вначале делал это от всей души.

  Когда я открыл глаза, то увидел плоскую морду Луки. Он, улыбаясь до ушей, поил меня водкой из маленькой плоской фляжки, периодически прикладываясь к ней сам. Водка была очень хорошей, потому что я тут же пришел в себя и сел.

  Лука Федотов ходил вдоль стены, на которой был размазан "пирос" и с восхищением гладил ее руками.

  -- Как тебе удалось? - восхищался он. - Чистая работа!

  А Федор Березин весомо сказал:

  -- Ты прямо, как цекул.

  -- Я же говорил! - воскликнул Леха. - Викентий -- цекул, только мне никто не верил.

  На радостях он так присосался, что когда водка кончилась, долго в недоумении тряс фляжку и прислушивался, не плещется ли там божественный нектар.

  -- Не знаю, -- сказал я, пробуя улыбнуться, -- по-моему, я его того... из пистолета...

  У меня было такое ощущение, что я родился заново и заново привыкал к своему телу. Даже мышцы на лице казались деревянными, а пальцы на руках плохо слушались.

  -- Хватит заливать, -- усмехнулся Федор Березин. - Его из пушки не возьмешь.