Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Азурмен кивнул, принимая извинения и приглашая Карандраса занять подобающее ему место.

— Твой сдержанный характер всегда вдохновлял нас, Рука Азуриана, — так сказала Джаин Зар, появившись в двери справа от Азурмена. Длинный гребень её высоко шлема развевался позади неё как призрачный ветер, словно пряжа богини. Её броня была выкрашена в цвет кости и сверкала на фоне тьмы за порогом. В руках несла она длинную глефу с серебристым клинком, а на боку её висел клинковый трискель. Три быстрых шага, в которых каждое движение было выверенным, плавным и многообещающим, привели её в комнату. Дремлющая в ней энергия могла вырваться на свободу в любой момент. — Пусть же он направит нас в этот важный час.

Джаин Зар встала справа от Азурмена, на расстоянии вытянутой руки от пьедестала. Руна её аспекта засияла чистым белым светом.

Они ждали, чувствуя, что придёт ещё один.

Какое-то время все молчали, а затем появился Багаррот. С его рук и плеч словно плащ свисали свёрнутые крылья полётного ранца, их металлические перья сверкали и переливались, а трёхствольный лазбластер висел на боку. И вот он встал между Джаин Зар и Мауганом Ра, издав лишь звук шелеста гребня на шлеме. Руна перед ним засияла всеми цветами, словно в ней как в призме был заточён вечно переливающийся и меняющийся луч света.

— Я услышал зов, — нараспев заговорил Азурмен, — и внял ему. Я пришёл сюда, в Первый Храм, за пределами мира, за гранью времени. Я ищу наставления.

Он вздохнул, глядя на своих товарищей. Мауган Ра и Фуеган продолжали смотреть на сферу, остальные же взглянули на него в ответ.

— Редко нас всех созывают вместе, — продолжил Рука Азуриана. Он окинул своих бывших учеников взглядом, видя их одновременно по-старому и по-новому. Он помнил их всех такими, какими они пришли к нему — напуганными, одинокими, ищущими наставления и не осознающими этого. Было почти невозможно сопоставить эти воспоминания со ставшими легендами воинами, стоящими с ним в храме. Впрочем, его путь был таким же долгим и примечательным.

— Воистину редко, — заговорил Багаррот, и голос его прозвучал словно шелест ветра. — Мои собратья по храму, давайте же запомним этот день. Не сомневайтесь, что каждый из нас вернётся в смертный мир со священными обязанностями.

— Ты сомневаешься в нашей преданности, Крик Ветра? — рявкнул Фуеган, обернувшись к брату по храму. — Всегда ты говоришь словно посланник, несущий погибель и перемены на крыльях. Какой небесный шёпот услышал ты, укротитель бурь, о котором нам следует знать?

— Не больше, чем ты уже знаешь, носитель чистого пламени. Высвобожденная буря следует за тобой, словно проклятие и будет следовать до самой Рана Дандры. Тебе не убежать от неё.

— С чего бы мне бежать? — Фуеган расхохотался, но в его смехе было мало веселья.

— Если нас привёл сюда не Конец Всего, то зачем ты призвал нас, Фуеган? — потребовал ответа Мауган Ра, и его глубокий как гробница голос разнёсся по залу.

— Пламя войны сияет ярко, опаляя мою нить в пряже, — Фуеган повернулся к Азурмену. — Я следовал, а не вёл.

— Следовала и я, — заговорила Джаин Зар. Даже стоя на месте, Буря Безмолвия словно двигалась, застыв в оке бури. — Громок был крик, разнёсшийся по всему времени и пространству и приведший меня сюда, стон самой баньши. Вопль, несомненно, возвещающий многие смерти по моему возвращению.

— На то воля Азуриана, — сказал Карандрас. Владыка скорпионов словно переместился, не двигаясь. Простой жест появился из ниоткуда. Едва заметное смещение изменило его позу с одной на другую без движений. — Нас вновь ждёт небесное видение.

— Именно так, храмовый сын, — кивнул Азуриан. — Под десятью тысячами солнц мы шли и сражались. Бесконечен и беспределен наш долг принести мир нашему народу. Мы больше не живые воины, а идеи, воспоминания о былом величии и ошибках, которые не должны повториться. Мы — учителя и уроки. Хотя мы стоим здесь вместе, мы — лишь легенда и вымысел, представленные здесь благодаря грёзам и желаниям мёртвого бога, наши духи пришли сюда из царства фактов и реальности. Когда мы уйдём, то вновь будем рассеяны и разнесены по временам, которые оставили, вняв зову. Мы все увидим то, что должны увидеть, и поступим так, как должно, как делали со времён раскола Азуриа.

Они все неохотно кивнули и посмотрели на великий кристалл в самом сердце святилища.

— Давайте же призовём видение Азуриана, — повелел Азурмен.

Каждый лорд-феникс положил руку на руну-имя, и сфера поднялась со своего места, а затем начала безмолвно кружиться. Вращаясь, она засияла, словно в калейдоскопе, осветив стоящих воинов многоцветным светом. Его слабая дрожь унесла стены святилища прочь. Шесть лордов-фениксов стояли под терзаемым бурями небом, над их головами с пурпурных громовых облаков срывались красные молнии. От гнева отвращённых богов дрожала земля, и раскалывалось небо. Святилище было полностью разрушено и стало выжженной пустошью, кишащей демонами, разнящимися от грозных владык до безмозглых зверей, сдерживаемых гневом Кхаина и благословениями Азуриана. Но за стеной силы не двигалось ничего, во всяком случае, ничего не было видно изнутри безвременья. Легионы демонов были застывшей живой картиной, пылающая буря — лишь ярким узором в небесах.

Это было мгновение из далёкого прошлого, навечно заточённое силой Сердца Азуриана, Азурентеша, которое всё выше и выше поднималось над пьедесталом-алтарём, осыпая храмовую семью лучами радужного света.

Азурмен чувствовал, как его бессмертный взор всё глубже затягивает в сферу, пока он совсем не затерялся в ней. На мгновение он увидел пряжу так, как видят её провидцы — ужасающую и невероятную мешанину пересекающихся и связанных судеб. Увидел свою нить, дрожащую и лазурную, неразрывную на века. Увидел, как от узла святилища отделяются жизни остальных, но затем они исчезли, когда пряжа потускнела и осталась лишь золотая нить, которые вела Азурмена всё дальше, пока не погрузила его в кошмар наяву.

Всё красное как пламя и кровь.

Вопли терзают воздух, планеты горят.

Два мира-корабля, связанных щупальцами тьмы, тянут друг друга навстречу погибели.

Резко хохочет жаждущий бог, упивающийся резнёй.

Древние каменные когти пронзают истекающее кровью сердце.

А затем эбонитовые когти ломаются, когда из него вырывается белое пламя спасения.

Когда видение отпустило Азурмена, в храме всё потускнело, осталось лишь слабое сияние, бывшее до их прихода. Остальные лорды-фениксы продолжали стоять на своих местах. Сфера и руны стали мрачными, безжизненными. Азурмен поднял руку с пьедестала, остальные последовали его примеру. На мгновение он почувствовал разделение, расхождение духов, чувство невероятного одиночества. Но оно было обычным для Азурмена, быстро пришедшего в себя.

— Мы все видели, что предстоит сделать и отправляемся навстречу судьбе. Мы не говорим о том, что показали нам видения, ибо неразумно пересекать нити судеб. Наши духи уходят, возвращаясь в мир смертных, во времена и места, которые мы покинули, и в мире смертных наши жизни встретятся вновь. Кхаин снова расколот.

Вдали он услышал свирепые крики и приближающийся угрожающий рокот.

— Окружающие нас демоны привели свежие силы, и поэтому нам следует уйти прежде, чем они достаточно распалят себя, чтобы испытать наш гнев.

Лорды-фениксы ушли. Их бронированные тела исчезли в тенях за арками святилища, а шаги стихли спустя мгновения после выхода из Первого Храма в тайные ходы путевой паутины. Карандрас помедлил на пороге, подняв клешню. Азурмен кивнул, принимая этот знак уважения.

А затем Карандрас исчез, и Азурмен остался один. Лай гончих плоти становился всё громче, грохот подкованных копыт джаггернаутов нарастал. Во тьме скрежетали точильные камни.

Даже лорду-фениксу было бы неразумно оставаться здесь дальше. В царстве смертных они были по сути бессмертными, но Первый Храм был так далеко от реального мира.

Азуриан показал ему цель. Следовало отомстить за несправедливость. Покончить с войной.

С клинком наготове Азурмен шагнул обратно во тьму, и демоны ринулись на него.