Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

— Я уже не знаю, где враг, а где друг!

— Ансгар, я твой друг! Как ты мог усомниться во мне? Мы проделали столь долгий путь, и ты всё еще видишь во мне кровокожа?

— Кто ты на самом деле, Инга? Я слышал твой разговор с Гнусом, я слышал, как ты признался в убийстве Андрея. Червяк! Почему Андрей тебя так называют?

— Есть вещи, о которых тебе не стоит знать, Ансгар! Андрей первым напал на меня, у меня не было иного выбора. К сожалению, он не разделял моих взглядов. Желание вернуть власть ослепила его разум и сделала слабым, когда ты каждый раз с ясным взором всматривался в будущее, думая о своем народе как о спасении, а не как о возможности стабильного достатка и постоянных утех. Ансгар, наш путь почти подошёл к концу. Я чувствую это!

— Я боюсь, что я и мои люди не увидят этого конца!

— Тебе и не придётся идти до конца, — я подошёл к нему, смотря в потерянные глаза. — Ты только выведи из города детей. Вы вернётесь домой и при помощи их силы сможете всё восстановить. Вы сможете построить новый мир, в котором всё будет подчиняться вашим правилам. Вы придумаете свои законы. И у меня нет никаких сомнений, что ты станешь справедливым правителем. Ты прекрасно знаешь цену страданиям и мукам, и не раз был свидетелем жестокой расплаты с теми, кто осмелился предать свои принципы.

Булава из отцовского черепа медленно опустилась, уставившись пустыми глазницами в землю. Ансгар громко сглотнул, облизнув губы. Веки устало опустились, на короткий миг спрятав от меня взгляд, в котором я успел уловить тяжелый груз сомнений.

— Инга, — сказал он, не размыкая век. — Мы дойдём до конца вместе.

— Я не требую от тебя самопожертвования, Ансгар. Ты и так сделал для меня достаточно, и спасение детей будет жирной точкой в твоём путешествии. Ты — герой, знай это. Людям нужен правитель, иначе всё превратится в то, что нас сейчас окружает. Ты должен жить.

Позади меня раздался детский кашель. Лежащий на земле мальчик в грязной робе был при смерти, его грудь нервно подёргивалась при каждом отрывистом вдохе, который с трудом совершал его организм, и если бы не «проклятье» Сугар, мальчик бы умер. Кровь в его жилах замедлялась до такой степени, что сердце попросту прекращало стучать. Его дар тоже считалась проклятьем.

Но для кого — проклятье, а кому — великолепный инструмент для достижении власти.

Увидев в столь юном теле невероятную силу, судья Анеле хотела убить его на месте. Но вовремя остановилась, наблюдая за тем, как её подданные поддались чужой воле и схлестнулись между собой в жестокой битве, когда в своей голове она не слышала чужих голосов. Её воля по-прежнему принадлежала ей, и только ей.

В этом мире природа создала противоядие на каждый яд, нужно лишь хорошо поискать.

Мальчика по имени Рузель доставили в эти земли вместе с остальными детьми. Он даже не знал о своем даре, пока армия кровокожих не посетила его земли. Только когда его вырвали из родительских рук, он громко взвыл и начал хрипеть. И хрипел до тех пор, пока кровокожи не выпустили его из рук, а его сердце не остановилось. Больше он ничего не помнит. Не помнит, как пересёк океан на жутких кораблях. Как его доставили в кровавый город. Сугар сказала, что он с трудом вспомнил своё имя, когда им удалось его освободить из рук кровокожих.

— Судья Анеле охотиться за ним, — сказала Сугар, вставая с колен и помогая мальчику встать на ноги. — Он обладает страшной силой, но дар его распространяется не на всех. Как жаль, ведь наши мучения могли закончиться куда раньше.

— Я не чувствовал его в своей голове, — сказал я, встав рядом с ними.

Заливаясь кашлем, мальчик отряхнул испачканную пылью робу, скинул капюшон. Я увидел обритую голову и по-настоящему мужественное лицо, закалённое болью и муками, прибитое к лицевых мышцам гвоздями, выкованным из побеждённого страха в жерле ярости, пылающей внутри его крохотного сердца.

— Как вам удалось сбежать? — спросил я у Сугар.

Порыв ветра накрыл нас зернистой пылью. Женщина укрыла рот с носом грязной ветошью, и, немного помолчав, ответила:

— У меня нет прямого ответа. Случай. Судьба. Во что ты веришь, кровокож?

Она не стала дожидаться моего ответа, да я и не особо горел желанием философствовать на тему избранности каждой индивидуальной личности в масштабах необъятной вселенной.

— Каждое утро нас разводили по улицам кровавого города, — продолжила Сугар. — Нас ждала строящуюся часть, где жуткие постройки только обретали свои очертания. Тогда еще мой отец мог стоять на ногах, чувствовав под голыми ступнями мягкую землю. Всё его тело было опутано пульсирующими венами, извивающимися как змеи на ветвях деревьев. Он был пищей, а я поддерживала в нем жизнь. Но такие как мы, — она обратила свой взор на Роже, — не только лечим плоть. Мы можем успокоить разум, даже вселить в полную жестокости голову частичку любви. Так произошло с Гнусом, когда его незаживающее тело принесли мне. Под пристальным взглядом омерзительного черепа я была вынуждена исцелить его тело, однако вместе с этим мне удалось подсадить в его голову семя надежды. Крохотную частичку добра, сумевшую отравить его жестокую душу. Добро проросло наружу, подобно прекрасному цветку на гниющем трупе. Гнус поддался сомнениям, рассказывал мне о каких-то странных временах, где он видел в небе стальных птиц, а по улицам такого же города, в котором мы сейчас находимся ездили стальные кареты без лошадей. Я была сильно удивлена узнав, что у такого создания как он была семья. Был ребёнок. Он стал другим совсем недавно. Что-то случилось на другой земле. Что-то существенное, заставившее его сильно измениться. И тогда я увидела надежду. Надежду на нормальную жизнь. Я обрела чувство спасения. Поверила в то, что смогу спасти отца.

Упоминание об отце омрачило её лицо. Глаза вновь наполнились слезами, но лишь редкие капли оставили тусклые дорожки на загорелой коже. Алые чешуйки струпьев, содранных со стен соседних зданий, осели на щеках Сугар и пропитались влагой, полностью стирая с моих глаза все упоминания о женской слабости. Острый подбородок вдруг задрожал, Сугар разомкнула слипшиеся губы и сказала:

— Если я не могу больше спасти отца, то я попытаюсь уничтожить кровавый город, отнявший у меня детство