Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что произошло?
— Нам надо идти дальше. В конец улицы.
Глава 25
Зернистое облако пыли от рухнувшего убежища Гнуса медленно оседало на землю. Силуэты моих друзей и воинов, заполняющих улицу в обе стороны, медленно прорезались в белёсом полотне, словно людская толпа, гуляющая в утреннем тумане. Очертания их лиц были размыты, и я не думаю, что они могли видеть моё, искривлённое смешанными чувствами, накинувшимися на меня со звериной яростью.
Я искренне радовался, прижимая к себе Роже. Мои поиски были окончены, худшее уже позади, но меня не оставляет чувство неминуемой трагедии. Слова Гнуса покрыли мой разум тяжёлым осадком неразумных разложений, окиси, вызывавшей непереносимую дурноту. Мать… Неужели она здесь, где-то бродит среди этих уродливых домов из крови замученных рабов? Неужели она снова связана с волной боли, окутавшей меня так сильно, что я вынужден был преодолеть континент только ради одного — убить её. Душить тварь и смотреть в её медленно закатывающиеся глаза. Вена на лбу раздуется так сильно, что может показаться, будто под кожей завёлся огромный паразит, который всеми силами пытается вылезти наружу. А потом она обмякнет, и будет медленно остывать на холодном кафеле ванной комнаты. Тогда я нашёл пачку сигарет в её халате, и впервые закурил. Первый кашель показался горьким и удушающим, но он меня не напугал. Наоборот. Я заложил фильтр между губ, смял его зубами и глубоко затянулся. Горячий дым вновь наполнил мои лёгкие и тогда я впервые ощутил невероятное головокружение, бросившее меня на пол, прямо к телу женщины, называющей себя моей матерью.
Если она действительно жива, и бродит по улицам этого города, я обязан её разыскать.
Мои руки ощутили дрожь. Опустив взгляд, я увидел трясущуюся в моих объятиях Роже. Мухи! Мой эгоизм совсем затмил мой разум, я даже не подумал о маленькой девочке, чьё тело минутой ранее было облеплено мухами. Но бегло осмотрев её кожу, мне не удалось найти ничего угрожающего её жизни.
— Роже, — растерянно произнёс я, — как ты себя чувствуешь? Рой мух должен был сожрать тебя заживо.
— Инга, со мной всё в порядке. Мухи меня не кусали. Только щекотали своими лапками.
Гнусу нужно отдать должное. Вынудил покинуть нас дом исключительно причиняя боль только мне, и не только физическую. Может я становлюсь слишком мягким, но признаюсь себе, в тот момент, когда боль сковала меня, а от обилия мух на девочке были видны лишь редкие пряди, всё моё внимание было направлено на спасение Роже. Я становлюсь мягким.
Я разжал руки, выпуская Роже из объятий, но трясущаяся девочка по-прежнему прижималась ко мне, словно боясь, что я уйду куда-то, и она окончательно потеряется среди неизвестных ей улиц.
— Я боюсь, — прошептала она мне в грудную пластину.
— Тебе нечего бояться, ты со мной.
Только сейчас, опустив глаза на её лицо, я увидел, как она жмуриться и прячет лицо в тени моей головы, вжимаясь нежной кожей в мой грубый доспех.
— Они повсюду, — прошептала она.
— Кто? — спросил я, с опаской оглянувшись.
— Воины. Она снова меня заберёт.
— Роже, не бойся. Эти воины — мои солдаты. Мы пришли сюда за вами, за всеми детьми, которых похитили. Мы вернём вас домой.
— Она не даст вам! — завизжала Роже. — Она очень сильная!
— Открой глаза и посмотри на меня.
— Я видела! Ты такая же плохая, как и она… — неожиданно Роже ударила мою нагрудную плиту своей ладонью, сильно поранив кожу о грубые края. Она взвизгнула, сжала губы и, наконец, открыла глаза, чтобы взглянуть на свои раны.
Хватило одного вздоха, чтобы на коже не осталось не единой царапины. Роже излечила себя, а потом уставилась на меня, продолжая кривить в гневе губы.
— Понравилось? — спросил я. — Ну же, ударь еще. Не бойся, бей!
Лицо девочки покраснело, глаза намокли от хлынувших слёз, а губы раскрылись в гневе, высвобождая наружу весь скопившийся страх. Она ударила со всей силой, и снова на коже остались глубокие царапины. Девочка на этом не остановилась.
Она ударила еще раз, но уже правой рука. Кровь заливала запястье и тонкой струйкой потекла к локтю. Ей понравилось. Каждый удар приносил облегчение, давая боли заглушить непривычный гнев, который пугал её. Девочка ревела и лупцевала мой доспех. Брызги крови окропили землю. Кожу на ладони сорвало, и показались кости. Стоявшие рядом Ансгар и Осси молча смотрели, не решаясь вмешиваться.
Но вмешаться пора уже было.
Я схватил её за окровавленное запястье, остановив разбитую в мясо ладонь рядом с моей грудной пластиной.
— Успокойся! — гаркнул я на неё, и легонечко встряхнул, приводя в чувства.
— Я хочу домой! — заревела она.
— Мы найдёт остальных детей, и я обещаю тебе, вы отправитесь домой! Ты только покажи дорогу до улицы Победы.
Кожа на её ладони затянулась. Последние капли слёз сорвались с грязных щёк и упали рядом с моими сабатонами. Осевшая пыль посерела от влаги, и крохотные комочки девичьего горя стали похожи на всюду разбросанные мертвые тела насекомых. Приглядевшись к ним, можно было увидеть лопнувшие брюшки мух и вытекшую из них на землю кровь, успевшую свернуться и превратиться в крохотные комочки. Верные помощники Гнуса сожрали дом заживо. Испили до последней капли крови, не жалея себя.
История Гнуса закончилась прекрасным суицидом. Он закончил свой путь, и больше не испытает той неумолимой боли, что продолжает вести меня вперёд. Неужели избавление от этой самой боли несёт за собой столь сладостный привкус, что вынести себе смертный приговор — пустяковый ход, занявший короткие мгновения раздумий?
— Ансгар, — сказал я, бросив на него взгляд. — Собирай людей. Мы идём дальше.
На испачканном пылью лице проявилась улыбка. Ладонью в кожаной перчатке Ансгар смахнул со своего ёжика остатки пыли и громко проревел на всю улицу:
— Собираемся!
Мне нравился его настрой. Бойкий и решительный. Но я не мог до конца объяснить себе его бездумное самопожертвование ради моей цели. Кровокожи были нашими врагами — бесспорно, и этот неоспоримый факт стал залогом нашей крепкой дружбы, но следовать за мной по пятам, не видя даже просвета на горизонте — вызывало у меня подозрения. Не то чтобы я ему не доверял. Нет. Я верю ему и доверяю. Но иногда приходиться поглядывать за
