Лучший друг моего жениха (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

- Пусти, - ее голос не резкий, а как будто просящий, мягкий.

Но я молча качаю головой, таща ее по коридору. Она делает несколько шагов, упираясь, а потом словно смиряется и молча следует за мной. И в этой ее покорности я вдруг не вижу ничего хорошего. Словно она сейчас приняла какое-то решение, и мне почему-то кажется: мне оно не понравится.

Я вывожу ее на улицу и веду к своей машине. Просто не знаю, где здесь еще есть хоть какое-то уединенное место. Рита садится с тем же покорством, складывая на коленях руки, смотрит на них. Светлые волосы свисают, закрывая лицо.

Некоторое время мы так и сидим в тишине, пока я не зову ее:

- Рит.

Она вздрагивает всем телом, но тут же вся напрягается, поднимая на меня взгляд.

- Дим, - начинает говорить сама, - я же просила оставить меня в покое.

- Я не могу, - отвечаю честно, - я должен все тебе объяснить. Ты все не так поняла. Неужели ты всерьез считаешь, что я мог продать тебя?

Я начинаю рассказывать все, как было, по крайней мере, как я свел все это в своей голове. Только вот глаза Риты остаются равнодушными. В них ничего не меняется. Она слушает меня с какой-то немой скукой, словно никак не дождется, когда же я закончу. Замолкнув, смотрю на нее. Рита вздыхает, на несколько секунд вновь опуская голову и пряча за волосами взгляд. Наконец взглянув, говорит:

- Дим... Возможно, я и впрямь ошиблась в тебе, но... - она пожимает плечами. - Это не имеет значения. За эти дни я поняла, что поспешила с нашими отношениями. Не знаю, что мной управляло: обида на Кирилла, желание себя потешить мужским вниманием... Но между нами ничего не может быть. Извини.

Я часто моргаю, не в силах осознать услышанное. Что угодно готов был услышать, но не это. Слезы, крики, истерики, насмешки — только не участливое равнодушие. Разве это она? Моя Рита, которая тянулась ко мне? Просила моей ласки, защиты? Которая смотрела горящими глазами? Быть не может.

- Давай просто закончим, ладно, Дим? - она сцепляет пальцы в замок, и за этим жестом мне видятся нервы, которые она прячет. Но я не понимаю, не могу понять, почему она так себя ведет?

Я молчу, девушка берется за дверную ручку и начинает вылезать. И уже когда оказывается на улице, я вылезаю следом и снова зову ее. Она на мгновенье замирает, но все же оборачивается, а я произношу:

- Я не могу закончить, Рит, - говорю честно, глядя ей в глаза, - потому что ты слишком мне дорога, и терять тебя я не собираюсь.

Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, а потом она молча разворачивается и идет к зданию. Я смотрю ей вслед, но она так ни разу и не оборачивается. И только когда тяжелая входная дверь закрывается за ней, я утыкаюсь лбом в машину, тяжело выдыхая и давая волю чувствам. Надо же, я и не знал, что может быть так херово.

Словно дали под дых, кислород перекрыли, и просто негде взять воздуха. Больше негде. Сажусь в машину и какое-то время сижу, тупо пялясь в пустоту. Только что Рита сидела рядом, и я считал, что теперь всё прояснится. Что нам стоит лишь поговорить, в глаза друг другу взглянуть, и всё, что творится вокруг, всё это недоразумение, окружающее нас, лопнет, испарится.

Но её слова, произнесенные устало, безразлично, напрочь выбили почву из-под ног. Стена, скрывающая невидимую правду, рухнула. Вот только неизвестность превратилась в ещё больший мрак.

Завожу двигатель и срываюсь с места. Просто еду, прямо, прямо, сворачиваю, снова прямо, без разбора, без цели, без направления. К черту, к черту. Бью по рулю и матерюсь на весь салон. Просто закончим. Просто.

Начинаю нервно смеяться, я сам не раз произносил эту фразу так же безразлично, не испытывая эмоций. Сам всегда придерживался убеждений, что выяснения отношений никому не нужны, мне они точно были в тягость. А вот сейчас я оказался по другую сторону.

Только нихрена я не успокоюсь. Быть не может, что моя Рита вот так быстро перегорела. И даже если она что-то реально вбила себе в голову, черт с ним. Я всё исправлю, ещё не поздно.

Но если до разговора можно было хоть какую-то причину найти, то сейчас... Сейчас что? Я видел, что она верит, не злится из-за Оли, да и про деньги понимает. Что я её не продавал и не отступал. Ей реально всё равно? Или есть что-то ещё? Она всё же нервничала. Обидеть не хотела? Бред.

​Невольно вспоминаются слова Кирилла, которые я отфутболил, как только они прозвучали:

«Рита эмоциональная, вспыльчивая, но как только она успокоится, вернется. Я знаю её лучше тебя».

Выжимаю педаль газа и разгоняюсь, оказавшись на свободном участке дороге. Просто мчусь, пытаясь заглушить нахер слова Кира в голове. Не верю, блядь. Просто не могу.

К дому подъезжаю, разгребая внутри себя завалы. Дофига всего сверху нападало, да ещё и сразу. В прихожей даю волю чувствам и бью по стене, что есть сил, сжимая зубы до скрежета. Без Риты всё пресно. Пусто. Херово так, что даже мыслить нормально не могу. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, беру себя в руки, у меня просто нет времени на раздумья. Надо действовать.

Тяжесть в груди не заглушить, но я должен выяснить, какого хера происходит. И пробиться к Ланскому.

Возвращаюсь мыслями к обвинениям Кирилла. Если Ланской в курсе махинаций Кравцова, то отношения, конечно, с ним разорвёт, но как так вообще вышло? Кравцов же не мог блефовать? Уволить меня он мог и без всего этого, тогда какого черта?

Решаю позвонить Ланскому, записаться на прием, не мальчик же он, чтобы от меня бегать, в самом деле. Секретарь, выслушав, обещает перезвонить, как только Ланской появится. Не особо рассчитываю на это, но неожиданно секретарь перезванивает и докладывает, что Ланской готов видеть меня завтра после обеда.

Отлично, это уже что-то.

Иду в кабинет, флешка на месте, в верхнем ящике стола, возникает нелепая мысль. Застываю, прокручивая её в голове, сопоставляю факты. Блядство.

Тут же набираю Лену, но она недоступна.

Неужели я прав? Если девушка решила отомстить бывшему за свои обиды, то это очень глупо с её стороны. Очень. Но другого объяснения я не вижу. К тому же, видел взгляд Лены, когда она говорила про Кирилла, видел отчаяние в её глазах, страх вперемешку с болью. Я должен был понимать, на что она способна, но так был зациклен на поисках Риты, что всё прочее не имело никакого значения. Хмурюсь, пытаясь восстановить в памяти события.

Пока я ходил за телефоном в машину, Лена оставалась, могла ли она успеть скопировать информацию? Вполне. Но в таком случае она знала, что искать. После Лена довольно быстро ушла. Неужели эти данные и были её целью? А ещё вот так всё отнести сразу Ланскому человек с улицы, вообще не разбирающийся в подобном, просто не мог. Я назвал её пару минут назад глупой? Идиот.

Лена так и не появляется в сети ни вечером, ни утром. Кирилл, видимо, определил меня в черный список,  да и он, скорее всего, даже слушать не станет.

За это время успеваю переговорить с некоторыми людьми из компании. Замы из других подразделений, извиняясь, отключаются. Получили приказ от руководства ничего мне не сообщать. Гадство. Бухгалтер тоже ничего внятного не говорит. И если остальные не понимают, что конкретно происходит, для главбуха я предатель.

У меня осталась Настя, уж она всегда была мне предана, прошу её собрать кое-какие бумаги, пока что ничего не пересылать. Говорю, что приеду сам. В назначенное время паркуюсь у офиса Ланского, когда звонит его секретарь и переносит встречу, так как генеральный ещё не вернулся с объекта.

Сжимаю зубы, чувствуя злость, но тут же замираю. Не отрываю взгляда от главного входа, потому что там... Рита. Но она сейчас не одна. Вслед за ней появляется Игорь Савицкий. Именно он подвозил девушку тогда Питере. Я с ним близко не знаком, хотя в лицо знаю. Внутри всё сковывает неприятным чувством. Считал, возможно, на девушку давят, ей плохо, но вот сейчас она не выглядит расстроенной. Они так просто идут рядом и о чем-то говорят, что я не могу не верить тому, что вижу.