Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц - Наталья Солей

– Вы в этом так уверены?

– Абсолютно, – пытаясь оставаться невозмутимо спокойным, заявил Кардиналов. Сохранять эту маску ему становилось все труднее и труднее. К горлу подкатывал ком, сердце то колотилось, то сжималось от страха. Было ощущение, что он сорвался с большой высоты и летит вниз в лихорадочном поиске хоть какой-то кочки, за которую можно зацепиться, но найти ничего не может.

Где он допустил просчет? Ведь все было продумано досконально. Никаких сбоев произойти не могло.

Накануне аварии

Даже люди, мало знакомые с Кардиналовым, в состоянии были заметить, что с ним творится что-то невообразимое. Срывы, нервозность, агрессивность, резкость суждений – все это было абсолютно нехарактерно для него. Видимо, сказались дни редкого нервного напряжения, он стал сгибаться под грузом ноши, которую взвалил на себя почти два месяца назад.

Начиналось все вполне невинно и не предвещало никаких трагических последствий. Шел жуткий ливень, время было за полночь. Арнольд ехал по Бульварному кольцу. Он всегда вел машину очень осторожно, скорость никогда не превышал и внимательно смотрел не только на дорогу, но и по сторонам. На удивление машин было мало, и он еще издали заметил стоящую на тротуаре девушку. Видно было, что она вымокла до нитки, но не двигалась с места. Кардиналов насторожился. Поведение девушки ему показалось странным. Уж не задумала ли она покончить счеты с жизнью под колесами его автомобиля?

– Ну уж нет, барышня. Этот номер у вас не пройдет, – пробурчал себе под нос Арнольд и сбавил скорость. Увидев, как девушка встрепенулась, заслышав звук приближающейся машины, он включил фары дальнего света. Казалось, что все ее тело напряглось в ожидании необходимого – для того, что она задумала, – момента.

Именно в этот самый момент Кардиналов резко затормозил и остановился. Девушка уже успела соскользнуть с бордюра на мостовую и застыла в оцепенении, прижавшись к бамперу его машины. Еще немного, и суицид удался бы на славу.

Кардиналов тяжело перевел дыхание, с благодарностью вспоминая всех святых. Девушка все еще стояла у машины и рыдала. То ли от радости, то ли от шока, то ли от той беды, которая привела ее к решению броситься под колеса автомобиля.

Прошло минут пять. Девушка рыдала, Арнольд сидел в машине. Наконец он понял, что ему придется выйти и как-то успокоить барышню, иначе она будет реветь на его бампере до самого утра.

Кардиналов нехотя вышел из машины. Дождь хлестал такой, как будто над местом, где он остановился, стояло ведро с водой, и вот именно сейчас его решили опрокинуть. Арнольд подбежал к девушке с желанием побыстрее отогнать ее от машины и увидел ее зареванное и измазанное растекшейся тушью и губной помадой лицо, мелкой дрожью вздрагивающие плечи, услышал ее еле слышное:

– Простите, простите, пожалуйста.

Он не выдержал и строго, чтобы она сумела его понять и услышать, приказным тоном быстро сказал:

– А ну садись в машину.

Тон подействовал. Девушка безропотно села в машину, где пыталась успокоиться, но безрезультатно. Кардиналов понял, что сейчас разговаривать с ней бессмысленно: начнет сетовать, чтобы ее пожалели, потом будет себя жалеть еще больше. Поэтому он молчал. Постепенно всхлипывания прекратились.

– Куда тебя отвезти? – сурово спросил Кардиналов.

– Я тут близко живу, в Уланском переулке. Я сама дойду.

– Уже дошла, – проворчал Арнольд. – Довезу до Уланского. Покажешь, где тебя высадить.

Некоторое время ехали молча.

– Тебя как зовут, самоубийца? – спросил наконец Кардиналов, чтобы нарушить гнетущую тишину. Он не хотел вникать в чужие проблемы и мечтал как можно скорее избавиться от несчастной девушки.

– Неудавшаяся, – попыталась улыбнуться она. – Простите.

– За что? За то, что неудавшаяся? – невольно улыбнулся Арнольд.

– За то, что выбрала вашу машину. Саша меня зовут.

– Александра, значит? Ладно, прощаю.

– И спасибо, что остановились… – еле слышно проговорила она.

– На здоровье. Только не смей реветь. Понапридумала тут черт-те чего, а теперь от страха в себя не можешь прийти, – в сердцах проговорил он.

– Это так, – тихо согласилась Саша.

– С жизнью расстаться каждый дурак может. Ты попробуй переживи все, что тебе ниспослано, – назидательно сказал Кардиналов. – Здесь направо?

– Да, – коротко ответила девушка и замкнулась. Она была согласна с замечанием своего спасителя. Если бы еще кто рассказал, как это пережить. Но вслух ничего не произнесла.

– Когда я учился в институте, – понимая ее состояние, примирительно начал Арнольд, – был у нас один парень. Геной звали. Красивый, здоровый, умница. Жить и жить. Влюбился он в одну нашу однокурсницу, но без взаимности. И что, ты думаешь, он сделал?

– Как я?

– Как ты, но только хуже. Уксусную эссенцию выпил. Спасти было невозможно, но умер он не сразу. Мучился два дня. Это было ужасно. Как он кричал, как умолял врачей спасти его. О той девчонке, когда умирал, не вспомнил ни разу. Стоила она его жизни? Нет, конечно, но он это понял очень поздно, непоправимо поздно.

– Спасибо вам, – только и смогла выговорить Саша. – Вот здесь направо, и возле последнего подъезда остановите, пожалуйста. Я приехала.

Машина остановилась возле обшарпанного старого дома, еще не отреставрированного. Дому явно было больше ста лет. Чего он только не повидал на своем веку, а сейчас уже наверняка совсем доходил до точки под гнетом коммуналок, в которые превратились некогда роскошные апартаменты. Глядя на заплеванные, загаженные широкие лестницы, некогда украшенные зеркалами, о прежней роскоши можно было только догадываться, подъезды, расписанные по всем правилам маргинального вкуса граффити, метастазами разъедающие стены и психику тех, кто имеет несчастье здесь жить и видеть столь варварское самовыражение нищих душ.

Кардиналов посмотрел на несчастное существо, съежившееся на правом сиденье. Ему стало жаль девчонку, и он все же задал вопрос, который не собирался задавать, избегая информации о столь далекой от него, необустроенной жизни.

– Так что случилось?

– Ничего хорошего.

– Это я понял, а поконкретнее. Может, я смогу чем-то помочь, – неожиданно для самого себя сказал Кардиналов и удивился своим словам.

– Вы? Зачем вам это надо? – искренне изумилась Саша.

– Как зачем? Люди должны помогать друг другу.

– Ну я вряд ли смогу помочь вам.

– Зато я могу.

– Не думаю, – безнадежно вздохнула Саша, но все же начала свой невеселый рассказ.

Родилась в Костроме. Родители пили. Как только окончила школу, решила попытать счастья, подалась в Москву, говорили, что здесь есть возможность найти работу, а если повезет… Многое, что может быть. Все Золушки и лягушки только в Москве и могут найти своих принцев. Саше повезло. Принц нашелся. Настоящий москвич. Со своей комнатой в коммуналке. Когда-то он тоже приехал в Москву, устроился дворником – и вот результат. Правда, Валера любил выпить, причем крепко, любил по-мужски погулять с друзьями, отдохнуть до такой степени, что домой его приносили как дрова, а потом два дня отсыпался.

Постепенно «отдых» стал более активным, заканчивалось все, как правило, грандиозной дракой. В одной из таких драк Валера умудрился по пьянке прирезать своего собутыльника. Получил срок за непреднамеренное убийство, три года. Попал под амнистию и через год был уже дома.

Год тюрьмы для Сашиного мужа бесследно не прошел. Он вернулся другим человеком – агрессивным, озлобленным, раздражительным. Устроился грузчиком в магазин, через месяц уволили все за ту же пьянку. Так было везде, куда бы он ни устроился. Потом и вовсе решил не работать, но деньги откуда-то стали появляться, а с ними и новые друзья. Они приходили ночью, днем, подолгу о чем-то договаривались. Саша, конечно, понимала, что Валера ступил на дорожку, которая приведет его туда, откуда он совсем недавно вышел, но сказать ничего не могла. Она стала его бояться. И уйти не могла – некуда.

Обращался он с ней все хуже и хуже. Если у него было плохое настроение, мог побить. Просто так, потому что раздражала. Так она потеряла ребенка. Он избил ее, беременную, до полусмерти. Сашу еле спасли, о детях с тех пор мечтать не приходилось. Врачи сказали, что теперь она не сможет иметь детей.

Сашу это известие не очень огорчило. Она была почти рада. Рожать ребенка от такого отца – это неправильно. Что он увидит, этот ребенок?

Деньги у Валеры водились, иногда даже вполне приличные, но он их быстро спускал, а Саше устраивал скандалы, упрекая, что в доме нечего есть, издевался, как хотел. После одного из таких скандалов она и метнулась на улицу куда глаза глядят, пробежала два квартала и решилась…

– Да, тут я действительно вряд ли чем смогу помочь, – задумчиво проговорил Кардиналов, думая о чем-то своем. В голове у него зарождался смутный, еще не оформившийся план. – Впрочем, познакомь меня со своим мужем. Провожу я тебя, чтобы больше не обижал.