Вечеринка моей жизни - Ямиль Саид Мендес

контролировать, но тоже слишком сильно нервничал, когда ездил в аэропорт. Поэтому с тех пор, как Изабелла получила права, сестры отвечали за то, чтобы встречать своих родственников с самолета.

– Я надеюсь, Джейсон помнит, что вечером он должен забрать твоих двоюродных сестер, – сказала Вирджиния.

Поскольку родители настояли на том, чтобы вся семья приехала в аэропорт встречать бабушку с дедушкой, детям необходимо было совершить несколько рейсов в Солт-Лейк из Американ-Форк. Очевидно, они думали, что двоюродные сестры никогда не слышали ни об Uber, ни о такси, ни о частных такси. Но для их родителей отправить семью на такси было таким же грехом и преступлением, как оставить их в пустыне. Это было бы непростительным оскорблением.

Конечно, они не могли столько часов ждать в Солт-Лейк-Сити, как делали в прошлом, но теперь возражали не только дети Изабеллы. Надя также напомнила им, что бабушка с дедушкой уже не так молоды, как раньше, и с новой системой безопасности аэропорта они не могли ждать там вечно.

Надя припарковалась у обочины и сказала:

– Скажи Papi, чтобы он встретил тебя у выдачи багажа. Изабелла будет там. Ищи Оливию. У нее таблички. Я припаркуюсь и сразу вернусь.

Пыхтя и показывая свое недовольство, мама вышла из машины, и Надя направилась на парковку.

Ей следовало все отменить.

Она чувствовала себя отвратительно из-за того, что поставила свою семью в такое положение. Возможно, ей стоило раньше рассказать своим бабушке с дедушкой об отмене свадьбы, чтобы умерить их ожидания. Но она была так расстроена, что не хотела расстраивать свою маму. Ее родителям было за шестьдесят. Они были престарелыми, но ни в коем случае не старыми или древними. Иногда они расстраивались из-за того, что она относится к ним как к старикам и суетится вокруг них, а в других случаях жаловались, что она вообще не заботится о них.

Она просто мирилась с этим, следуя примеру своей сестры. Лучше было перестраховаться.

Ей потребовалась целая вечность, чтобы найти место для парковки, и пришлось оставить машину на верхнем этаже гаража. Она поставила ее рядом с минивэном, похожим на микроавтобус ее сестры. Надя направилась обратно к терминалу. Телефон не ловил сигнал, поэтому она понятия не имела, писала ли ей ее семья или самолет, который они встречали, уже приземлился.

Надя была рада, что в кои-то веки забыла о моде и надела удобные кроссовки, в которых при необходимости могла бегать.

Аэропорт был переполнен. Она никогда не видела такого!

Внезапно она вспомнила, что сегодня среда. День, когда многие мормонские миссионеры отправились в свои командировки, и когда многие из них возвращались в то место, где была основана церковь. Надя не была мормоном, в отличие от многих ее друзей из детства. Это было похоже на Католическую церковь в Латинской Америке. Люди делились на закоренелых прихожан, которые жили и дышали церковью, и временных, которые посещали только особые мероприятия. А еще были такие, кто годами не заходил в церковь.

Брэндон относился к последним. Его братья и сестры являлись очень активными участниками церкви и сетовали на то, что Надя даже не была ее членом. Она пыталась узнать суть их религии и даже беседовала с сестрами-миссионерками, но ее мама рьяно воспротивилась этому.

Ни одна ее дочь не смела оставить семейную веру, если она просто пыталась вписаться в общество, и теперь, оглядываясь назад, Надя была рада, что на самом деле не сделала этого.

Бегать по аэропорту без указателей было малоэффективным, поэтому Надя остановилась и поискала табло международных прибытий.

Она нашла то, на котором было указано, что рейс из Орландо приземлился, но время указано не было. Она запаниковала. Потому что, если бабушке с дедушкой, тете Ромине и ее семье пришлось бы ждать посреди этой толпы, и они заблудились бы из-за нее, она бы никогда себе этого не простила. Она знала, что ее мать никогда ее не простит.

Она целенаправленно пробиралась сквозь воздушные шары, баннеры и плачущих младенцев и у третьей вывески «Старбакс» увидела Оливию.

У ее племянницы было решительное выражение лица, как у шпиона, анализирующего свое окружение и запоминающего все, чтобы позже дать отчет.

– Оливия! – позвала она, и три другие девушки посмотрели в ее сторону.

Даже здесь ее сестра сделала правильный выбор. По крайней мере, Оливия не будет страдать из-за своего имени, как Надя в детстве.

Она направилась к своей племяннице, и все это время внутренний голос говорил ей, что нужно попытаться сбежать. Сделать что-то спонтанное и неожиданное, заказать себе поездку на Мальдивы и вернуться через несколько месяцев, когда кончатся все ее сбережения.

Но, хотя идея была довольно привлекательной, ее многое удерживало. И не все было плохим.

Если Надя сейчас отказалась бы от своего образа совершенства, то вся работа, которую она проделала в прошлом, была бы напрасной. И она просто не могла этого сделать. Она никогда больше не смогла бы посмотреть в лицо своей семье, и, хотя сегодня ей будет тяжело отвечать на вопрос за вопросом, по крайней мере, она признается во всем перед всей семьей.

Не то что Брэндон, который, должно быть, отдыхал где-то на пляже. Свободный от всего. Надя представила, как ее подруга Мэди напоминает ему о карме, о том, что через несколько лет Брэндон останется совсем один. Одно дело быть тридцатилетним и независимым. Совсем другое, когда на него начнут указывать на как противного дядюшку, который считает себя крутым и забавным, но все его терпеть не могут.

– Тетя! – услышала она крик Оливии сквозь какофонию вокруг.

Надя больше не видела свою племянницу. Все-таки ей следовало надеть туфли на каблуках. Затем она почувствовала, как маленькая рука сжала ее руку.

– Наконец-то! – воскликнула Оливия.

– Это катастрофа! – прокричала Надя, смеясь. – Как мы найдем остальных?

– Бабушка с дедушкой стоят прямо у багажной ленты. А мама у эскалатора или так близко, как только возможно, со всеми этими миссионерами.

– Надо было заказать билеты на другой день или время.

Они оглядывались по сторонам, пока не увидели маму и папу Нади с ошеломленными выражениями на лицах.

– Что происходит сегодня? Это бедлам! – возмутилась ее мама, в то время как папа пытался успокоить Тинкербелл.

Они столпились рядом со «Старбаксом», а потом Надя сказала:

– Я пойду проверю Изабеллу.

Она ушла до того, как мама позвала ее. Она послала Оливии извиняющуюся улыбку. Мама Нади обожала свою внучку. Как бы строга она ни была с дочками, но обожала свою внучку и все ей позволяла. А Надя не хотела