Моя Святая Земля - Максим Далин

Король людей обещал выжечь клеймо у Гельринга на лбу… дракон еле заметно усмехнулся, вспоминая. Попробуй, думал он. Войди. Пересеки заколдованный круг. Огонь заперт во мне, рана гниёт, я голоден, я умираю, но моих жалких сил хватит, чтобы убить тебя напоследок, свести здесь все счёты и подвести итог.

Ты не войдёшь, думал Гельринг. Ты трус, человеческий король. Боишься меня. Я — ветер и огонь, смерть таких, как ты. Бойся меня, даже когда я в клетке, червь земной.

Но, вызывая в себе ярость, Гельринг не мог поднять в душе жар живого огня. Холод подземелья проникал до костей, и дракон не мог не понимать, что чувствует холод близкой смерти, только рану жгло его собственное догорающее пламя.

И тут темнота слабо осветилась непонятно чем, и Гельринг услышал шорох человеческих шагов, хоть и не грохнула отпираемая дверь — тяжеленная дверь подземелья, покрытая защитными знаками против стихии огня, окованная сталью. Человек мог пройти её насквозь только во сне, подумал дракон. Или это не человек, а призрак.

Он поднял голову — и встретился взглядом с человеком, светловолосым юношей в странной одежде.

Человек смотрел без страха и злобы, но Гельринг заставил себя сначала сесть, а потом встать, чтобы земляной червяк не смел пялиться на дракона сверху вниз. Скрестил руки на груди, стараясь не замечать мучительную боль в боку.

— Ты — дракон, — тихо и восхищённо сказал человек. — Настоящий. Настоящий потрясающий дракон. Я хочу выпустить тебя на волю.

Гельринг хмыкнул.

— Ты всего лишь мой сон, — сказал он пренебрежительно. — Не знаю, почему ты мне снишься, но ты — только обман моего разума. Даже если я сейчас окажусь дома, на Пике Света, всё равно это продлится лишь до тех пор, пока не проснусь.

Человек подошёл ближе. Он чуть улыбался, но эта улыбка раздражала Гельринга меньше, чем могла бы.

— Я бы с тобой согласился, — сказал человек, — но ты же — дракон. Волшебное существо. А сон — тоже сплошное волшебство, во сне любое создание может всё, что захочет. Вдруг ты сумеешь с моей помощью освободиться во сне — и наяву тоже что-нибудь произойдёт?

— Возможно, — фыркнул Гельринг. — Например, я взлечу во сне и умру наяву. Не хочу врать себе — я тяжело ранен.

— Так не годится, — возразил человек. — Знаешь, что… если бы ты позволил мне прикоснуться к тебе, может, я смог бы облегчить твою боль.

Гельринг приоткрыл клыки в полуулыбке-полуоскале.

— Никогда я не позволю земляному червяку трогать меня. Попробуй дотронуться — если ищешь смерти.

— Это же сон! — человек улыбнулся в ответ, не угрожающе. — Представь себе, что я — благой король, настоящий король — и могу исцелять прикосновениями.

Гельрингу было больно и тошно, но он невольно рассмеялся.

— Ну и приснится же! — бросил он. — Я видел короля людей наяву. Это чёрная тварь из ада, провал в ничто. Он так же похож на тебя, как кусок дерьма на лист папоротника! С чего бы это я придумал себе короля из легенд, вот умора! Да и чему поможет исцеление во сне?

— Хотя бы тому, что ты выспишься, — сказал король из сна. — Попробуем?

— Белый король исцеляет дракона, — продекламировал Гельринг. — Это из сказки. Смешно. Но — ладно, дотронься. Всё равно это сон, а потому ничего не меняет.

Он подошёл к решётке и задрал рубаху. Король чуть нахмурился, увидев воспалённую борозду от пули у Гельринга на боку.

— Нам с тобой надо поверить всей душой, что тебя можно исцелить, — сказал он, глядя дракону в глаза. — Мы можем всё, по крайней мере — во сне. Мы — волшебные существа.

Надо же, подумал Гельринг, как я представляю себе благого короля. Белый воин видится мне почти что драконом. Забавно.

— Мы можем всё, — сказал он вслух. — Во сне-то? Запросто. Почему бы и нет.

Король просунул руку сквозь прутья клетки и поднёс ладонь к ране — очень легко, почти не дотрагиваясь. Сейчас боль пройдёт, сказал про себя Гельринг — и с удивлением ощутил слабую прохладу, как от ветерка в летний полдень. Вправду легче. Сон! Мы всё можем во сне!

— А пока твоя рана заживает, — сказал король, как сказал бы старый приятель, — расскажи мне, что мешает тебе выбраться из этой клетки.

Он не знает, снова удивился Гельринг. Обычно во сне все обо всём осведомлены. Но, ощущая, как боль стихает, дракон решил быть терпеливым и объяснить бестолковому сновидению всё непонятное.

— Видишь эту полосу металла по периметру клетки? Она покрыта знаками, мешающими мне выпустить огонь. Только она меня и держит. Не будь её — я бы сдул этот замок, как скомканную тряпку.

Король скользнул взглядом по выгравированным начертаниям.

— Не металл, — произнёс он задумчиво. — Знаки держат. Да?

— Они, — Гельринг встряхнулся. Боль не ушла совсем, но отступила и давала дышать — дракону было легче. — Но что же тут поделаешь? У тебя ведь нет ключа — иначе ты отпустил бы меня сразу.

— Мы их спилим, — король вдруг улыбнулся радостно. — Напильником. В моём рюкзаке лежит папин напильник по металлу, трёхгранный, с чёрной пластмассовой ручкой, — медленно сказал он странные слова.

— В каком рюкзаке? — поразился Гельринг. — У тебя же нет и… — но тут король снял с плеча рюкзак и вынул напильник. Он просто сиял.

— Это же сон! Мы — волшебники! Во сне мы можем всё!

Тут осенило и дракона.

— Пили! — закричал он. — Я разнесу тут всё в пепел!

Напильник врезался в кованое железо, как в рыхлое влажное дерево — это был волшебный напильник, король был сильнее, чем любой юноша его возраста, это был сон! Во сне любой всемогущ! Гельринг всем существом чувствовал, как исчезают цепи, сковывающие его внутренний жар!

Воздух подземелья задрожал от зноя.

— Ух, ты! — король вытер пот со лба. — Жарковато!

— То ли ещё будет! — воскликнул Гельринг. — Отойди, король людей, если не хочешь превратиться в жаркое!

Король прижался к стене, смотрел зачарованно.

Серебро — драконья чешуя — полилось сквозь кожу. Гельринг расправил крылья — и выдохнул на замок струю огня. И ещё раз.

Металл, раскалённый добела, превратился в податливый воск, а камера — в кузнечный горн. Гельринг ударил по дверце клетки всем телом — и она вылетела, а скоба замка порвалась, словно пергаментный лист.

— Теперь эту! — закричал король, показывая на окованную сталью дверь в подземелье. Его лицо покраснело, волосы прилипли ко лбу, а пот тёк струйками. — Чудесно, чудесно, дракон! Просто жжёшь!

Гельринг вышел из клетки, потянулся — и выдохнул струю вулканического жара. Дерево загорелось, металл потёк, лопались камни, держащие дверную коробку. Человек должен был вспыхнуть и сгореть, как свеча, но человек был белый король, дракон с королём были волшебники, они были во сне и заодно, они могли всё — и Гельринг слышал за спиной восторженный голос: