Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века - Руслан Скрынников

В конце XVI в. связи между Москвой и Запорожской сечью расширились. В 1591 г. русская столица отразила нападение крымского хана. В следующем году московские власти направили послов в Запорожскую Сечь и на Дон, чтобы заручиться поддержкой вольных казаков в борьбе с крымцами. Охваченная восстанием Запорожская Сечь приняла царских послов с распростертыми объятиями. Гетман К. Косинский и казаки возлагали немалые надежды на помощь, предложенную Москвой. Все это вызвало тревогу у королевских властей. Расправившись с Косинским, Александр Вишневецкий объявил повсюду, что убитый гетман присягнул московскому великому князю со всем войском запорожским и отдал под его власть территорию Запорожской Сечи на сто миль у границы, за что царь прислал ему сукна и деньги и теперь называет себя «царем запорожским, черкасским и низовским».[4] Россия была ослаблена поражением в Ливонской войне. Ей пришлось отбивать нападения крымцев и шведов. В таких условиях русское правительство и не помышляло о том, чтобы вступить в борьбу с Речью Посполитой за Украину. Сведения А. Вишневецкого по поводу новых царских титулов были вымыслом. Но его письмо интересно в другом отношении. Начав борьбу за национальное освобождение, украинский народ все чаще связывал свои надежды с помощью со стороны братского русского народа. Идея воссоединения носилась в воздухе.

В 1600 г. Борис Годунов принимал в Москве послов от запорожских казаков.[5] Когда самозванец в 1604 г. предложил казакам организовать вторжение в Россию вместе с крымскими татарами, запорожское войско, по-видимому, отклонило его домогательства. Предложения Москвы оказались более приемлемыми. Царь призвал запорожцев выступить против бусурман — турок и татар. Отрепьев не скупился на обещания, но не мог предоставить необходимых для экспедиции средств. Зато Борис Годунов не щадил казны. Он направил в Запорожье посланца Ивана Солонину с оружием и денежным жалованьем. Летом 1604 г. запорожский старшина Семен Скалозуб, получив помощь от царя, собрал до 3700 казаков и отправился в морской поход к турецким берегам. Борис Годунов, вскоре же получивший полный отчет об этой экспедиции, писал в конце 1604 г., что запорожцы сожгли два турецких городка и доходили до Царьграда, освободив много русского полона из неволи.[6]

В первом столкновении с Годуновым самозванец потерпел неудачу. Ему не удалось втянуть запорожское войско в войну с Россией. Тогда-то он и стал искать помощь у католических кругов Речи Посполитой.

Мнишек приступил к сбору армии летом 1604 г., когда запорожское войско находилось в походе. Отсюда следует, что силы вторжения не включали в себя запорожских вольных казаков. Кем же были те 2 тыс. украинских казаков, которые откликнулись на призыв «царевича» и Мнишка? Не были ли это в основном реестровые казаки, числившиеся на королевской службе? Можно привести некоторые факты в пользу такого предположения. Исполняя королевскую службу, гетман С. Кишка с отрядом в 2 тыс. казаков воевал со шведами в Ливонии в 1601–1602 гг. После гибели С. Кишки (по слухам, его убили сами казаки) гетманом ненадолго стал Иван Куцко (Куцкович). Куцко не мог справиться с казаками и вскоре сложил с себя полномочия.[7] Тот же самый Куцко, бывший реестровый гетман, стал одним из казацких предводителей в армии Мнишка в момент ее вторжения в пределы России.[8] Казна плохо оплачивала «реестр», тем не менее верхи «реестра» были тесно связаны с королевским правительством. Мнишек сформировал войско при прямой поддержке короля.

Кроме реестровых казаков в походе Лжедмитрия приняли участие многочисленные добровольцы из числа православного украинского населения. Иезуиты, сопровождавшие самозванца в походе, писали из Чернигова 1 ноября 1604 г.: «… к нам на пути присоединилось много казаков, так что их уже считается около трех тысяч (вместе с собранными ранее 2000. — Р.С.), и это только из тех сел и городов, через которые мы проходили».[9] По самому примерному подсчету, к армии Отрепьева присоединилось около 1000 украинцев, объявивших себя казаками.

После перехода границы Мнишек старался убедить своих покровителей в Кракове и Риме, что его военное положение превосходно. С этой целью он сознательно распространял сведения о прибытии к нему крупных подкреплений с Украины. По-видимому, с его слов иезуиты записали 1 ноября 1604 г., что царевич ждет казаков, именуемых запорожцами. Два дня спустя они сделали приписку к письму с сообщением о прибытии 4 тыс. запорожцев.[10] Записанные ими сведения носили недостоверный характер.

Подлинный дневник похода, составленный неизвестным лицом из окружения Мнишка и заключавший в себе строго фактические поденные записи, позволяет заключить, что запорожское войско, которое ждали с начала ноября, прибыло в лагерь самозванца с большим запозданием. 21 декабря 1604 г. автор дневника сделал следующую запись: «Января 1 (по новому стилю. — Р.С.): Там же (под Новгородом-Северским. — Р.С.) войска запорожского пришло 4000».[11] Воспоминания участников похода полностью подтверждают приведенную дневниковую запись. По словам С. Борши, в конце декабря под Новгород-Северский прибыло 12 тыс. запорожцев.[12] Аналогичные данные привел в своих записках Г. Паэрле.[13] Названные авторы втрое переувеличили численность запорожского войска. Свидетельства очевидцев не дают никаких оснований для предположений о том, что запорожцы шли Крымской дорогой от Белгорода на Рыльск и Кромы и что восстания в южных крепостях были связаны с их передвижениями.

Итак, Лжедмитрию удалось склонить вольных запорожцев на свою сторону лишь после того, как он прочно утвердился в Северской Украине и ряд русских городов признал его царем. Запорожское войско пробыло в лагере самозванца всего лишь в течение месяца. После неудачной битвы под Севском в январе 1605 г. запорожцы в массе своей покинули пределы России. К моменту наступления на Москву в мае под знаменами Лжедмитрия находилось только 500 украинских казаков.[14]

Едва ли случаен тот факт, что самая крупная вспышка крестьянского восстания (в Комарицкой волости и смежных районах) произошла в то время, когда вольные казаки (запорожцы и пр.) стали ведущей силой в лагере самозванца. Значение этого кратковременного эпизода, однако, не следует преувеличивать.

Донское войско сыграло, по-видимому, более важную роль в событиях Смуты. Самые ранние сведения о численности донских казаков, готовых поддержать самозванца, носили вполне достоверный характер. Захватив атамана Корелу и других посланцев войска Донского, Я. Острожский в 1604 г. после их допроса писал, что царевич может рассчитывать на поддержку примерно 2 тыс. донцов и других злодеев.[15] Однако донцы не смогли присоединиться к армии Мнишка ко времени вторжения в Россию. Чтобы ободрить своих приверженцев, Мнишек сознательно распространял ложные слухи о подкреплениях с Дона. В письме от 8 сентября 1604 г. он писал, что уже нанял 10 тыс. донцов и они скоро прибудут к нему на помощь.[16] Из письма Мнишка названная цифра попала на страницы исторических сочинений. Однако надо иметь в виду, что данные Я. Острожского были значительно ближе к истине, чем данные Ю. Мнишка. Помимо всего прочего, общая численность Войска Донского в начале XVII в. не превышала 2000–4000 человек.[17]

В начале ноября 1604 г. иезуиты писали из Чернигова, будто в один день с запорожским войском туда прибыло 9 тыс. донцов. Однако их сведения нельзя признать достоверными. Источником информации и в этом случае был Мнишек. Автор поденных записок ни словом не упоминает о прибытии донского войска в лагерь царевича. Но он покинул Лжедмитрия в конце декабря 1604 г.

Раньше всех других на помощь к самозванцу прибыл А. Корела с отрядом. Когда это произошло, в точности неизвестно. Первые достоверные сведения о действиях казаков Корелы в составе войска Лжедмитрия относятся к началу 1605 г. По сведениям Буссова, атаман Корела оборонял Кромы, имея едва 400–500 донских казаков. Со временем самозванец прислал ему на помощь еще 500 казаков.[18] Но среди этих последних преобладали, по-видимому, служилые казаки из Путивля. Об этом свидетельствует следующая разрядная запись: «Пришол в Кромы из Путивля от Ростриги Юшко Беззубцов с путимцы на помощь кромским сидельцам».[19] Ю. Беззубцев был сотником у путивльских казаков, служивших «с самопалами».

По словам Г. Паэрле, 4 тыс. донских казаков присоединились к царевичу в Путивле.[20] По обыкновению Паэрле в несколько раз преувеличил численность подкреплений. Но в основе его рассказа лежали достоверные данные. Участник похода Я. Вислоух сообщал, что в момент выступления царевича к Кромам в мае 1605 г. в его войске находилось «москвы 1000 казаков».[21] Капитан Я. Запорский, возглавивший авангарды в армии самозванца, уточняет, что под его начальством находилось 800 донцов.[22] Таким образом, к весне 1605 г. в лагере Лжедмитрия собралась добрая половина Войска Донского.