Безумство (ЛП) - Харт Калли

Я прижимаю подушечку большого пальца к губам ее киски, зная, что, если слегка надавить, направляя палец чуть ниже, она уступит мне, давая доступ, и я заставлю ее задыхаться в считанные секунды; я уже чувствую маленький, твердый камешек ее клитора под кожей, набухший, ждущий, чтобы на него нажали и потерли, пока она не развалиться на части для меня.

— Тебе нужен мой язык, Dolcezza? Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцами, пока буду лизать?

Ее глаза закрыты. Она откидывает голову на кровать, ее пальцы рефлекторно подергиваются, как будто ей нужно за что-то ухватиться.

— Боже... да. Пожалуйста, Алекс. Пожалуйста.

Я наклоняюсь над ней, выгибаясь всем телом, и предвкушение заставляет мою кровь быстрее бежать по венам. Она чертовски впечатляющая. Я собираюсь потратить на это свое время. Я заставлю ее дрожать и трястись до тех пор, пока она больше не сможет этого выносить…

Мой язык соприкасается с ее кожей, чуть ниже пупка, и чистый, слегка цветочный аромат ее тела наполняет мои рецепторы. Я пытаюсь сдержать резкий рык, который поднимается вверх по моему горлу, надеясь смягчить звук, чтобы быть уверенным, что я не накинусь на нее, как дикий зверь, который собирается разорвать ее на части. Но я терплю эпическую неудачу.

— Открой, — требую я. — Ноги вверх. Согни. Раздвинь колени. Мне нужен неограниченный доступ.

— Алекс…

— Сделай это прямо сейчас, или я сам устрою тебя так, как хочу.

Она издает негромкий стон, но медленно двигается, ставя ноги ровно на кровать, позволяя коленям упасть так, чтобы ее киска была полностью открыта мне. Ее плоть такая влажная, как я и надеялся. Розовая, припухшая и красивая. Она скользкая от капюшона ее клитора до отверстия ее киски, ее плоть готова и просит, чтобы ее вылизали дочиста.

— Я хочу, чтобы ты кончила мне на язык, — рычу я, покусывая передними зубами внутреннюю сторону ее бедра. — Хочу, чтобы кончила так чертовски сильно, чтобы я почувствовал, как ты пульсируешь вокруг моих пальцев, Сильвер. Ты дашь мне то, что я хочу?

Ее бедра снова отрываются от кровати, движения настойчивые и отчаянные.

— Д-да. Господи. Боже. Алекс.

— Тебе это нужно, не так ли? Ты отчаянно хочешь, чтобы я заставил тебя кончить.

— Да. Да. Да, — молит она. — Пожалуйста.

Я к ней даже не притронулся. Я так близко, что она чувствует мое горячее дыхание самыми интимными частями своего тела; я могу сказать это по тому, как ее кожа покрылась мурашками. Она опускает руки вниз, впиваясь пальцами во внутреннюю сторону бедер, как будто полумесяцы ногтей, впивающиеся в кожу, снимут некоторое давление, нарастающее между ног. Она всхлипывает, в ее голосе звучит боль, и моя защитная, собственническая сторона ревет в моих ушах.

— Не волнуйся. Ш-ш-ш, tesoro (прим. с италь. - «сокровище»). Все хорошо. Ti faro stare bene. Lo prometto (прим. с итал. - «Я тебе помогу. Обещаю»).

Сильвер понятия не имеет, о чем я говорю, даже не подозревает, что я успокаиваю ее, клянусь позаботиться о ней. Но ей вовсе не обязательно это слышать. Она знает, что я сделаю это, несмотря ни на что.

Я хватаюсь за свой член, сжимая его кончик, содрогаясь, когда стена удовольствия проходит сквозь меня. Я позволяю себе пять мучительно медленных ударов, прежде чем встаю на колени и падаю между ног Сильвер. Она кричит, сжимая мои волосы, когда я провожу языком по ней, пробуя и исследуя каждую ее часть, ее бедра сжимаются вокруг моей головы, когда она теряет контроль над собой.

Я принимаюсь за работу, сосредоточившись на ее клиторе, убеждаясь, что она чувствует каждый щелчок, который я делаю кончиком языка. Я использую свои пальцы, толкая один, а затем два пальца внутрь нее, медленно двигая ими, доводя ее до кипения, ее удовольствие нарастет.

Я безумно люблю Сильвер. Быть внутри нее — это некое религиозное откровение. Но сейчас я чувствую себя лучше. Быть бескорыстным, делать что-то исключительно для нее и только для нее, наполняет меня глубоким чувственным удовлетворением, которое невозможно победить. Ничто в этой жизни не доставляет мне большего удовольствия, чем заставлять ее кончать моими пальцами и ртом. Ничто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она трясется, вибрируя так сильно, что мне почти приходится удерживать ее на кровати. Ее бедра все еще сжимают мою голову, и я слышу, как бьется мой пульс в собственных ушах. Черт, ее вкус, ее запах, то, как она неистово изгибается ко мне, давая мне доступ к ее киске — это возбуждает меня сильнее, чем я могу вынести. Я двигаю бедрами на матрасе, не в силах остановиться, мой член пульсирует, когда я вгоняю его в скрученные простыни, и это так приятно, что я стону, тяжело дыша, в бедро Сильвер.

И снова я двигаю бедрами, кончик моей эрекции трется о кровать, зажатый между моим телом и матрасом, и похотливое, развратное животное желание говорит мне продолжать. Но я останавливаю себя, заставляя себя сдержаться. Хоть и с трудом.

«Господи, как же она мне нужна! Она мне чертовски необходима».

Скользнув пальцами в нее, я поглаживаю вверх и к себе манящим движением, ища то единственное место внутри нее, которое заставит ее взорваться. Не займет много времени, чтобы найти его. Я готовлюсь, обхватывая Сильвер рукой, убеждаясь, что крепко держу ее, а затем прикладываю малейшее давление…

— О! О боже, о боже, о боже! — Спина Сильвер пытается выгнуться дугой от кровати, но я умело прижимаю ее, удерживая на месте. — Алекс! Алекс, я сейчас...

Её мышцы сжались, напрягаясь против меня. Я продолжаю лизать и ласкать ее, нежно посасывая клитор, точно зная, насколько интенсивно это будет ощущаться с приближающимся к ней невероятным оргазмом. Через несколько секунд Сильвер опускается, ее киска сжимается вокруг моих пальцев, как я и хотел, и она испускает пронзительный бессловесный крик, который эхом разносится по спальне.

Она вздрагивает, пытаясь подтянуть колени к груди, пытаясь откатиться от меня, но я зарываюсь лицом глубже в ее киску, наслаждаясь ею, загоняя свой язык внутрь нее, пока она не может больше терпеть, и тянет меня за волосы.

— Алекс! Алекс, Боже! Боже, остановись, я не могу... я не могу... больше не могу...

Я смягчаюсь. Это требует много усилий, но я справляюсь. Я сажусь на пятки, оглядывая беспорядок, который я сотворил из нее, наполненный безжалостной гордостью. Она изо всех сил пытается вдохнуть, втягивает воздух в легкие. Лицо у нее свекольно-красное, не говоря уже о шее и верхней части груди. С закатанными глазами, слегка приоткрытым ртом, руками и ногами, беспорядочно раскинутыми на кровати, она выглядит как девушка, которой только что вручили золотую медаль Олимпийских игр по оргазму.

— Сильвер. — Мой голос полон предостережения. Почти угрожающий. Но я, черт возьми, ничего не могу с этим поделать. Видя ее такой... я цепляюсь за свой самоконтроль на очень потрепанной нити.

Сильвер открывает глаза, смотрит на меня, ее зрачки так расширены, что радужки почти исчезли.

— Еще, — шепчет она. — Трахни меня, Алекс. Боже, я так сильно хочу, чтобы ты меня трахнул.

Мои яйца напрягаются, посылая мощную волну желания вверх по моей спине. Я не планировал сдерживаться. Возможно, хотел дать ей минутку, чтобы прийти в себя, но с такими заявлениями, исходящими из ее рта, я слетаю с катушек.

Я опускаюсь на нее, обнимаю, прижимаю к себе одной рукой, держу ее голову над кроватью, а другой поддерживаю себя.

— Скажи мне, если это будет слишком много, — предупреждаю я ее сквозь стиснутые зубы. — Только скажи, и я, бл*дь, перестану.

Она задыхается, ее глаза расширяются, когда я с силой вгоняю себя внутрь нее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— О... Боже… мой... — выдыхает она.

Я изо всех сил стараюсь хоть на секунду успокоиться, дать ей шанс привыкнуть к ощущению меня внутри себя, до самого основания, и это самое трудное, что мне приходилось делать за очень долгое время. Ее яркие глаза пристально смотрят на меня, вглядываясь в мою душу в темноте, и мне кажется, что еще один кусочек головоломки встает на свое место. Момент напряженности, наше дыхание перехватило оба наших горла, пока мы смотрим друг на друга ...