Холодные звезды - Вергилия Коулл

Даже грохот бури затих, оставив нас под толщей земли в полном вакууме, лишенном других звуков, кроме шумного дыхания, других запахов, кроме страсти наших тел, и других ощущений, кроме острейшего соприкосновения кожи с кожей. Кай наполнял меня, окружал меня всю, шептал что-то неразборчивое. Так, что мне хотелось продлить это навсегда.

Напряжение внутри росло. В какой-то момент эмоции переполнили, и слезы хлынули из глаз. Я уткнулась в плечо Кая, сама не понимая, что со мной творится. Он пробормотал, не прекращая двигаться:

— Ты живешь… ты живая… не дави в себе это… просто живи…

И во мне что-то щелкнуло. Я всхлипнула, выгибаясь через силу его рук в немыслимой позе и ощущая, как внутренние мышцы сжимаются все плотнее.

— Молодец… — вторил моему судорожному стону Кай, — живи… для меня…

Напряжение достигло апогея и схлынуло. Через пару мгновений Кай оставил меня, проливая семя куда-то между нашими телами. Потом рухнул в изнеможении, придавив наполовину своим телом. Пошевелил рукой, загребая и накидывая на нас подстилку. Вскоре мы оказались вдвоем в уютном гнезде. Я повернула голову, уткнулась носом в щеку Кая. Почувствовала, как он придвинул меня за плечи к себе. Так просто и естественно.

Сон еще не пришел, но и говорить не хотелось. Слова казались лишними. Я знала, что Кай тоже не спит. Так мы и лежали долгое время в тишине и темноте, слушая ровное дыхание друг друга.

Проснулась я, задыхаясь от жары. На лице даже капли пота выступили, я слизнула их с верхней губы и открыла глаза. В просвет норы заглядывало яркое солнце. От бури не осталось и следа, разве что засохшие потеки грязи тянулись от самого лаза до моей импровизированной постели. Я заработала руками, раскидывая слипшийся и скатавшийся клочьями войлок. По влажной коже скользнул прохладный воздух. Захотелось чихнуть.

Вчера как-то не озадачилась мыслью, что же это за подстилка, но теперь напряглась, потерла ворсинки между пальцами. Достаточно длинные, разных цветов от песочно-бежевого до бурого. Ну точно, шерсть. А насекомые? Я принялась судорожно разгребать пух и уже приготовилась содрогаться от отвращения. Но, как ни странно, подстилка оказалась чистой.

Зато в ней обнаружились сухие веточки со странным запахом, чем-то напомнившим лавровый лист. Я поднесла одну к лицу, повертела. Может, это своеобразный отпугиватель паразитов? Кто бы ни построил эту землянку, он был достаточно умен, чтобы не гадить тут, содержать гнездо в чистоте. Так почему бы и от кровососов не защититься?

Потянулась и потрогала пальцем стену — гладкую, блестящую, вымазанную то ли глиной, то ли еще каким природным материалом, укрепляющим землю, чтобы не осыпалась. Неплохое жилище. Что же стало с его обитателями? Почему они не спрятались тут в грозу? Хотя если бы спрятались, то мы с Каем, наверно, замерзли бы насмерть…

Я откинулась обратно на спину, сложила руки на животе и уставилась в потолок. Пусть Кай отсутствовал рядом, но, зная его привычки, нетрудно было представить, что он сейчас или готовит нам завтрак, или исследует территорию. Но то, что мы сделали вчера…

Я закрыла глаза. Дура! Идиотка! Сама во всем виновата. Вела себя, как последняя дебилка. Сначала раздевалась перед ним у реки. Потом сама набросилась с поцелуями. И это после того, как торжественно пообещала себе, что буду держаться от него подальше!

А самое ужасное — что мне понравилось. Между ног приятно саднило там, где он входил в меня вчера. Когда я вспоминала, как все случилось, то вновь, как наяву, ощущала поцелуи и прикосновения Кая на своей коже, его плавные движения и то, как плотно он помещался во мне.

Но в груди закипали отнюдь не приятные чувства. Я же побывала на месте Лизы! Сколько дней прошло с той памятной ночи, когда она спала с ним? Два? Три? Здесь, на протурбийской земле, казалось — вечность, но если хорошенько посчитать… волосы вставали дыбом.

А еще я пообещала Кате и нарушила это обещание. Клятва, данная умирающему человеку — это святое. И я — еретичка, преступница, потому что ни разу о ней не вспомнила. Совсем недавно горевала над могилой подруги, а потом пустилась во все тяжкие.

Кая я не винила. Только себя. Почему-то была уверена — если бы сказала «нет», он бы не стал настаивать. Ведь ушел же там, у реки, увидев меня голой. Просто я совсем потеряла надежду, что та буря, а вместе с ней и все наши несчастья когда-нибудь закончатся, вот и прожила ночь с ним, как последнюю, а он не удержался от соблазна, как и любой мужчина на его месте. Как мне ему теперь все объяснить? Как восстановить душевное равновесие, когда самой от себя противно?

Но прятаться вечно в норе тоже нельзя. Рано или поздно мне придется выйти и продолжать жить с тяжким грузом на сердце. Это никак не исправить. Не отмотать время назад, да и если могла бы, то до какого момента? До того, где не сопротивляюсь поцелую? Или до того, когда открыла рот, чтобы успокоить обещанием умирающую Катю? Ну вот, уже докатилась до того, что мечтаю забрать свое слово обратно.

Стряхнув с себя остатки шерсти, я поползла к выходу. Вчерашнее барахтанье в воде не прошло даром. Спина болела, ноги — тоже, в голове гудел похмельный набат.

Лужайка, куда привел выход из норы, оказалась забросана мусором из реки. Сама серебристая лента воды сверкала примерно в десятке метров ниже. Над верхушками деревьев виднелось чистое безоблачное небо. Я прищурилась от яркого света, огляделась. На раскидистых колючих кустах в художественном беспорядке висела одежда. Я почувствовала, что краснею, увидев свое белье, реющее победоносным флагом на ветке. Представила, как Кай развешивал его для просушки. Сглотнула, попутно отметив боль в горле.

Сам Кай, к счастью, одетый, сидел поодаль в тени дерева и обстругивал ножом тонкие и длинные ветки. Его куртку я тоже успела приметить на кустах, из-за жары она пока не требовалась. Кай поднял голову, ответил мне лучезарной улыбкой. Его глаза сияли. Я отвернулась, закусила губу, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции.

Вместо приветствия сделала вид, что не замечаю его. Перебежкой бросилась к кусту, сорвала одежду, натянула ее на себя, мысленно повторяя, что ничего нового он уже не увидит. Потом поковыляла к реке. От прохладной воды стало меньше гореть лицо. В этот раз она показалась мне не такой ледяной. Может, начинаю привыкать? Превращаюсь из цивилизованной девушки в лесную дикарку? Человеческий облик уже потеряла — доказательством тому служило не только взлохмаченное отражение, но и тот факт, что от одного взгляда на Кая мне снова захотелось все с ним повторить.