ДВУХЭТАЖНАЯ ЯПОНИЯ: Две тысячи дней на Японских островах - Юрий Тавровский

Что и говорить, в Японии умеют ставить традиции на службу современности. В этом лишний раз убеждаешься

во время похода по сконцентрированным в Киото мастерским по изготовлению кимоно и шелка, идущего на их шитье. Кимоно — дословно «вещь, которую надевают», многие сотни лет было подлинно национальной одеждой японцев. Теплые и легкие, шелковые и хлопчатобумажные, парадные и повседневные, женские и мужские. Разновидностей кимоно десятки, сотни. Однако в сегодняшней Японии встретить одетого в него человека удается не часто. Кимоно противостоит «заокеанская одежда», обычный европейский наряд.

Первой разновидностью европейского наряда, который надели японцы, была военная форма. Ее ввели в конце прошлого века после «открытия Японии» западными эскадрами. Затем форму надели государственные служащие, школьники, студенты, железнодорожники, полицейские. И все же только после второй мировой войны «заокеанская одежда» стала по-настоящему повседневным нарядом большинства, оттеснив кимоно на роль парадного, церемониального костюма. Лишь в глубокой провинции в кимоно еще облачаются каждый день. В городах же лишь пожилые женщины носят теплые кимоно в холодные месяцы. Согласно опросу газеты «Йоми-ури», лишь один из двадцати жителей страны надевает кимоно почти каждый день, зато каждый четвертый ни разу не надел его в течение целого года. Половина мужчин и женщин использовали кимоно три-четыре раза в год, а пятая часть мужчин вообще никогда не облачалась в национальный японский костюм.

В чем же дело? Чем провинился этот элегантный и милый наряд, идеально подходящий к особенностям телосложения японцев, климату их островов? Обычно перечисляют несколько причин. Среди них и довольно высокая стоимость. Действительно, парадное шелковое кимоно стоит не меньше 200–300 тыс. иен, а чаще всего около миллиона иен. За кимоно непросто ухаживать, чтобы постирать это произведение портновского искусства, его надо распороть и стирать каждый кусок отдельно. Очень трудно даже надеть кимоно. Только одна из десяти японок способна проделать эту операцию самостоятельно, без помощи родственниц или специально вызванных консультанток из школ кимоно.

Такие школы действуют повсеместно. Их ученицы в основном девушки на выданье. Ведь предстоящая свадьба немыслима без кимоно, а точнее нескольких кимоно, которые полагается сменить за время свадебной

церемонии. После свадьбы кимоно надевается по таким оказиям, как новогодние праздники и визиты к родственникам, похороны и поминальные службы в храмах, церемонии по случаю поступления детей в школу, окончания университета. А как грациозны маленькие японочки, семенящие в кимоно мелкими шажками по дорожкам храмов во время праздника «сити-го-сан» (семь — пять — три, столько лет, сколько исполнилось в этом году)! Как преображаются достигшие 20 лет девушки, сменившие в день праздника совершеннолетия зачастую нелепо сидящие на своеобразной японской фигуре мини-юбки или джинсы на пылающее всеми цветами радуги шелковое кимоно! Да и мужчинам церемониальные шелковые кимоно со складчатой юбкой «хакама» и курткой с семейными гербами или легкие летние халаты из хлопка «юката» идут гораздо больше, чем ставшие формой для всех служащих деловые костюмы.

Дороговизна кимоно? Да. Трудность ухода и одевания? Да. Изменившийся ритм жизни? Тоже да. И все же, сдается мне, что отход от национальной одежды объясняется еще и влиянием «американского образа жизни», который, точно едкая кислота, разъел, уничтожил многие добрые традиции, уникальные культурные особенности японцев. И кимоно стало одной из главных жертв.

Так что же, кимоно обречено на исчезновение? Ни в коем случае, убежден Дайдзиро Нисимура, президент крупнейшей в Киото и всей Японии компании по изготовлению кимоно «Тикити». Ежегодно в Японии продается кимоно на 2 трлн иен. Этот уровень позволяет быть уверенными в завтрашнем дне не только «Тикити», контролирующей десятую часть рынка, но и остальным 300 фирмам, производящим в Киото кимоно или шелк для них. Киото испокон веков занимал позиции главного изготовителя и законодателя мод кимоно. И сегодня шелк обеспечивает около пятой части валовой продукции города, помогает решать проблему занятости.

А есть ли какие-то пути возвращения былой популярности кимоно, так сказать «контрнаступления»? На этот вопрос Нисимура-сан отвечает с заметным энтузиазмом: «Да, изготовители кимоно не собираются сидеть сложа руки. Разрабатываются более дешевые сорта ткани, менее сложные фасоны, проводятся рекламные кампании. Вот, например, до предела упростили мужское кимоно — «хакама», которое теперь можно надеть за десять секунд. Стараемся упростить и женские наряды. Правда, есть риск того, что кимоно утратят часть притягательности, кроющейся в переданной из глубины веков строгой последовательности одевания нижнего и верхнего костюма, завязывания узлов, кушаков, поясов. Эксперименты идут и в области цвета, рисунков ткани. Даже иностранных художников и модельеров приглашаем поработать. Важно, конечно, искать новое, современное. Но еще важнее не утратить традиций, не снизить качество вещей, само прикосновение к которым должно становиться праздником».

Вместе с президентом «Тикити» идем в выставочный зал фирмы. От красоты свешивающихся с потолка длинных кусков шелка захватывает дух. Вот на серо-золотом фоне пляшут свой весенний танец журавли-красношапочники. Вот букет из ста самых красивых цветов Японии, как бы разбросанных по угольно-черному фону ткани. Плывут по водам осеннего пруда утки-неразлучницы, символ супружеской верности. Мимо цветущих деревьев сакуры куда-то спешат парадные колесницы.

«Это работа знаменитого художника Сасаки, — поясняет самая красивая девушка Киото, 18-летняя студентка Мидзуко Исида. В том году она была избрана «Мисс Кимоно», и аудиенция иностранным журналистам — это часть ее новых обязанностей. — На обычное кимоно идет двенадцатиметровый кусок шелка, а на парадное, с длинным рукавом, — 18 м. Иногда рисунок наносится не на весь кусок, а лишь на те части, которые на готовом кимоно будут на видных местах. Мне такие кимоно нравятся больше. Вот смотрите, — показывает она на одетый в кимоно манекен, — как красиво выделяются на строгом черном фоне золотые веера и белые цветы сакуры. Как чудно гармонируют они с поясом из бело-розового шелка!»

Рядом с вдохновившим Мидзуко кимоно сидели на корточках с полдюжины пожилых мужчин и с не меньшим воодушевлением обсуждали разложенные перед ними шелка, мяли ткань, разглядывали рисунки, делали в блокнотах какие-то пометки. «Это оптовые торговцы, — пояснила «Мисс Кимоно». — Фирма «Тикити» тоже оптовая, но она не только торгует, но и производит шелка. А эти оптовики калибром поменьше, они снабжают крупные универмаги и мастерские по пошиву кимоно. Есть еще крупные и мелкие розничные торговцы. Такая структура торговли шелками освящена традицией…» Традицией освящена столь же многоступенчатая лестница производства шелков. Оптовая фирма заключает контракты с субподрядчиками, мелкими мастерскими, где занято 10–20 человек. Одни мастерские создают образцы по рисункам художников. Другие занимаются «массовым производством» — делают до 20 кусков шелка одинакового рисунка. Система субподрядов позволяет оптовой фирме удерживать себестоимость шелка на сравнительно низком уровне, ведь зарплата в мелкой фирме всегда заметно ниже. В случае затруднений краткосрочный контракт с ней можно не продлевать и избежать конфликта со своими собственными рабочими и служащими. «Все мы одна семья, даже зовем друг друга братьями, — говорил президент «Тикити». — Никаких профсоюзов, никаких забастовок». Да, видно мечта о «классовом мире» одинаково занимает умы бизнесменов Японии, будь то производители автомобилей или шелковых кимоно.

Еще до похода в напоминающий музей прикладного искусства выставочный зал фирмы «Тикити» мы побывали в гостях у ее «бедного родственника». В мрачноватых, пропахших крепкими незнакомыми запахами мастерских «Осима» работают уже не художники, но еще и не ремесленники. Они получают рисунки будущих кимоно от прославленных художников, таких, как Сасаки. Но очень многое зависит и от остроты глаза, твердости руки мастера, который перерисовывает изображение с лежащего перед ним эскиза на кусок белого шелка. Макая тонкую кисточку в слабую краску из сока трав, мастер, а чаще мастерица наносит голубоватую паутину рисунка. Прежде чем приступить к раскрашиванию, пастой из клейкого риса покрывают контуры рисунка. Теперь разные цвета не будут наплывать друг на друга. Подготовленный таким образом кусок шелка поступает на раскраску. Перед специальным мастером расставлено на низком столике десятка два неглубоких плошек с красками всех цветов и оттенков радуги. Неспешными движениями кисти закрашиваются лепестки цветущей сливы, прорисовываются орнаменты на веере. Если кусок не должен быть целиком покрыт рисунком, то его «пустые» участки тонируют кисточками, похожими уже на инструмент не каллиграфа, а маляра. Когда и эта операция закончена, вся штука ткани покрывается специальной пастой и погружается в «парилку», где при температуре около 100 градусов краски навсегда закрепляются, приобретают особую яркость. А потом шелк полощут в холодной проточной воде, снимают пасту и сушат. Работа закончена, но часть рисунка украшается вышивкой, сусальным золотом.