Огонь и ветер (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

Я вовсе не удивился, когда она притащила меня в тот самый тэн, где мы с Фарром ночевали несколько недель назад. В тот раз я не мог толком разглядеть ничего из-за своих полуслепых глаз и теперь с интересом окинул взглядом шатер, тонущий в густом черном сумраке: приметил и огонь в очаге, и широкую уютную на вид лежанку, и полог, отделявший мужскую половину от женской. За ним едва виднелось еще одно спальное место.

– Что они там говорили? – не удержал я любопытства.

Шуна фыркнула и ответила небрежно, мимоходом сбрасывая куртку на застеленный ковром пол:

– Спросили не тесно ли нам будет втроем.

– А ты?

– А я сказала, что не тесно. И что не стоит им так громко завидовать чужому счастью.

Я рассмеялся и осторожно сел на низкую лежанку. Нога еще болела, и стоять дольше необходимого мне не хотелось. Хотелось упасть плашмя, не раздеваясь, закрыть глаза и отдаться на волю сна.

– Ох, Эли... Ты совсем пьяный, – Шуна легонько толкнула меня ладонью в грудь, опрокидывая на постель, щедро устланную мягкими шкурами. -– Совсем пьяный синеглазый колдун... Давай-ка я помогу тебе.

Она стащила с меня сапоги и куртку, а потом сама разулась и быстро нырнула под одеяло из меховых шкур.

– Боги, как же хорошо-то... Уже и забыла, когда в последний раз у меня была такая роскошная постель!

Дикая степная девочка... Похоже, она никогда не видела по-настоящему роскошной постели – с белыми простынями, мягкими подушками и периной, набитой пухом.

Спать со свешенными вниз ногами было бы не очень удобно, так что, сделав над собой усилие, я перебрался поближе к Шуне и тоже завернулся в одеяло. Конечно, она тут же очутилась совсем рядом и запустила свои шустрые пальчики мне под рубашку, принялась рисовать там неведомые узоры. Я ощущал ее прикосновения сквозь полудрему и радовался непонятно чему.

– А правда твой брат – принц?

– Правда, – я не видел больше смысла скрывать это. В становище все знали, откуда пришел белогривый таргано, и кто его отец.

Пальчики на миг замерли, потом вновь пустились в медленный танец.

– И у него правда нет невесты?

– Нет...

– Странно. Я думала, наследникам положено продолжать род. Он уже не мальчик.

– У него была жена.

– О... И куда ж делась? Померла что ли?

– Нет. Что-то у них там не сложилось...

– Надо же... не думала, что так бывает, – Шуна вздохнула и разгладила ладонью свои узоры, словно стирая их. – А та... девушка, из-за которой вы дрались... Она ему не досталась тоже?

Теперь был мой черед вздыхать.

– Не досталась... – молочная брага туманила мой ум и делала язык слишком вольным. – Она уехала от нас. Бросила обоих. Решила не выбрать.

– Ну и дура...

– Нет... Айна не дура. Она очень умная. Даже слишком...

– Расскажи про нее, – теплая ладонь наткнулась кольцо на моей груди и замерла, отдернулась от него. – Какая она?

– Какая?.. – я невольно улыбнулся, вспомнив ощущение тепла и света, которое всегда возникало у мня рядом с Айной. – Она удивительная... Нежная... Добрая... Очень смелая. Она умеет создавать книги и помнит сотни историй... – мне мучительно хотелось рассказать больше, но я вдруг с ужасом понял, что на самом деле не знаю про Айну почти ничего. Мои воспоминания о ней по большей части были засыпаны пеплом минувших лет. Все эти годы я хранил в сердце образ девочки, которая давно выросла, изменилась и стала совсем другим человеком. И этого нового человека я совсем не успел разглядеть. Во всех смыслах.

– Что-то ты притих, Синеглазый... уснул что ли? – Шуна убрала ладонь из-под рубашки и провела ею там, где мою бровь пересекал старый шрам. – Ну спи... огненный колдун. Спи крепко... Я буду хранить твой сон.

И она обняла меня так горячо, словно в любой момент на нас могла нахлынуть гигантская волна и растащить в разные стороны.

Утро было тихим. Таким тихим внутри меня, что даже не хотелось открывать глаза.

Я уже успел позабыть, каким безмятежным, сладостным и спокойным может быть пробуждение.

Снаружи доносилось множество звуков, приглушенных стенами шатра: звонкий детский смех, лай собак, бойкий говор женщин, бряцанье, стук, топот... Когда я ночевал здесь в первый раз, все они казались мне чуждыми и непонятными, их было слишком много, и я тихо сходил с ума, пытаясь не заблудиться в них. Теперь же эти звуки лишь говорили мне о том, что мир вокруг безопасен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И нога, внезапно, почти не болела. Удивительно.

Я осторожно сел в постели и огляделся. При свете дня, сочившемся сквозь дымовое отверстие в своде шатра, было ясно видно, что этот тэн – исключительно для гостей. Здесь не имелось ни кухонной утвари, ни сундуков для хранения скарба, ни особых приметных вещиц, ценных для хозяев любого дома... лишь цветастые ковры на полу, очаг с небольшим круглым столиком подле него да две лежанки, одна из которых баюкала меня минувшей ночью, а другая выглядывала из-за разделительного полога. Я присмотрелся к ней внимательно и сразу же понял, что Высочество даже и не заглядывал в этот шатер. Похоже, дедуля нашел ему другую постель. Не исключено, что с хорошей компанией... Хотя, зная степные нравы, я не был в этом уверен.

Шуна все еще спала. Даже здесь, в этом безопасном теплом месте она лежала, свернувшись в комок, словно все еще пыталась спрятаться от холода и боли. Лицо ее – покрытое пылью дорог, испачканное в золе и обветренное – тоже не походило на безмятежное... Я смотрел на него и ловил себя на безотчетном желании спрятать эту девочку, увезти отсюда. А прежде всего – просто прикоснуться к ее сознанию и освободить его от страха. Но такие вещи не делаются без спроса, я знал это и мог позволить себе лишь совсем иное прикосновение...

Она улыбнулась сквозь сон, когда ощутила мои губы на своем лице.

– Эли... Нам пора вставать?

– Нет... – я убрал прядь спутанных всеми ветрами волос с ее щеки. – Спи.

И сам откинулся на мягкие шкуры, целиком покрывавшие лежанку.

Боги, что я творю?

Что вообще со мной происходит?

Я зажмурился, пытаясь отогнать о себя назойливые мысли и чувства, но это было равносильно сражению с роем голодных до крови мух в знойный полдень.

Что будет с нами дальше?

Что будет с этой дерзкой маленькой воровкой?

Захочет ли она ехать в Закатный Край или предпочтет остаться здесь, в Тайкурдане.

Почему-то мне было очень трудно думать о том, чтобы оставить Шуну в степи.

И это тоже лишало покоя.

Так и хотелось спросить самого себя: «Не сошел ли ты с ума, Лиан Даэл?».

Но тащить ее в Янтарный Утес? О, боги... это будет та еще выходка! Я с трудом мог представить себе реакцию хозяев замка над морем. Они, конечно, очень добрые и гостеприимные, но у всякого гостеприимства бывает предел. И Шуна – наверняка тот самый рубеж, который отделяет добропорядочных людей от желания выставить непрошеных визитеров за дверь. Эта дикая бестия, как ни крути, точно не относится к удобным гостям...

Позвать ее за собой – значит гарантированно принести хаос туда, где ему вовсе не место.

А оставить здесь – все равно, что лишить возможности выбраться из бесконечного бегства, страха и неприкаянности.

Очень осторожно, не дыша, даже не открывая глаз и не поворачиваясь к Шуне, я прикоснулся к ее сияющей оболочке и опрокинулся в водоворот образов, из которых складывалась чужая жизнь. Не знаю, как это вообще пришло мне в голову... Никогда не делала ничего подобного раньше, не считая нашей диковинной связи с Высочеством, которая открывала все двери настежь... Я не был уверен, что у меня получится, и не был уверен, что это вообще допустимо, но... невыносимая потребность увидеть правильный путь оказалась сильнее всего – осторожности, страхов, приличий и правил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это походило на ожог, на резкий удар под дых, на падение в ледяную воду...

И спустя пару мгновений я выдернул себя обратно – прочь от обжигающих линий чужого будущего, которое стремительно развернулось передо мной множеством вариантов.