Последний идол (сборник) - Александр Звягинцев

На предложение о смене фамилии он также категорически отказался и заявил, что если ему не будут созданы соответствующие условия (дача, квартира, пенсия и т. д.), то он „молчать не будет, а станет всем говорить о том, что осудили его в свое время необоснованно и что в отношении его чинится произвол“.

В неоднократных беседах с ним он постоянно подчеркивал, что по выходе из тюрьмы будет добиваться приема у товарища Н. С. Хрущева и у других членов Президиума ЦК КПСС, а также писать письма и заявления в различные инстанции. При этом он высказал мысль о том, что, возможно, снова обратится в китайское посольство с просьбой отправить его в Китай, где он будет лечиться и работать…»

Ну да, опять работать. Это кем же можно работать в стране, которая готовится к войне с твоей родиной?

«Прокуратура СССР и Комитет госбезопасности убеждены, что В. И. Сталин, выйдя на свободу, будет снова вести себя по-прежнему неправильно.

В связи с этим считаем целесообразным Постановлением Президиума Верховного Совета СССР, в порядке исключения из действующего законодательства, направить В. И. Сталина после отбытия наказания в ссылку сроком на 5 лет в г. Казань (в этот город запрещен въезд иностранцам). В случае самовольного выезда из указанного места, согласно закону, он может быть привлечен к уголовной ответственности. В г. Казани предоставить ему отдельную однокомнатную квартиру.

По заключению врачей состояние здоровья В. И. Сталина плохое и он нуждается в длительном лечении и пенсионном обеспечении. Как прослужившему в Армии более 25 лет в льготном исчислении В. И. Сталину была назначена пенсия в размере 300 рублей (новыми деньгами). Однако, учитывая, что он своими действиями дискредитировал высокое звание советского генерала, предлагается установить для него по линии Министерства обороны СССР пенсию в размере 150 рублей в месяц.

По улучшении состояния здоровья его можно было бы трудоустроить на одном из авиационных заводов г. Казани.

Считаем также необходимым при выдаче В. И. Сталину паспорта указать другую фамилию.

Проекты Постановлений ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР прилагаются».

Собственно, на этом и заканчивается история Василия Иосифовича Сталина, генерала авиации. Меньше чем через год он умер от «острой сердечной недостаточности, в результате резко выраженного атеросклероза на фоне алкогольной интоксикации». И поскольку за два с половиной месяца до своей кончины, — 9 января 1962 года, Василий Иосифович все же поменял фамилию, то хоронили его уже как Джугашвили. И было это в день его рождения — 21 марта. Организовало похороны местное управление КГБ. При выносе тела, по подсчетам чекистов, присутствовало 250–300 человек, «преимущественно женщин и детей, проживающих в рядом расположенных домах».

Последней в папке была копия документа из управления КГБ в Казани. «Справка. Расходы на похороны «Флигера» составили 426 рублей 05 коп.»

«Флигер» переводится с немецкого на русский как «летчик».

Он был жестоким демократом

Последние четыре года «правления» Хрущева были для юристов не из легких. Своеобразный характер первого секретаря ЦК КПСС сказывался на всей правоохранительной деятельности. Когда произошел всплеск преступности, была дана команда изменить судебную практику и, как тогда выразился Хрущев, «свернуть хулиганов в бараний рог». За некоторые преступления в начале 60-х годов была восстановлена и смертная казнь. Причем применялась она иногда с грубыми нарушениями законов. И «дело Рокотова» было тому ярким примером…

Суть дела довольно проста. Рокотов и компания длительное время занимались валютными махинациями. В те годы любые противозаконные операции с валютными ценностями признавались преступными и карались длительными сроками лишения свободы. Рокотов и его соучастники предстали перед судом, который и приговорил их к длительным срокам лишения свободы. Казалось бы, что на этом можно поставить точку.

Однако такой итог судебного заседания не устроил Хрущева. Он приказал подготовить указ Президиума Верховного Совета СССР, который бы предусматривал за незаконные валютные операции в качестве меры наказания смертную казнь. Но потом началось непредвиденное. Указу решили придать обратную силу, то есть распространить его действие на деяния, совершенные до его принятия. Именно по этим основаниям приговор суда в отношении Рокотова и других был отменен, и дело слушалось повторно. На этот раз судьи знали, что делали, и приговорили Рокотова к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение.

До недавнего времени считалось, что как Генеральный прокурор Руденко по этому делу явно спасовал перед неудержимым напором Хрущева.

Как же на самом деле вел тогда себя Руденко? Об этом стало известно только в 2006 году. Вот что рассказал мне сын Руденко — Сергей Романович:

«В 1961 году состоялся серьезный разговор отца с моей старшей сестрой Галиной. Отец сказал, что на состоявшемся заседании по делу валютчиков Рокотова и Файбышенко Хрущев потребовал применить к ним высшую меру наказания — расстрел. Это означало придание закону обратной силы. Отец в ответ заявил, что он с этим не согласен, и он лично не даст санкцию на такую меру, так как это противозаконно.

— А вы чью линию проводите — мою или чью-нибудь еще? — спросил Хрущев.

— Я провожу линию, направленную на соблюдение социалистической законности, — ответил отец.

— Вы свободны, — сказал Хрущев.

После этого с Хрущевым у отца долго не было никаких контактов, и он ожидал отставки в любой момент. И вот в один из вечеров после ужина он пригласил к себе в кабинет Галину, все ей рассказал и попросил, чтобы она, когда я вырасту (а было мне тогда 10 лет), объяснила реальные причины его возможной отставки.

Однако все сложилось иначе. На проходящей спустя два месяца сессии Верховного Совета СССР Хрущев вдруг опять обратил внимание на отца, попросил его подняться и, ссылаясь на упомянутый случай, поставил его в пример всем присутствующим как человека, принципиально отстаивающего свои взгляды».

Получив такую информацию, я стал искать ей подтверждение. И нашел — в черновых протокольных записях заседаний Президиума ЦК КПСС.

«Н. С. ХРУЩЕВ. Я вчера читал в газете „Из зала суда“. Я возмущен, как это можно: дали 15 лет, через 5 лет он будет на свободе.

Товарищ прокурор, Вы что, будете свою политику проводить или будете слушать ЦК?

РУДЕНКО. Мы вносили по вопросу валютчиков специальный проект, не утвердили, установили максимум 15 лет, без смертной казни, мы смертную казнь ввели за хищения в особо крупных размерах.

Н. С. ХРУЩЕВ. Да пошли вы к чертовой матери, простите за грубость. Народу стыдно в глаза смотреть, народ возмущается. Грабители грабят, а вы законы им пишете. Что такое? Ишь какие либералы стали, чтобы их буржуазия хвалила, что они никого не расстреливают, а эти грабят рабочих и крестьян. Хотите, я общественным обвинителем выступлю с требованием расстрела, не боюсь, а вы боитесь.

Я думал, расстреляют этих мерзавцев, читаю — 15 лет. Так вы же поощряете других.

РУДЕНКО. Как бы вы меня ни ругали, но если закон не установил смертной казни, мы не можем ее применить».

Старожилы прокуратуры приводили мне много других случаев, когда Руденко проявлял характер. Заведующий кафедрой криминалистики Московской государственной юридической академии профессор Владимир Евгеньевич Эминов рассказывал о стычке Руденко в 1977 году с Бугаевым — министром гражданской авиации, Главным маршалом авиации, фаворитом Брежнева…

«По личному распоряжению Руденко ВНИИ и следственному управлению Прокуратуры СССР было дано задание разработать первую отечественную методику расследования авиационных происшествий в гражданской авиации. Работа поручалась мне и старшему прокурору следственного управления Прокуратуры СССР М. Лодысеву. По итогам этой работы мы подготовили методические рекомендации, а также представление Генерального прокурора СССР министру гражданской авиации СССР „О грубейших нарушениях законодательства о безопасности полетов при эксплуатации легких самолетов и вертолетов в гражданской авиации“.

Проект представления лег на стол Руденко. Многие считали, что такой резкий документ он не подпишет. Ведь представление адресовалось самому Бугаеву — шеф-пилоту и любимцу Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева. Однако Руденко без каких-либо комментариев и сомнений представление сразу же подписал, ибо речь шла о безопасности граждан и интересах государства.

По свидетельству очевидцев, Бугаев, получив представление, пришел в неописуемую ярость и устроил скандал в отделе административных органов ЦК КПСС, откуда немедленно в следственное управление и Министерство гражданской авиации примчались проверяющие. Наша с Лодысевым служебная карьера висела в буквальном смысле на волоске. Однако это продолжалось недолго. Вскоре ревизоры ЦК КПСС завершили проверку. При этом они не только подтвердили все описанные в представлении просчеты, но и выявили еще и другие. Об этом они не преминули довести до сведения обескураженного министра. Руденко же, как всегда, был невозмутим и сразу же подписал приказ, в котором мне и Лодысеву были объявлены благодарности и выданы денежные премии в размере месячного оклада».