Драконов много не бывает - Ева Ночь

Глава 39

Алла

Нужно было срочно что-то придумать. Я как-то не подумала, что он сюда заявится. Думала, проспит долго. Арк обычно после суток отсыпался богатырским десятичасовым сном – не меньше.

– А ну разошлись! – кинулась я между ними. Арк от неожиданности попятился. Семакин подхватил меня за плечи.

Арк смотрит мне в глаза. Растерянный. Я его таким ещё не видела.

– Алл, ты чего? Я проснулся – тебя нет. Телефон не абонент. Ты отключила его, да? Что-то случилось?

– Я… это, – сдуваю прядь волос, что лезет в глаза. – Попрощаться приходила.

– Что за ерунда… – Арк растирает лицо руками. – Шуточки у тебя, Жалейкина.

Арк улыбается так, что у меня горло перехватывает. Сейчас я зареву и всё испорчу. Вот сейчас он руку протянет – и я рухну в его объятия. А там моя мама. И его дракониха злющая…

– Это не шутки, Арк, – каркаю я скрипуче и противно. – Я давно тебе сказать хотела. Я за Кирилла замуж выхожу.

Я чувствую, как от неожиданности Семакин полную грудь воздуха набирает. Толкаю его локтём в бок.

– Скажи, Кирилл, не бойся.

– Да я и не боюсь, – Семакин выступает вперёд и закрывает меня спиной. – Люблю я её, понял? Женюсь. А не твои прыг-скок под кусток.

– Неправда, – у Арка губы белеют. Да и сам он… глаза западают, тело напрягается. – Алла?

– Вали давай! – Семакин разошёлся не на шутку. И вот в этот момент ему прилетело. Драконов его ударил кулаком в лицо. Но Кирюха удивил – почти увернулся и, размахнувшись, приложил Драконова. Ответный удар.

Это как в фильме: вроде дерутся, а ты ничего не можешь сделать – слишком всё быстро. И тогда я завизжала. Какой-то жуткий звук у меня получился. Как у инопланетной дикой твари – ультразвуковой удар по барабанным перепонкам.

– Алл, Аллочка, не надо, – трясёт меня за плечи Семакин и прижимает к своей груди. – Ну же, успокойся, ладно? Перестань, пожалуйста.

Я делаю несколько вздохов и отталкиваю его от себя. Мне сейчас надо как-то заставить Драконова уйти.

– Уходи, Арк! Видеть тебя не могу! – это от отчаяния. А на вид получается почти с ненавистью. Похоже очень.

И он пятится. На скуле у него – кровоподтек, в глазах – боль и непонимание. На пороге Арк останавливается.

– Чушь! Бред! Ерунда, ерунда какая-то! – бьёт он кулаком в дверной косяк. Я вижу, как наливаются кровью его костяшки. Кожу содрал, дурачок… больно же как… – Скажи, что это розыгрыш дурацкий! Скрытая камера, хохма! Скажи же, Оса! И я поверю!

Жить легко. Улыбаться. Встречать с радостью каждый день… Вот и тебя достало потрясение, мой любимый дракон…

– Уходи, Арк! – меня хватает лишь на эти два слова. Три удара кулаком в дверной косяк. Кровь на белом.

Он не уходит, убегает…И тогда я без сил сползаю на пол и начинаю выть, как побитая собака. Семакин меня успокаивает. А Осина в шоке сидит. Как она свои пять копеек не вставила во всей этой заварушке? Видимо, слишком потрясена была.

– Женишься?! – выдыхает она так, словно не слова из её рта летят, а горячая смола. – Семакин, ты женишься?! Ты ж говорил, не царское это дело!

– Женюсь, – у Кирилла такой голос… будничный. Будто он говорит: «Пельмени варю». Он хватает мои сумки и головой на дверь показывает: – Пошли, Алл, я тебя забираю.

У Осиной челюсть падает до пола. Она провожает нас такими глазами, что хочется под пол провалиться и никогда из тёмного подвала не вылезать. А то убьёт. Люда Осина. Я хватаю верхнюю одежду – куртку, сапоги, шарф, шапку – и несусь вслед за Семакиным. А то он борзый и резвый. Влетаю в его комнату.

– А теперь ты мне всё расскажешь, – вид у него непривычный. Правда, в последнее время он постоянно хмурый. Даже забывает дурачка включать и клоуна.

– Нечего рассказывать, начинаю я натягивать сапоги и наматывать шарф. – Видишь, убежал. Обиделся.

– Я бы тоже обиделся, – щурит Кирюха глаза. – Он ещё и молодец. Выстоял.

– Спасибо, – благодарю от всего сердца.

– За что? – покачивается Семакин с пятки на носок и обратно.

– За то, что не сдал. И вообще.

– Я и правда на тебе женюсь, Жалейкина. Ты только глазом моргни, а? Всё для тебя. Что хочешь.

Он вдруг оказывается слишком близко. Подхватывает меня на руки, прижимает к себе. И губы его почти находят мои. Я вовремя успеваю уклониться.

– Поставь на место, – бью кулаками в грудь. – Всё, спектакль закончился. Зрителей нет. А я беременная, понял? Не надо жениться, а то мамка с папкой заругают единственного наследного принца. Будут плакать и рыдать, проклиная судьбу за «не пару».

Семакин осторожно ставит меня на пол.

– Что, этому гусю жениться не дали? Так ему и надо. А я женюсь. Плевал я на родителей. Они у меня нормальные.

– Если нормальные, то плевать не стоит. Береги их лучше. С голоду ведь помрёшь, по миру пойдёшь.

– Алл, давай серьёзно, – Семакин ещё пытается надавить. – Я всем скажу, что ребёнок мой.

– Лучше молчи и дальше. Я буду тебе благодарна.

Я наконец-то набираю номер Коти.

– Забери меня скорей отсюда, – прошу, нет, почти умоляю. Диктую адрес. – И поднимись, пожалуйста. У меня сумки.

– Это ещё кто? – супится Кирюха.

– А это ещё один любовник. Конкурент, желающий на мне жениться. Всё, Семакин, закончились игры и всё остальное.

– Ты не веришь мне, да?..

Верю. Не верю. Не хочу сейчас ни о чём думать. Хочу тихую одинокую комнату, где я смогу поплакать немного и уснуть. Знаю, что так не будет. Там Лика и Бастинда. И куча всяких обязанностей, наверное. Но сейчас жизненно необходимо убежать. Скрыться.

А потом… всё наладится. Мама поправится. Как-то всё рассосётся постепенно.

Я успокаиваю себя, а на самом деле чувствую, что натворила. Я чувствую себя мухой