Грани миров - Галина Тер-Микаэлян

– Это долго, – искоса бросив на Сергея злобный взгляд, пробурчал стажер. – Мне некогда, мне к экзаменам нужно готовиться.

– Ничего, мы с вами никуда не торопимся. Готовьтесь к экзаменам, параллельно выделяйте культуру, а потом мы с вами серьезно обо всем поговорим.

Володя насупил рыжие брови и все-таки не выдержал – нагрубил:

– А чего с вами говорить? Вы никогда ничего толком не объясняете, если вас спрашивают.

Сергею очень хотелось еще немного помучить наглого стажера, но неожиданно на пультах загорелись зеленые огоньки, зафырчал вакуумный насос, а за стеной угрожающе завыла тяга – это электромонтер Никита, окончательно протрезвев после двухдневного запоя, нашел-таки причину короткого замыкания.

– Идите и работайте, свет включили, – жестко сказал Сергей стажеру. – Можете потребовать, чтобы вам поменяли руководителя, но если вы не сможете выполнить элементарную работу, которую должен уметь делать каждый микробиолог, то характеристики в аспирантуру вам ни один руководитель не даст.

Володя с ненавистью посмотрел на него и вышел, нахально хлопнув дверью. Сергей надел халат, вытащил из сумки коробку с дагестанскими образцами, но прежде, чем включить подсветку микроскопа, подошел к двери, тихонечко приоткрыл ее и выглянул коридор. Посреди коридора стоял единственный на их этаже городской телефон, и сейчас возле него, лихорадочно набирая чей-то номер, топтался рыжий стажер Володя. Выходов в город в институте было гораздо меньше, чем тех, кто желал выяснить, сделал ли ребенок уроки, купил ли муж картошку, или просто хотел назначить свидание любимому человеку, поэтому дозвониться в город в это время дня было достаточно сложно. Володя нервничал, стучал по рычагу и вновь принимался крутить диск.

«Звони, звони, пижон, – злорадно подумал Сергей. – Давно бы вышел на улицу и позвонил с автомата, так нет – двух копеек жалко».

Володя наконец-таки дозвонился, прикрыл ладонью трубку и, воровато оглянувшись, что-то забубнил. Наплевав на приличия, Сергей напряг слух и разобрал отрывки фраз:

– … подумаешь, тридцать восемь и пять, ты же не умираешь… Ась, ну приди, прошу тебя!.. Врача ждешь? Ладно, тогда скажи, чего делать… не знаю, какую-то инвиву он мне сказал.

С тех пор, как наши предки начали освоение Материков, считавшихся дефектными, сменилось 343 поколения Носителей Разума. Из них 149 первых поколений безуспешно пытались расшифровать наследственный белковый код этих систем. Причиной неудач являлось то, что в программу идентификации изначально было заложено ошибочное представление об этих Материках, как о деградирующих и нежизнеспособных организмах.

150-ое поколение Носителей напрочь перечеркнуло всю работу своих предков и расшифровало код, приняв за первое приближение иную гипотезу – гипотезу организмов разумных. Они первыми установили контакт с Центрами биополей белковых систем, считавшихся прежде дефектными, и их потряс открывшийся им мир – мир разумной цивилизации.

Однако Высший Совет Разума проигнорировал это открытие, посчитав его плодом воображения Носителей, которые сами стали дефектными из-за длительного пребывания в биопространстве дефектных систем. Информация долго и очень тщательно скрывалась от остальных Носителей.

Наши предки тем временем освоили организмы Материков-сателлитов, снабжавших разумные Материки энергетически ценным белком. Освоение этих систем прошло без особых осложнений, но аномально покорное поведение сателлитов теперь объяснялось очень просто – в их наследственном коде было заложено подчинение Разуму. Носители или их потомки, заселившие ткани сателлитов, имеют возможность в будущем попасть в организмы разумных Материков, обитающих в других регионах Планеты. Таким образом, проблема освоения новых территорий решается надежным и естественным путем.

Однако лишь после того, как сменилось еще 143 поколения, Высший Совет Разума осознал важность всех получаемых им сообщений. Внезапно 294-ое поколение получило распоряжение передать шифр наследственного кода разумных Материков тем Носителям, которые именовали себя «коренными обитателями Планеты». Нашим же предкам было приказано покинуть их белковые системы и заняться освоением открытых поверхностных слоев Планеты. Они обсудили этот приказ и решили ему не подчиняться. Обитателями разумных Материков и их сателлитов был образован Независимый Совет Разума.

За время противостояния сменилось 50 поколений. За это время так называемые «коренные обитатели Планеты» неоднократно пытались изгнать наших предков из их белковых систем, подвергали обструкции, угрожали проникнуть в разумные Материки силой или вообще прервать их жизнедеятельность. И не только угрожали – такие попытки реально предпринимались, но наши предки сумели им противостоять и защитить свои обиталища.

Ныне мы, 343-е поколение Носителей, начавших освоение разумных Материков, заставили Высший Совет официально признать наш Независимый Совет Разума. Было заключено соглашение, согласно которому мы и наши предки имеем право спокойно обитать в наших системах и вступать в контакт с внепланетными Носителями Разума.

В этом нашем первом послании мы обращаемся ко всем Носителям, которые, даже рискуя жизнью в открытом космосе, не пожелали лететь к Планете, чтобы стать рабами ее «коренных обитателей». Мы предлагаем вам: летите к нам.

Пространства Планеты необъятны, пусть «коренные обитатели» остаются в своих белковых системах – согласно соглашению нам, представителям Независимого Разума, принадлежит мир разумных Материков и их сателлитов. Мы примем вас в этом мире на равных. Вы познаете Разум иной цивилизации – разве не об этом когда-то мечтали наши общие предки на далекой планете, уничтоженной галактическим взрывом?

Глава двенадцатая

Как важно всегда соблюдать технику безопасности

Петру Эрнестовичу пришлось задержаться в Москве еще на неделю. Ему удалось попасть на прием в ЦК, и там выслушали его аргументы сочувственно, обещав учесть изложенные в докладной записке факты. И хотя толком ничего так и не определилось, но во время последней встречи с Зинаидой Виссарионовной Ермольевой накануне его отъезда, она сказала ему, словно невзначай:

– Думаю, на данном этапе вы преуспели, но, – ее тонкий палец взлетел кверху, – следует учесть, что есть тенденция передать все направления, в какой-то мере связанные с космосом, в Москву. Лично я считаю, что нельзя разом перечеркнуть и отбросить все достижения ленинградской научной школы, но есть люди – кстати, далекие от науки, – которые со мной не согласны. Поэтому будьте готовы, что к деятельности вашего института будут внимательно присматриваться. Как, кстати, у вас с выпуском аспирантов?

Петр Эрнестович смутился:

– Выпускаем, хотя, конечно, не всегда укладываемся в срок – редко, когда хватает трех лет.

– Старайтесь укладываться, мой вам совет. Особенно по перспективным направлениям. Конечно, я понимаю, что три года – мало для серьезной работы, но что поделаешь! Постарайтесь укладываться.

– В любом случае, мы вам глубоко благодарны, Зинаида Виссарионовна, – сдержанно ответил Муромцев. – Я понимаю, какую стену вам пришлось пробить в ЦК на самом высоком уровне. Без вашей поддержки, без вашего авторитета…

Она улыбнулась и подняла руку:

– Я повторяю: всегда с большим уважением относилась к ленинградской научной школе. А в ЦК… что ж, там в первую очередь должны думать об успехах советской науки, как единого целого.

– А не о пользе дела и справедливости, – не удержался Петр Эрнестович.

Вокруг глаз легендарной женщины-академика пролегли лучики улыбки.

– Когда говорят о справедливости или несправедливости, дорогой Петр Эрнестович, я всегда привожу в пример себя и своих коллег. Вам известно, наверное, что идея получения плесени с антимикробной активностью родилась у нас в средине двадцатых. Мы долгие годы целенаправленно работали с плесенью, пока получили наш Penicillium crustosum. Флеминг же был крайне неряшливым человеком и случайно натолкнулся на грибок, когда разбирал гору немытой лабораторной посуды. Он, кстати, сначала даже не придал значения всей важности своего открытия. Тем не менее, официально именно его считают первооткрывателем пенициллина – даже в нашем родном отечестве. Ни я, ни мои коллеги не в претензии – так распорядилась жизнь. Ну, и Трофим Денисович тут сыграл свою негативную роль, конечно.

– Теперь все должно измениться, – горячо возразил Муромцев. – Говорят, дни Лысенко, как директора института генетики, сочтены. Всем известно, что именно он тормозил ваше избрание в действительные члены Академии.

– Ну… посмотрим. Главное, что у нас уже начали появляться толковые генетики, и ленинградская школа в этом – одна из лидеров. Надеюсь, мы наверстаем то, что было упущено за тридцать лет.