Сто сорок писем Василия Белова - Анатолий Николаевич Грешневиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вторая заочная встреча произошла после того, как Лебедев переехал на жительство в Борисоглеб. В отличие от других творческих людей он держался особняком, занимался предпринимательством, кажется, торговал иголками и нитками. По его просьбе я оказался перевозчиком его книжки стихов из Рыбинска домой. После встреч с избирателями Хомутов загрузил мою машину «стихами», и я отвез их автору. Получается, сделал доброе дело, а, как известно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Третье наше пересечение имело уже очный характер. Мы встретились на квартире моей помощницы Наталии Матюхиной в компании Николая Шипилова. Жизнь – штука удивительная и порой дарит неожиданные сюрпризы. Наташа так увлеклась поэзией Шипилова, что прописала его семью у себя дома, стала приглашать его в гости, организовывать ему встречи с читателями по разным городам Ярославщины. А после смерти писателя даже издала его книгу на личные средства, поехала в Белоруссию к жене на презентацию… Так вот, в тот день у Наташи мы и встретились.
Шипилов не поверил, что Лебедев мог написать гадкое письмо про меня самому Белову. «Он что, придурок?» – спросил меня гость. Я пожал плечами. Он продолжил: «Если он это сделал, то я его осуждаю!». Но неожиданно для Наташи Матюхиной и Шипилова сам Лебедев сказал, что никакого письма Белову он якобы не писал.
Теперь истории ради и для не верящих в существование этой кляузы я придаю ее огласке. Публикую в подлиннике, без купюр и правок. Делаю это еще и потому, что Василий Иванович дал этому клеветническому ехидному посланию такую неожиданную и яркую характеристику.
На письме Лебедева стоит дата – 5 марта 2003 года.
«Уважаемый Василий Иванович!
У нас здесь в деревнях собаки сидят на привязи, а куры шляют свободно по дворам. Я некоторое время жил на самом севере Камчатки, и там было все наоборот: курицы – за загородкой, а собакам – вольница. Причем собак было несметное множество, хозяйских и бесхозных, сбивались они в стаи, и эти стаи враждовали район на район. Поселок, где я жил, был немноголюдный, но протяженный. И аккурат посередине, в одном дворе, жил старый заслуженный пес по кличке Абрек. Он не примыкал ни к одной стае и, что удивительно, эти толпы обходили его стороной, уважая и признавая силу.
Но однажды, невесть откуда, у Абрека появился молодой друг, пегий кобелек непримечательной наружности. Не знаю на чем они сошлись, но, как говорится, подружились и шляли с тех пор на пару. Вот только беда: когда вблизи их двора пробегала стая собак, молодой срывался и затевал драку. Абреку уже ничего не оставалось, видя как его товарища лупцуют, бросаться на помощь. Самое интересное начиналось потом. Из общей свалки вырывался кобелек-задира, запрыгивал на короб теплотрассы и, склонив голову, умильно смотрел на то, как седовласый и могучий Абрек пластается со стаей не на жизнь, а на смерть.
В этой истории я, видит Бог, ни грамма не придумал, все было действительно так. А вспомнилось мне это после того, как я прочел очерк С. Щербакова «Дорога в рай» и Вашу отповедь в газете «Время».
Не сердитесь и дочитайте мое письмо до конца.
Если орденоносец Грешневиков действительно славен и велик в делах своих, ему незачем было бы прикрываться именем В. Белова. И если слов малоизвестных литераторов недостаточно, можно обратиться к посмертной книге Э. Володина, где автор не пожалел страницы для объективной оценки названного депутата. Хотя обращаться к авторитетам для меня неприятно, ну да ладно: по немощи нашей.
Та война, которая начата Грешневиковым в Борисоглебе под девизом «Или я, или они», Вам, к сожалению, мало знакома. И так, однобоко, без знания дела, опубликовав материал, Вы зацепили не только Щербакова, а очень много неплохих, поверьте мне, людей. Тех людей, которые честно делают свое дело, не ставя это себе в заслугу. Представьте себе медсестру, которая после смены бы хвасталась, что она за день сделала пятнадцать уколов и поставила две клизмы… У каждого есть работа, за которую он получает зарплату. И благородные усилия депутата Грешневикова были достойно оплачены, чем же тут гордиться?
А писатель Щербаков, к ярым поклонникам творчества которого я, кстати, себя не отношу, конечно же, никакой не пройдоха. Он нормальный русский православный человек, которому присущи и достоинства и недостатки (а кто без них?). Лжи в его очерке нет.
Заканчивая свое короткое письмо, хочу сказать, что если В. Тростников пытается затушить свару в Борисоглебе, то Вы, к несчастью, подлили масла в огонь. Примите мои искренние соболезнования.
Малоизвестный литератор М. Лебедев.
п. Борисоглебский, ул. Допризывная.
Не посылаю дубликатов письма ни в «Десятину», ни во «Время», разве что покажу, при случае, С. Щербакову».
Если даже коротко, но по существу разбирать письмо Лебедева, что в нем так, что не так, то это займет несколько десятков страниц. Из всех обвинений в мой адрес можно за правду выдать только два факта. Действительно, писатель-философ с коммунистическими взглядами на жизнь Эдуард Володин в последней своей статье высказал резкую критику в мой адрес. Подчеркиваю, в последней… Мы с ним подружились еще до моего избрания в парламент, сотрудничали и во время моей работы уже депутатом Госдумы, потому у меня много его статей, где он высказывал хвалебное мнение о моей деятельности. А вторая правда касается недоумения Лебедева по поводу афиширования «благородных усилий депутата Грешневикова». К сожалению, политикам, тем, что переизбираются по пять-восемь раз подряд, как я, часто задается один и тот же вопрос: а что ты сделал для области и избирателей? Ответом на такую провокацию, имеющую право на существование, стала и предвыборная хвалебная статья в мой адрес Белова, и моя брошюра «Правда в делах», где были опубликованы сотни и сотни благодарственных писем избирателей в мой адрес. Так что, это обвинение хоть и попадает в цель, но все же отдает завистью.
К тому же Лебедев тут противоречив, в начале
