Карфаген и Пунический мир - Эди Дриди

О рационе питания карфагенян нам известно гораздо больше. Зерновые и бобовые (чечевица, горох) составляли его основу и в основном удовлетворяли потребности в пище самых неимущих слоев населения. Плиний Старший утверждает, что из пшеничной и ячменной муки пекли лепешки, которые римский грамматик Фест в своем труде «О значениях слов» назвал пуническими (punicum). Для их выпечки иногда использовали специальные формы, придававшие лепешкам неповторимый вид. Их пекли в печах из обожженной глины, о которых мы можем судить по их уменьшенным моделям, обнаруженным в Карфагене, Керкуане и на востоке. Эти очаги в форме усеченного конуса с отверстием на его вершине являются предками современной печи табуна в Тунисе. Их топили дровами, и, когда пламя гасло, на раскаленные стены бросали лепешки. Тесто пеклось жаром стен и тлеющих углей.

Рецепт приготовления пунической похлебки (Катон. О земледелии, 85): хорошо размешать ливр муки в воде, перелить в чистую емкость и добавить три ливра творога, пол-ливра меда и одно яйцо. Все хорошо размешать и томить на огне в новой посуде.

Из ячменной или пшеничной муки готовили одно блюдо, называемое puis punica (то есть крутая пуническая похлебка), о котором упоминал Катон Старший. Эта похлебка составляла основу рациона и приправлялась, в зависимости от материального достатка семьи, соусами, мясом, рыбой или разнообразными морскими продуктами.

Овощам и фруктам, выращиваемым на огородах, окружавших пунические города, отводилось, видимо, центральное место в рационе питания карфагенян. О них даже упоминается в тарифах по определению размеров религиозных подношений. В захоронениях встречались фиги, гранаты, миндаль, орехи, бахчевые культуры либо в их натуральном виде, либо в форме их копий из обожженной глины.

Оливковое масло потребляли в больших количествах. По мнению Диодора Сицилийского, его импортировали в течение V века. Впоследствии ситуация изменилась, о чем свидетельствует большое количество помещений, где устанавливали прессы для извлечения масла, обнаруженные в Тунисе. Молоку также отводилось почетное место, его преподносили в дар богам, хотя молочные продукты также являлись одной из составляющих рациона карфагенян. Его потребляли в свежем виде или прошедшим ферментацию (йогурты, творог и сыр).

Рыба играла большую роль в питании карфагенян. У побережий Средиземного моря водились морской сом, мероу, дорада, морской язык и т.д. За тунцом отправлялись в Атлантику, на юг от Ликса, и ловили его в нескольких днях пути от портов. Затем его перерабатывали в цехах по засолке рыбы, откуда его экспортировали по всему Средиземноморью. На этих предприятиях, расположенных вдоль пунического побережья от Ликса и Кадикса до Триполитании, производили также и гарум, латинизированное пуническое название которого — кодлия (codlia). Изготовление этого соуса, используемого в качестве приправы, осуществлялось в больших емкостях, где в течение многих недель в соли с добавлением пряных трав происходила мацерация рыбьих внутренностей. Излишне говорить, что цеха по переработке рыбы, наряду с предприятиями по изготовлению кожи, выносились за пределы городов в силу тошнотворного запаха, издаваемого ими.

В жертвенных тарифах, которыми регулировалось распределение туш животных между осуществляющим жертвоприношение и служителями культа (см. Подношения и ритуалы, сопровождающие жертвоприношения, гл. VI), перечислялись многие виды мяса, потребляемого карфагенянами: говядина, телятина, козлятина, птица. Но в результате исследования костных останков были получены уточненные сведения. В ходе раскопок на холме Бирса, проведенных французскими археологами, было установлено, что часть потребляемых в пищу диких животных (кабанов, газелей, кроликов, куропаток и т.д.) была относительно небольшой (около 3%). Основная же часть используемого в пищу мяса поступала с боен, где забивались домашние животные весьма преклонного возраста, когда у них снижались надои молока или когда они становились непригодными для сельскохозяйственных работ. Это были крупные животные, быки в холке достигали 1,33 м. Что же касается количественного потребления разных видов мяса, то, как нам кажется, козлятина (или баранина) и говядина составляли каждая более трети рациона. Дополнением служило мясо осла, конина и курятина. Если верить одному из замечаний Юстиниана (XIX, 1, 10—12), то в пищу использовалось также мясо собаки. Учеными было установлено довольно небольшое по количеству потребление рыбы, устриц и моллюсков. Но следует напомнить, что эти исследования проводились в самых нижних слоях холма Бирса, соответствующих периоду, когда карфагенская территория была небольшой, в связи с чем приходилось ограничивать размеры пастбищ, и когда у карфагенян не было выхода к морю.

Исследования костных останков, выявленных в ходе раскопок, проводимых немецкими археологами вдоль береговой линии, предоставили аналогичные результаты. Ими было подтверждено, что мясной рацион состоял из говядины, баранины, козлятины и свинины и что пропорции их включения в пищу варьировались с течением времени. Если в первые годы в Карфагене потребление свинины было небольшим, то в течение трех последних веков существования города оно значительно увеличилось и достигло в некоторых кварталах 21%. Рост потребления свинины связывают с пищевыми пристрастиями карфагенян, зависящими от регионов их происхождения (финикийцы и нефиникийцы). Другие авторы объясняют этот феномен окультуриванием семитов. Но вполне может быть, что увеличение потребления свинины напрямую зависело от введения культа Деметры, символическим животным которой, как нам известно, была свинья. И как бы там ни было, результаты исследований говорят о том, что карфагеняне употребляли в пищу свинину, что заставляет нас пересмотреть алиментарный запрет, приписываемый финикийцам, а следовательно, и карфагенянам (Геродиан. V, б, 9; Порфирий. О воздержании. I, 14; Силий Италик. III, 22—23), соблюдение которого было внушено отсутствием упоминания о свинине в жертвенных тарифах (см. Религиозные запреты, гл. VI).

Как и рыба, мясо не всегда сразу употреблялось в пищу. Его консервация давала возможность формировать запасы, поставлять на экспорт и включать в рацион моряков. Результаты анализа амфор, обнаруженных в ходе раскопок в бухте на севере от местечка Нора (Капо ди Пула, на юге Сардинии), свидетельствуют о том, что в них содержались говядина и ягнятина, сохраняемые в виноградных выжимках.

Древних авторов, как нам кажется, весьма впечатлило трепетное отношение карфагенян к своим виноградникам. И если верить Плинию Старшему (Естественная история. XXXVI, 166; XIV, 81), из винограда они получали два вида вина. Одно было обычным и доступно каждому, а второе, называемое пассум (passum), было, как нам кажется, высшего качества. Карфагеняне были большими любителями вина, поскольку Платон сообщает, что у них был закон, ограничивающий его потребление; в частности, его должны были соблюдать солдаты и их командиры на период военных действий (Законы. 674 а-b; Книга II. 674а). Но на самом деле этот закон не действовал, поскольку Диодор Сицилийский сообщает, что во время осады Сиракуз в 396 году Гимилькон открыл не только лавки по продаже хлеба, но и вина. А позднее, во время Пунических войн, галлы, служившие в карфагенских армиях, не имели, как нам кажется, недостатка в вине (Диодор Сицилийский. XXIII, 21; Полибий. XI, 3, 1).

ПУТЕШЕСТВИЯ

Будучи хорошими коммерсантами, карфагеняне много путешествовали. Они не чуждались незнакомого, если не сказать враждебного, окружения. Они свято чтили соблюдаемый во всем античном мире обычай выставлять напоказ дружеские связи, которые объединяли путешественника и семью, принимавшую его в незнакомом городе. Эти связи, нашедшие свое материальное выражение в тессерах (tessera hospitalis), напоминавших что-то вроде визитных карточек, обеспечивали иностранцу гостеприимство и защиту. В одной из комедий Плавта, латинского автора III века, разрабатывается именно эта тема. Один старый карфагенянин по имени Ханнон, набравшийся жизненного опыта в долгих деловых путешествиях, оказался в Риме в поисках своих племянниц, похищенных много лет тому назад. Его первым движением было продемонстрировать свою тессеру, чтобы его препроводили к человеку, с которым его объединяли, как он полагал, дружеские связи. Одна из таких тессер была извлечена из карфагенского захоронения, датируемого VI веком. Она представляет собой дощечку из слоновой кости, на которой начертана этрусская надпись: mi puinel karthazie — «я пуниец из Карфагена». Плавт наделяет своего вероломного персонажа коварством и изворотливостью, например, он притворяется, что не понимает местного языка, чтобы не быть втянутым в небезопасные для него дискуссии. Но на самом деле Ганнон мог рассчитывать на помощь карфагенской диаспоры в Риме. Эта последняя должна была быть относительно большой и сравнимой по размерам с итальянской колонией, обосновавшейся в Карфагене накануне Третьей пунической войны. Но также известно, что карфагенская колония существовала и в Сиракузах. По словам Диодора Сицилийского (XIV, 46,1), она была истреблена в 398—397 годах. Члены этих диаспор могли предоставить оказавшимся проездом в чужих странах соплеменникам любую помощь, которая могла им понадобиться.