По острию любви - Оксана Волконская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты что это дрожишь? — удивился Ярослав, увидев подрагивающие пальцы подруги.
— Замерзла, — соврала Инга, не желая признаваться в своем нервозе. Не очень-то хотелось, чтобы парень знал, насколько для нее все это важно и в дальнейшем мог ее этим стебать или как-то использовать. Она ему доверяла, но прекрасно знала, что вот этот вот спокойный выдержанный манипулятор — не совсем настоящий Яр. Она помнила, да и знала его совсем другим. Вот только обмануть его любого редко, когда удавалось.
— Золотце, почему нервничаешь? — успокаивающе положил руку на ее колено парень.
— Яр! — жалобно посмотрела на него Инга. — А давай я тихонько сбегу, а ты им подсунешь вместо меня это розовое чудо, — достала она из сумки завалявшуюся брошюрку «Энциклопедия для юных леди». Строганов заржал.
— Как такой раритет оказался в твоей сумке? И на кой черт он тебе? — но, взглянул на ее мрачное лицо, добавил. — Вы давно знакомы, мои предки по ночам костры для ведьм не разжигают. Так что вперед.
Они уже припарковались у подъезда, и Инге ничего не оставалось, как, тяжко вздохнув, устремиться за Яром. Она знала, что это не страшно, что в этой компании будет тепло, душевно и весело. Знала. Теоретически. А практически запнулась светлыми туфельками о порог и была удержана Яром. А практически вцепилась в руку Строганова так, что острые коготки оставили след на его коже. А практически чувствовала подступающую к горлу тошноту и слабость. Еще пару шагов, звонок в дверь — и все как рукой сняло. Ведьма она или тряпка половая, в конце концов?
Глава 28. Подводные камни семейного ужина
Девушка резко выпрямила спину, отпустила руку парня и поправила сползший локон. И открывшего дверь Андрея Игоревича уже встретила широкой улыбкой.
— Ну, наконец-то! — улыбнулся Андрей Игоревич. — А то мать уже совсем извелась. Проходи, Ингочка, добро пожаловать.
— Да мы вроде не опоздали, — несколько растерянно пробормотал Ярослав, не понимая энтузиазма отца. Инга же притупила глаза, чтобы скрыть смешинки. Яр, вроде такой умный и наблюдательный обычно, иногда просто не осознавал простых вещей. Девушка, которую он привел в дом впервые после развода с женой, просто не могла не вызвать рьяного интереса со стороны родителей. Даже если они и знают ее уже много-много лет. Точнее не так. ТЕМ БОЛЕЕ, если они знают ее уже давно.
— Здравствуйте, дядя Андрей, — мило улыбнулась Инга. — Как поживаете?
— Прекрасно, юная леди, прекрасно, — этот уже немолодой синеглазый брюнет — точная копия Ярослава в будущем — не утратил своей галантности. Помогая Лаврецкой снять плащ, он крикнул. — Вика, иди сюда, явились наши гости.
— Отлично! — в прихожую вихрем ворвалась энергичная женщина с красиво уложенными каштановыми волосами и блестящими глазами. — Здравствуйте, дети, мы вас уже заждались. Что застыли? Проходите скорее. Ася, посмотри за мясом, чтобы оно не сгорело.
— Да, мам, сейчас, — из комнаты вышла Ася в нарядной блузке и простых джинсах. — Братик, привет, — чмокнула его в щеку девушка. Присутствие бывшей недоподруги она обозначила едва заметным кивком: — Инга.
— Тетя Вика, Ася, привет, — словно не заметила кривляний сестры любимого девушка. — Как ваши дела? Тетя Вика, когда новый спектакль?
Виктория Владимировна Строганова была весьма известной городе актрисой, а теперь еще и художественным руководителем популярного театра.
— Через месяц премьера «Собаки на сене» де Вега, — тут же откликнулась Строганова-старшая, до безумия обожающая свое дело. — Придете с Яром? Я помню, как ты любишь подобные пьесы. Это Ярослав у нас не любитель театр, — осуждающе покосилась она на сына.
— Мама, я всегда смотрю твои работы, — возразил он. — Просто я не творческий человек, ты же знаешь. Отщепенец креативной семьи, — с усмешкой хмыкнул парень, вспоминая безуспешные попытки матери помочь ему найти свое творческое начало. В каких кружках он только не побывал и чем только не занимался — и театр, и музыка, и рисование, и скульптуры, и кружок юного журналиста, вот только душа ни к чему особо не лежала, кроме компьютеров. И уж в этом он постарался стать одним из лучших, но не переставал подтрунивать над своей чрезмерно творческой родительницей.
— Не говори так, милый, — нахмурилась Виктория Владимировна. — Ты прекрасно знаешь, что я тобой горжусь. Впрочем, что это мы тут на пороге? Проходим, дети, проходим скорее.
Вскоре все уселись за накрытым столом, уставленным вкусняшками. Мама Ярослава расстаралась на славу — пять видов салатов, каждый из которых Инга пробовала впервые, нежные мясные рулетики с черносливом, ароматная и обалденно вкусная хрустящая картошечка с чесночком… К горячему прилагалось сладкое ежевичное вино, которое Лаврецкая обожала. В семье Строгановых царила атмосфера тепла и уюта, чувствовалось, что здесь друг друга любят и ценят. Родители постоянно расспрашивали Яра, Асю и Ингу об их делах и успехах, давали ценные, на их взгляд, советы. Не могли коснуться и самой животрепещущей и актуальной на данный момент темы — отношений Инги и Ярослава.
— Как же здорово, что вы теперь вместе! — радостно заявила Строганова-старшая. — Всегда надеялась на такой исход. Что Ярик начнет встречаться или с тобой, Инга, или с Василиной. Вы уж точно нечета всяким вертихвосткам, — помрачнела она, припомнив предыдущую девушку, которую сын привел в дом. — Расскажите, как же так вышло, что вы, наконец-то вместе?
— Да, Инга, расскажи, — вступила в разговор до сих пор молчащая и недовольно ковыряющаяся в тарелке Ася. — Как так вышло, что еще месяц назад ты встречалась с Глебом, а сегодня уже с Яриком? Похвальное постоянство! Интересно, кто дальше на очереди? Матвей? — припомнила она еще одного члена компании парней, дружащих с детства.
Глава 29. Беда не приходит одна
На минуту в зале повисла гробовая тишина. Только слышалось, как еле слышно посвистывает закипающий чайник, поставленный Викторией Владимировной пару минут назад. Первым молчание нарушил глава семьи:
— Анастасия, ты как себя ведешь? — выговорил он дочери.
— А что такого, папа? — сделала невинные глаза олененка Бемби та. Только в этот раз давно излюбленный прием не сработал. Наоборот, он отрезвил молчащую мать.
— Ася, что ты несешь? — попеняла она. — Разве можно вести себя
