Поступление (СИ) - Ютин Макар

Я подавил тяжкий вздох. Ну да, это следовало ожидать. Заставлять о себе беспокоиться уже вошло у меня в привычку, но в прошлые разы я хотя бы предупреждал, куда пойду. И не пропадал сутки напролет. Так, постой-ка…

— Я ведь сказал тебе про свою ответственность. Подожди, а что за амулет? — Недоуменно спросил я.

Цуру ойкнула, прижала руки ко рту. Похоже, меня ставить в известность не планировали. Я посмотрел на нее одним из тех взглядов, которыми привык стыдить ленивых подчиненных, и девушка заерзала на месте. Подняла на меня влажные, умоляющие глаза трепетной лани, но я остался непреклонен. Попыталась съехать с темы, однако и здесь я не поддержал разговор, лишь молча продолжил буравить ее взглядом.

Который птица-оборотень, забавно нахохлившись, попыталась переупрямить, но это курам на смех, не стоило и начинать. Надолго ее не хватило, поэтому уже через минуту я недоуменно вертел в руке самый обычный девичий брелок. Тот самый, который я купил ей во время нашего первого шоппинга. Мелкий, миленький журавлик с забавным хохолком.

— Этот оберег настроен на вас, Кодзуки-сама. Благодаря ему я могу понять, нужна ли вам помощь, грозит ли опасность.

— Ага, — Только и сказал я. Журавль на ладони выглядел совершенно обычным. Я вообще не понимал, как это работает.

— Подожди… То есть опасности для меня не было? А когда ты проверяла?

Либо здесь замешаны более серьезные силы, чем мое физическое или эмоциональное состояние, либо… А, ну да. Всю самую жесть, вроде драки с монстрами, добрый дядюшка провернул еще до наступления темноты.

От моего вопроса девушка покраснела и смущенно затеребила краешек своей футболки. Выглядело зрелище невероятно милым, но я призвал на помощь всю свою силу цинизма и морального разложения, так что допрос продолжился.

— Примерно в то время, когда господин обычно приходит из школы. И потом до… до оставленной вами записки.

В этот раз вздох подавить оказалось куда сложнее, но я справился. Блин, Цуру, ты же была такой милой девочкой, практически невинным ребенком. А теперь начала превращаться в жуткую сталкершу, которая следит за своим "господином" с помощью могучего межрассового колдунства.

Если соединить это с ее, пусть мягкими и увещевательными, но нотациями, а также попытку манипулирования… Довольно слабую и неопытную, стоит признать. На такое купятся разве что любящие родственники, когда их ребенок тащит конфеты со стола. Думаю, пока это максимум моего вассала.

Цуру, между тем, продолжила забалтывать меня подробностями устройства артефакта, пока я не оборвал ее одним нетерпеливым жестом.

— Ладно, хватит. Я все равно не понимаю как это работает, — Амулет вновь сменил владельца, поэтому теперь уже девушка недоверчиво вертела его в руке. Наверняка ожидала, что я отберу и не отдам. Мало кому понравится, когда за ним организовывается круглосуточная слежка. Впрочем, и ее мотивы мне хорошо понятны.

— Вижу, ты теперь сама додумалась, что так делать не стоит. Ками с моральным аспектом, спрошу лишь насчет его полезности. Что ты вообще думала делать, если амулет покажет меня в беде, раненым или встречу с опасностью?

— Эта решительная Цуру тогда пошла бы к вашим друзьям, Ямаараси-сану и Така-саме.

Я против воли рассмеялся. Девушка не то забыла, не то в принципе не стала запоминать имена магов из клана Арая, поэтому дала им клички. "Ямаараси" — дикобраз и "Така" — ястреб. Между прочим, довольно метко и по делу. Харада действительно напоминает дикобраза: яркие вздыбленные волосы, "колкое" поведение. А вот его сестра настоящий ястреб — меткая, цепкая, беспощадная, но… приручаемая. Недаром же в средневековье была распространена ястребиная охота. Последний факт меня изрядно успокаивает и дает силы снисходительно принимать ее загоны. Иногда хорошо быть подростком на вид одновременно с чудовищным опытом работы с людьми и специфическими знаниями.

— Как бы ты объясняла свою жизнь в моей квартире, нашу связь, источник информации, наконец? — Ровно спросил я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Эта Цуру не решила точно, — Медленно ответила птица-оборотень, — Думала о родственнице из деревни. Приехала чтобы поступить в Академию. Я даже рейбуцу фальшивый сделала!

Слегка приободрившись, девушка упорхнула в комнату, а затем вернулась обратно с… ну да, с птичьим пером. Точнее, с венчиком из птичьих перьев, перетянутых шелковой веревкой. Выглядело неплохо, однако я не совсем понимал, для чего вообще используется такой предмет. Подобной связкой, только более кустарной и из вороньих, а не журавлиных перьев, моя бабушка мазала блины топленым маслом. Вот только вряд ли вещь в руках моего вассала предназначена для кулинарии.

— Это онуса — предмет для обрядов. Дедушка рассказывал, что люди использовали их, когда освящали свежепостроенный храм.

— Ага. Ну вообще, — Я задумчиво покатал ее аргументы на языке, — На самом деле не так уж плохо. Возможно, нам правда стоит так, хм, "легализоваться". Слишком накладно прятать тебя от них. Лучше представиться самим, чем если они сами тебя обнаружат, например, выходящей из квартиры. Или зайдут не вовремя. Хотя с рейбуцу идея не слишком хороша: могут попросить что-нибудь наколдовать или просто возникнет такая ситуация. Маловероятно, конечно.

— Насчет магии тоже не стоит беспокоиться, Кодзуки-сама! — Гордо ответила мне птица-оборотень, — Эта мудрая Цуру всю неделю изучала поведение людей и пыталась приспособить свои заклинания. Вчера утром у меня получилась использовать лечение через онуса, — Она потрясла своим веником, — Получилось хуже и слабее, правда.

— Разве онуса не посох? Хотя пофиг, я не специалист, да и традиций в Японии великое множество. Где-то должна была остаться подобная архаика, — Пробормотал я, но вслух лишь похвалил девушку за проявленное усердие вкупе с неожиданной продуманностью, ей обычно не свойственной.

— Короче, ты без дела не сидела, — Подытожил я, — Как ты, кстати, сама оцениваешь собственный прогресс лечебных навыках?

— Прошло всего-ничего с момента попадания в мир людей, а эта опытная Цуру лечит уже куда лучше, чем раньше, — Задумчиво сказала она, — После клятвы энергия течет проще, заклинания выходят мощнее, а еще появилась, м-м-м, какая-то гибкость. Раньше эта упрямая Цуру не могла так хорошо дозировать энергию. Иногда получалось слишком много, или слишком мало, или вообще можно было промахнуться мимо нужного места. Ненамного, однако все равно силы отнимались. Теперь мне гораздо приятнее лечить. А еще я научилась передавать энергию!

Если вначале мой вассал просто пыталась разобраться в своих ощущениях, то под конец она уже откровенно хвасталась, искала одобрения на моем лице. Живя в четырех стенах, постоянно беспокоясь об единственном близком человеке, она наверняка отчетливо ощущала свою бесполезность.

— Ты умница, Цуру, — Улыбнулся я. Мне не жалко похвалить свою подопечную, тем более, что она правда старалась. Как ни крути, а повезло мне с ней. За одно целительство можно было простить даже характер близкий к Мегуми, не то, что робкую и милую журавушку.

— Прости, что не получается уделять тебе больше времени. Сама видишь, сколько всего происходит. Я удивительно популярен!

— Кодзуки-сама путает популярность со злобой. Если плохие люди постоянно хотят вас избить, то может не стоит самому их искать? — Проворчала Цуру, на что я весело хмыкнул:

— Я хочу сказать, что помню о тебе и твоей проблеме. Ты помогаешь мне и я отвечу тем же. Вряд ли твоим пределом мечтаний является жизнь в четырех стенах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От этих слов девушка замерла, и, кажется, даже дышать перестала.

— Неужели Кодзуки-сама… — Наконец выдохнула она, и в ее широко распахнутых глазах показались слезы, — Неужели вы поможете этой ветреной Цуру вернуться домой?!

— Помогу, — Твердо ответил я. Сказать честно, я не горел желанием отправлять моего вассала обратно на Кудыкину Гору. Да и не получится это так просто. Собственно, на последнее и был расчет. Человек (или человекоподобный йокай) не может жить вот так бесцельно, как зверь в клетке. От этого появляются плохие мысли, навязчивые идеи, личность начинает чахнуть, цепляться за любую перемену, постепенно деградировать.