Куда идем мы… - 4 - Вадим Юрьевич Нестеров

Наш тогдашний игумен заволновался, отправил двух иноков на разведку – посмотреть, что там с Башней. Самых здоровых выбрал – одного Пересвет звали, другого Ослябя.

Полчаса их нет, час нет… Мы волноваться начали, решили все вместе пойти, посмотреть, что случилось. Благо, уже и светать начало, и буря потихоньку стихать начала.

Вышли мы, – я, помню, трусил ужасно – и пошли к Башне. Только не нашли мы там ничего. Ни иноков наших, ни охраны из стражников – ни-ко-го! Пустая башня стоит, внутри – ни одной книжечки, даже полочка – и та исчезла. А башня снаружи черная стала, как закопченная.

Мы, конечно, сразу в мэрию побежали, да только зря. Не в мэрию, а из города бежать надо было. Глядишь, кто-нибудь да спасся бы.

Настоятель горестно махнул рукой.

– Нас же во всем и обвинили. Сказали – так это вы, сволочи эрудированные, книги и сперли, а Башню поломали. Надо же было виноватого найти, а кто еще виноват? Не городской голова же, и не начальник стражи. Мы кричим: «Да где же эти книги, обыщите все у нас, зачем нам их воровать?», а голова прищурился и так ехидно говорит – конечно, мол, не вы украли. Эти двое пропавших иноков ваших, говорит, сперли книги, да в бега ушли. А вы, говорит, их покрываете, врете мне здесь бесстыдно, за что сейчас кару лютую и примите!

Настоятель разволновался – вот-вот заплачет.

– Я не спорю, бывало такое, что библиотекари в бега уходили. Все мы люди, все человеки, все святыми быть не могут. Мы же первые умения из книг-то получаем, вот и случается – найдет инок артефакт на какую-нибудь редкую, нужную людям абилку и понимает, что сможет он теперь с этим умением всю жизнь жить – сыт, пьян, нос в табаке и баба под бочком. Ну и зачем ему эта библиотека сдалась? Вот он ночью по тапкам и вдарит. В побег, значится, уйдет. А что? В соседнюю локацию перебеги – никто тебе и слова плохого не скажет, с редким умением везде примут, да если дело и откроется – в Тюмень не выдадут, спецы самим нужны.

Только здесь не было такого. Ни Пересвет, ни Ослябя книги из Башни воровать бы не стали, я их обоих как облупленных знал. Говорю же – виноватые нужны были, вот нас виноватыми и назначили. Ходим теперь целыми днями в колодках и на цепи, побираемся, да бьют нас через день. Народ злой сейчас, по сравнению с тогдашней нынешняя жизнь совсем поганая стала. Вот и маемся без вины…

– Понятно, – сказал Псих и встал. – Босс, собирайся, пошли.

– Куда? – не понял Четвертый.

– Как куда? – удивился обезьян. – В Башню пойдем. Кровавый дождь – это некромантские дела, они Святости как огня боятся. Ну и каждый этаж Башни заодно освятишь, лишним не будет.

– Да ничего там не осталось! – запротестовал игумен. – Одни стены закопченные, да дерьмо на полу, как во всех заброшках. Сто раз все проверяли уже.

– Ну а теперь мы посмотрим, осталось там что-нибудь, или не осталось, – пообещал Псих и достал свой железный посох.

Глава девяносто вторая. Тюмень

(где Четвертый в Темную башню вошел)

г. Тюмень,

столица Томской локации.

57°10′ с. ш. 65°30′ в. д.

Башню Псих с Четвертым зачищали последовательно и аккуратно. Сначала обезьян очень внимательно осматривал этаж с железной палкой наперевес. Затем, встав у лестницы, ведущей наверх, на следующий этаж, Псих кивал Боссу и тот начинал освящение. После завершения службы обезьян поднимался по лестнице и процесс повторялся.

Этот отлаженный алгоритм сбился только на последнем этаже. Едва поднявшись, Псих предупреждающе поднял руку, а потом абсолютно бесшумно спустился вниз.

– Два пациента, демоны, – тихо ответил он на незаданный вопрос Четвертого и покачал головой. – Полное невменько. Неоперабельность головного мозга. Не скрываются. Палятся. Играют в шашки на бухло. Бухие в дрова. Жди здесь.

И он вновь поднялся по лестнице.

«Пациенты» полностью подтвердили свою неоперабельность, поскольку не замечали Психа, пока тот не подошел вплотную – настолько их увлекла игра. Вместо шашек на шахматной доске стояли рюмки, у одного пациента – с водкой, у другого – с коньяком. Снятую с доски шашку разрешалось выпить, и, судя по заплетающимся языкам, это была далеко не первая партия.

– Н-н-н-н… – собирался начать фразу один из караульных, но потерпел фиаско.

Потрясши головой, он вздохнул, попробовал еще раз, и теперь упорство было вознаграждено:

– Н-н-н-нафига мы вообще здесь сидим? – спросил он у товарища.

– Тебе что, плохо что ли? – поинтересовался в ответ напарник, пребывавший в лучшей форме. Похоже, он играл хуже и ел (или пил?) шашки не так активно. – Тепло, светло и мухи не кусают. И море бухла на доске. Атакуй да пей.

– Н-н-н-н-ет! – затряс головой первый. – Я вообще. Вф… Вф… В философском смысле.

– В философском смысле у нас объявлена тревога и все отправлены на посты несения караульной службы. У нас с тобой – пост № 23, куда людей отправляют по принципу «ну пусть будут, хуже не будет». И ты, дурак, радуйся, что сюда попал, а не на пост № 17, где ревматизм нажить – как высморкаться, а от проверяющих отбоя нет. А здесь тепло, светло, мухи не кусают и не приходит никто. А что сюда ходить? Здесь все равно ничего нет, кроме говна на первом этаже и часовых на последнем. Ты вообще ходить собираешься или как? Давай, брат, давай, соберись. Надо доиграть партию.

Но партию доиграть не получилось – матч сорвал Псих, молча подошедший к часовым. Все так же не сказав ни слова, он стукнул игроков головами друг об друга, после чего придавил обоих посохом к стенке.

– Не убивай! – тут же заголосил тот, что потрезвее и похудее. – Я готов!

– Чего готов? – не понял Псих.

– Готов сотрудничать со следствием! – заверил его часовой. – Все расскажу, все покажу, все подпишу, единственная просьба – обойтись без высшей меры. А лучше вообще без рукоприкладства. Я договороспособен.

– Ты