Король - Тиффани Райз

— Нравится? — спросила она. — Я сексуальный нефранцузский пингвин.

Кингсли приблизился к Сэм и обошел ее. На ней был отлично сшитый фрак. Жилет с глубоким вырезом опускался под ее грудь, привлекая к ней все внимание. Жакет обтягивал талию, а на ногах были черно-белые в стиле сороковых броги.

— Ты не пингвин, — заметил он.

— Я хотела быть похожей на пингвина.

— Не удалось. Как оказалось, ты самая красивая женщина в городе.

Сэм фыркнула с очевидным раздражением.

— Что? — спросил он.

— Пожалуйста, перестань говорить мне, что ты считаешь меня красивой.

— Я не говорил тебе, что считаю тебя красивой. Я говорил, что ты красивая. Есть разница, non?

— Non, — ответила она.

— Тебя это беспокоит? — Он шагнул назад и сел на кровать. Она поставила большую коробку на пол и встала перед ним.

— Вроде как, — сказала она. — По большей части из-за того, что я не привыкла к такому. Понимаешь, слышать подобное от мужчин.

— Не могу поверить. Все любовники, которые у тебя были…

— Есть разница, когда так говорит женщина, и когда говоришь ты.

— Почему?

— Не знаю. — Она посмотрела на него из-под своих густых длинных ресниц. Ее волосы были более волнистыми, чем обычно, и он представил, как зажимает одну прядь между пальцами и целует ее. — Но это так.

— Сэм? — Он положил обе руки на ее плечи и заставил посмотреть на него. — Ты же знаешь, что я хочу тебя, верно?

Она ничего не ответила, но медленно кивнула.

— Это не скоро пройдет, — продолжил он. — И, если тебя действительно тревожит тот факт, что я думаю о тебе в таком ключе, тогда мы не сможем работать вместе. Я не… — Он сжал ее плечи, но затем убрал руки. — Я не хочу делать тебе больно или ставить в неловкое положение.

— Меня это не расстраивает, — ответила Сэм. — Кроме того, что мысль о том, что я причиняю тебе боль, делает больно мне.

— Поверь, причинение мне боли — не то, о чем стоит волноваться.

— Но я никогда не любила ни одну работу больше, чем эту. Мне нравится работать с тобой. Мне нравится то, что мы делаем. Особенно та часть работы, где мы превращаем жизнь преподобного Фуллера в кошмар.

— Все еще работаю над этой частью. Но мы доберемся до него. Рано или поздно.

— Знаю. Я верю в тебя. — Ее слова заставили его сердце воспарить.

— Ты должна простить меня. Я человек, который любит и мужчин, и женщин. И дай мне женщину, одетую как мужчина, и… — Кингсли замолчал. — Что это было за существо, искалечившее Супермена?

— Киска Луис Лейн?

— Криптонит, — ответил Кингсли. — Женщина в мужском костюме — мой криптонит.

Сэм улыбнулась, и эта улыбка превратила темную ночь в день.

— Если тебе от этого станет легче, — произнесла она. — Я скажу вот что. Если бы я решила попробовать с мужчиной, это был бы ты. Никто кроме тебя. Лучше?

— Гораздо. — Он не знал почему, но именно эти слова ему больше всего хотелось услышать от Сэм. Он обожал ее, любил ее юмор, ее игривость, то, как он заботилась о его доме, словно о собственном, заботилась о нем, будто он принадлежал ей. Это все, что ему было нужно услышать — если она решится попробовать с мужчиной, это будет он. Ему хотелось быть таким же особенным для нее, какой особенной она была для него.

— Хорошо. Но тебе действительно нужно перестать постоянно называть меня красавицей. Я и так достаточно тщеславна.

— Тогда я перестану говорить, — пообещал он. — Но думать не перестану.

— Ты красавец. — Она скрестила руки на груди. — Ты любого заставишь краснеть, и мужчину, и женщину.

— Ты перестанешь так думать, как только познакомишься с le prêtre. Он утирает нос всем мужчинам.

— Кто? Ох, священник? Он настолько горячий?

— Даже ты поддашься искушению.

Сэм пристально посмотрела на него, и он боялся, что она задаст вопрос, на который ему не хотелось отвечать.

— Что в коробке? — спросил он, прежде чем Сэм успела задать свой вопрос.

— Подарок для тебя, — ответила она. — В благодарность за эту работу.

— Ты не должна мне никаких подарков. Все, что ты сделала для меня, было подарком.

— Тогда ладно. — Она подняла коробку. — Оставлю их себе.

— Я не говорил, что ты можешь сделать это. — Он забрал у нее коробку. — Мое.

Он снял крышку и внутри обнаружил пару черных сапог до колен, блестящих кожаных, начищенных до блеска.

— Ты не можешь носить такой костюм без сапог. Я потрудилась и нашла для тебя самую идеальную пару. И, кстати, у тебя огромные ноги.

— Для мужчины у меня нормальные ноги. Если хочешь увидеть что-то огромное, тебе стоит взглянуть на…

— Твое эго?

— Exactement.

— Ты когда-нибудь носил сапоги для верховой езды? — спросила она, доставая сапоги из коробки.

— Я не езжу верхом. Во всяком случае, не на лошадях.

— Ну, эти похожи на гессенские. Они особенные, и к ним нужно немного привыкнуть. Тебе не нужно застегивать их, или шнуровать, или засовывать ноги в них как в ковбойские. Ты должен натягивать их. Хотя, как только поносишь пару несколько дней, они будут ощущаться как вторая кожа.

Сэм опустилась на колени перед ним.

— Что ты делаешь на полу? На тебе фрак.

— С вашего дозволения, милорд, — произнесла она, улыбаясь ему. — Считайте меня своим камердинером.

— Сколько любовных романов ты прочитала в детстве?

— Сотни, — ответила она. — Это единственный жанр книг, которые мама хранила в доме. Она прятала их от отца тщательнее, чем от меня.

— Ты впервые упомянула о своей семье, не поморщившись.

— Мы больше не близки, — сказала она, улыбаясь Кингсли. — Им не нужна такая дочь, как я.

— Если однажды у меня будет дочь, надеюсь, она будет похожа на тебя.

Сэм моргнула, словно невидимая рука ударила ее.

— Что? — спросил он, прищурившись на нее.

— Ничего. — Она взяла его лодыжку в руку. — Никто никогда не говорил мне такие вещи.

— Я больше никогда не скажу, — пообещал он.

— Хорошо. А теперь, толкай так далеко, как пойдет.

Кингсли уставился на нее.

— Свою ступню, — добавила она. — Толкай ступню.

— Ты извращеннее, чем я думал.

Кингсли толкнул. Сэм взяла две изогнутых палочки и просунула их в небольшие отверстия внутри верхней части сапога.

— Встань и протолкни ноги дальше, а я буду подтягивать. — Он встал. Она потянула. Сапог был надет. — Хорошо, еще один раз.

Тридцать секунд толкания, натягивания и поправления брюк, но затем все было готово, и Сэм, все еще на полу, села на пятки и осмотрела его с головы