Стихотворения - Михаил Кузмин

«Раздался трижды звонкий звук…»*

Раздался трижды звонкий звук, —Открыла нянюшка сундук.На крышке из журнала дама,Гора священная Афон,Табачной фабрики рекламаИ скачущий Багратион.  И нянька, наклонив чепец,  С часок порылась. Наконец  Из пыльной рухляди и едкой,  Где нафталин слоями лег,  Достала с розовою меткой  Зеленый длинный кошелек.Подслеповатый щуря глаз,Так нянька начала рассказ:«Смотри, как старый бисер ярок,Не то что люди, милый мой!То вашей матушки подарок.Господь спаси и упокой.  Ждала дружка издалека,  Да не дошила кошелька.  Погиб дружок в дороге дальней,  А тут приехал твой отец,  Хоть стала матушка печальней,  Но снарядилась под венец.Скучала или нет она,Но верная была жена:Благочестива, сердобольна,Кротка, прямая детям мать,Всегда казалася довольна,Гостей умела принимать.  Бывало, на нее глядим, —  Ну, прямо Божий Херувим!  Волоски светлые, волною,  Бела, — так краше в гроб кладут.  Сидит вечернею порою  Да на далекий смотрит пруд.Супруг же, отставной гусар,Был для нее, пожалуй, стар.Бывало, знатно волочилсяИ был изрядный ловелас,Да и потом, хоть и женился,Не забывал он грешных нас.  Притом, покойник сильно пил  И матушку, наверно, бил.  Завидит на поле где юбки,  И ну, как жеребенок, ржать.  А что же делать ей, голубке, —  Молиться да детей рожать?Бледней, худее, что ни день,Но принесла вас целых семь.В Николу, как тебя крестили,Совсем она в постель слеглаИ, как малиной ни поили,Через неделю померла.  Как гроб был крышкою закрыт,  Отец твой зарыдал навзрыд;  Я ж, прибирая для порядка,  Нашла в комоде медальон:  Волос там светло-русых прядка,  А на портрете прежний, „он“.С тех пор осиротел наш дом…»Отерла тут глаза платкомИ крышкою сундук закрыла.«Ах, няня, мать была святой,Когда и вправду все так было!Как чуден твой рассказ простой!»  «Святой? Святой-то где же быть,  Но барыню грешно забыть.  Тогда ведь жили все особо:  Умели сохнуть по косе  И верность сохранять до гроба, —  И матушка была как все».

Сентябрь 1912

III. Песеньки*

«В легкой лени…»*

В легкой лениУсыпленьяВсе ступениНаслажденьяХороши!

Не гадаешь,Замирая,Где узнаешьРадость раяВ той тиши.

Нам не надоСовершенья,Нам отрада —Приближенья…Сумрак густ. —

Без закатаЗори счастья.Тихо, святоТо причастьеМилых уст.

1912

«Солнце — лицо твое, руки белы…»

Солнце — лицо твое, руки белы,Жалят уста твои жарче пчелы.

Кудри шафрановы, очи — смелы,Взгляд их быстрей и острее стрелы.

Щеки что персик — нежны и спелы,Бедра что кипень, морские валы.

Где же найти мне достойной хвалы?Скудные песни бедны и малы.

«Улыбка, вздох ли?…»*

Улыбка, вздох ли?Играют трубы…Мои же губыВсе пересохли…Прозрачная пленка,Ты ее целовал…Ее сорвалМой ноготь тонкий.Поцелуй вчерашний,Лети, лети!В моей грудиТы раной всегдашней.Зачем пересохлиЗа ночь губы?Играют трубы…Улыбка, вздох ли!..

1912

«Сердце — зеркально…»*

Сердце — зеркально,Не правда ль, скажи?Идем беспечальноДо сладкой межи.  Мы сядем вдвоем,  Сердце к сердцу прижмем.Зеркало верно,Не правда ль, скажи?Не лицемерно,Без всякой лжи.

Что же покажет,Чьи там черты?Прелесть расскажетЧьей красоты?  Мы сядем вдвоем,  Сердце к сердцу прижмем.Сердце все ближе. —Чьи там черты?В обоих твои же.Все ты да ты.

1912

«Сердца гибель не близка ли?…»*

Сердца гибель не близка ли?Для меня это не тайна.Мы Эрота не искали,Мы нашли его случайно,Розы алые сорвав.

Крылья нежные расправил,И хохочет, и щекочет,И без цели, и без правилСердце бьется, сердце хочет,Муки сладкие узнав.

То Эрот иль брат Эрота,Что поет так нежно-сладко?Ах, напрасная забота,Уж разгадана загадкаТем, кто пьян, любовь узнав.

1911

«Звезды сверху, звезды снизу…»*

Звезды сверху, звезды снизу,И в пруду, и в небесах.Я ж целую сладко Лизу,Я запутался в косах.

В старину пронзал маркизуПозолоченный твой лук.Я ж целую сладко Лизу,Опустясь на мягкий луг.

Кто заткал чудесно ризуЧерно-синюю небес?Я ж целую сладко Лизу,Нет мне дела до чудес!..

«Если б были вы Зюлейкой…»*

Если б были вы Зюлейкой,Заключенною в сераль,Я бы вашей канарейкойПел любви своей печаль.И печалью беспечальнойПел сегодня ли, вчера ль,Что не терем погребальный,А Цитера ваш сераль.Ах, зрачки так близко, близко, —Все клубится сладко вдаль:Канарейка, одалиска…Только двое — весь сераль.Целый день пою я в клетке,Но свободы мне не жаль,Коли сны не нежно-редки,Коль слова нередко метки, —Ваше сердце — мой сераль.

Утешение пастушкам

Мне матушка твердила:«Беги любови злой,Ее жестока сила, —Уколет не иглой.Покоя ты лишишься,Забудешь отчий дом,Коль на любовь решишьсяС пригожим пастушком».Я матушке послушна,Приму ее совет.Но можно ль равнодушноПрожить в шестнадцать лет?Пускай ругают: «Дура!Тебе добра хотим!»Но я, узнав Амура,Уж не расстанусь с ним.А я жила на воле,Запрет мне незнаком,Но встретилась я в полеС пригожим пастушком,Мы сели с ним бок-о-бок,С рукой сплелась рука,Но он был очень робокИ я была робка.Прожить ли равнодушно,Когда шестнадцать лет?Любви своей послушна,Я не сказала: нет!Пускай сперва робеет,Настанет скоро тьма, —Чего пастух не смеет,Посмею я сама.Любовь зови, любовь гони —Она придет сама,Как прилетают вешни дни,Когда уйдет зима.Пускай любил ты прошлый год,Полюбишь в новый вновь.Она придет, она придет,Крылатая любовь.Пускай любви еще не знал,Полюбишь в Новый год.Любовь ты звал, любовь ты гнал?Она сама придет.

1912–1913

Часть третья

Новый Ролла*

I Глава. Венеция

Ты помнишь комнату и свечи,Открытое окно,И песню на воде далече,И светлое вино?Ты помнишь первой встречи трепет,Пожатье робких рук,Неловких слов несмелый лепетИ взгляд безмолвных мук?Навес мостов в дали каналов,Желтеющий залив,Зарю туманнее опаловИ строгих губ извив?Вечерний ветер, вея мерно,Змеил зеркальность вод,И Веспер выплывает верноНа влажный небосвод.

О поцелуй, божественный подарок,Кто изобрел тебя — великим был.Будь холоден, жесток, печален, жарок, —Любви не знал, кто про тебя забыл!Но слаще всех минут в сей жизни краткойТвой поцелуй, похищенный украдкой.

Кем ты была: Дездемоной, Розиной,Когда ты в зал блистающий вошла?А я стоял за мраморной корзиной,Не смея глаз свести с того чела.Казалось, музыка с уст сладких не слетела!Улыбкой, поступью ты молча пела.

Была ль та песня о печальной иве,Туманной Англии глухой ручей,Иль ты письмо писала Альмавиве,От опекунских скрытая очей?Какие небеса ты отражала?Но в сердце мне любви вонзилось жало.

Все вдруг померкло, люстр блестящих свечи,Дымясь, угасли пред твоим лицом,Красавиц гордых мраморные плечиЗатменным отодвинулись кольцом.И вся толпа, вздыхая, замолчала,Моей любви приветствуя начало.

По струнам лунного туманаЛюбви напев летит.Опять, опять открылась рана,Душа горит.

В сияньи мутном томно таетПризывно-нежный звук.Нет, тот не любит, кто не знаетРевнивых мук!

Колдует песня крепким кругом,Моей любви полна.Ревную я тебя к подругам,Будь ты одна.

Душа моя полна тревогиИ рвется пополам.Ревную к камням на дорогеИ к зеркалам.

Ревную к ветру, снам, к прохожимИ к душной темноте,Ко вздохам, на мои похожим,К самой тебе.

Собор был темен и печаленПри свете стекол расписных,И с шепотом исповедаленМешался шум шагов глухих.Ты опустилась на колени,Пред алтарем простерлась ниц.О, как забыть мне эти тениПолуопущенных ресниц!Незрим тобой, я удалился,На площадь выйдя, как слепой,А с хоров сладостно струилсяНапев забытый и родной.Скорей заставьте окна ставней,Скорей спустите жалюзи!О друг давнишний и недавний,Разгул, мне в сердце нож вонзи!

Нос твой вздернут, губы свежи,О, целуй меня пореже,Крепче, крепче прижимай,Обнимай, ах, обнимай!  А та, любимая…Пусть твои помяты груди,Что для нас, что скажут люди!?Слов пустых не прибирай,Что нам небо, что нам рай!  А та, любимая…Вижу, знаю эти пятна…Смерть несешь мне? презанятно!Скинь скорей смешной наряд,Лей мне в жилы, лей твой яд!  А та, любимая…

Лишь прощаясь, ты меня поцеловалаИ сказала мне: «Теперь прощай навек!»О, под век твоих надежное забралоНи один не мог проникнуть человек.Светел образ твой, но что за ним таится?Рай нам снится за небесной синевой.Если твой я весь, простится, о, простится,Что когда-то я не знал, что весь я твой.Вот душа моя ужалена загадкой,И не знаю я, любим иль не любим,Но одним копьем, одной стрелою сладкойМы, пронзенные, любви принадлежим.Лишь одно узнал, что ты поцеловалаИ сказала мне: «Теперь прощай навек».Но под век твоих надежное забралоНи один не мог проникнуть человек.

Я тронута письмом, что вы прислали,Печали голос так понятен в нем,Огнем любви те строки трепетали.О, если б ваша ночь вновь стала днем!Вы пишете, что снова власть разгула,Как дуло пистолета, метит в вас,Чтоб в час ужасный к вам я протянулаУлыбку кротких и прохладных глаз.Вы обманулись званием доступным,Преступным было бы ответить «да».Когда объяты вы тем ядом трупным,Молюсь за вас сильнее, чем всегда.Я скрыть могу, но вот я не скрываю:Страдаю не любя, но не люблю,Внемлю мольбам, но их не понимаю,Пусть судит Бог, когда я вас гублю.Вам недостаточно того, я вижу(Обижу ль вас, я не могу решить).Просить не стану, тем себя обижу,Но в ваших мыслях я б хотела жить.В моей пустыне было бы отрадойОградой вам служить на злом пути.Найти звезду так сладостно, так надо,Что я не смею вам сказать: «Прости».

В ранний утра час покидал я землю,Где любовь моя не нашла награды,Шуму волн морских равнодушно внемлю,Парус направлен!

Твой последний взгляд, он сильней ограды,Твой последний взгляд, он прочней кольчуги,Пусть встают теперь на пути преграды,Пусть я отравлен!

Вот иду от вас, дорогие друга,Ваших игр, забав соучастник давний;Вдаль влекут меня неудержно дугиРадуг обетных.

Знаю, видел я, что за плотной ставнейВзор ее следил, затуманен дремой,Но тоска моя, ах, не обрела в нейВзоров ответных.

О, прощай навек! кораблем влекомый,Уезжаю я, беглеца печальней,Песне я внемлю, так давно знакомой,Милое море!

Что я встречу там, за лазурью дальней:Гроб ли я найду иль ключи от рая?Что мне даст судьба своей наковальней,Счастье иль горе?

II Глава. Корфу