Исторический этикет - Мария Ивановна Козьякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пустомеля всегда скучен. Он к стате и не к стате беспрестанно говорит и хочет, чтоб общество его только разговорами занималось: надобно, чтоб всякий имел свободу и время свои мысли и разсуждения к общему разговору присоединять.
Есть особливаго свойства люди, кои в разговорах господствовать любят, и хотят, чтоб все перед ними молчали, их только слушали и суждения их определительными почитали: кто осмелится некоторым из мнений их попротиворечить, они осердятся, заспорят, закричат, так что и по неволе молчать заставят; и после чего никто уже вперед их разговоров слушать не захочет. Естьли с таковым человеком где в обществе разговаривать случится, и когда он горячиться начнет, скромность и учтивость требуют уступить ему, хотя бы он нечто и нелепое утверждал; ибо доказательства только его более раздражить, нежели уверить и успокоить могут. Молодому человеку надобно крайне опасаться сей всем несносной привычки, спорить и кричать, чтоб иметь удовольствие переспорить других. Можно говорить нечто и противное мнениям других, но так, чтоб не было тут пристрастия к собственным своим мнениям, а справедливость бы нас говорить заставляла; и благоразумие наше должно знать, где при случае и уступить.
Убегать также должно общаго почти порока бесед, чтоб от скуки своих знакомых злословить, пересказывая их пороки в смешных видах.
Есть люди, кои хотят смешить общество, и, для краснаго словца, ни знакомаго, ни хорошаго приятеля, ни роднаго, ниже другаго чего священнаго пожелают, лишь бы то было только к стате: правда, смеются тому, и удивляются их остроте; но внутренно таких людей всегда презирают; а тем менее хотят с ними дело иметь; ибо всякий опасается, что такий человек, узнав его сколько нибудь покороче, не оставит к стате осмеять его поступки.
Молодому человеку должно крайне сего остерегаться; ибо таковое ремесло весьма для него блистательно и заманчиво. Нежная острота к стате сказанной шутки, но никого не огорчающей, заставляет улыбаться общество, производя в душах удовольствие; но едкая соль, с желчию растворенная, и из под тишка, но явственно на кого нибудь целющая, хотя громкой вынуждает в обществе хохот; но оставляет в сердцах какую-то горечь, которая остряка почитать не заставляет. В обществе равных себе, без шуток конечно не может быть приятности; таковыя шутки однакож не должны быть противны учтивости; но не должно брать на себя и должности шута.
Не надобно также браться сказать нечто смешное, и смеяться прежде нежели еще о том разсказано будет; и по разсказании чего, может быть, никто и не улыбнется.
Смешно, или не смешно что сказано, но кто безпрестанно тому смеется и хохочет, тот чрез сие открывает, сколь велик у него разум…
Нет ничего глупее, когда человек своими дарованиями или делами хвастает. А есть люди, кои, кажется, еще и осуждают свои поступки; но сквозь притворное их смирение ясно видно их тщеславие. Таковое смирение есть паче гордости, и несносное для человека благоразумнаго.
Не надобно так же с похвалою разсказывать о людях и вещах, о коих всякой знает, что мы худаго о них никогда не скажем; как то хвалить другим свою жену, своих детей, свой дом и тому подобное; ибо что для нас хорошо, то не всегда другим кажется таковым».
ХОРОШИЙ ТОН
СБОРНИК ПРАВИЛ И СОВЕТОВЪ
НА ВСЕ СЛУЧАИ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВЕННОЙ И СЕМЕЙНОЙ
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Изданiе Германа Гоппе
1881
О разговорѣ и молчаніи
Искусство молчать
Справедливость мысли: рѣчь – серебро, молчаніе – золото, подтверждается часто. Личность, желающая жить въ обществѣ и быть съ людьми въ хорошихъ отношеніяхъ, должна, прежде всего, стараться усвоить себѣ искусство умѣть во-время молчать. Это въ одинаковой степени относится какъ къ той, которая ищетъ составить себѣ положеніе, такъ и къ той, которая, въ будущемъ своемъ обязана будетъ вращаться въ обществѣ. Конечно, подъ этимъ не подразумѣвается безусловное молчаніе, потому что всякая личность, принадлежащая къ хорошему обществу, не должна быть молчалива, или односложна въ своихъ отвѣтахъ. Напротивъ того, чтобы быть хорошей собесѣдницей, надо уметь пріятно и хорошо говорить; иначе можно прослыть за особу ограниченную. Искусство говорить пріятно, давать разумные и удовлетворительные отвѣты выказываетъ гибкій умъ и пріятныя качества собесѣдницы; въ разговорѣ скорѣе всего высказывается образованный человѣкъ; – вотъ эти-то качества сравниваютъ съ серебромъ.
Въ одной изъ предъидущихъ главъ мы указали на умѣнье слушать, но въ тѣсной связи съ нимъ и имѣющее не меньшую важность, составляетъ искусство молчать.
Не менѣе серьезна, чѣмъ болтливость – страсть навязывать свои совѣты. Есть множество людей, очень легко дающіе свои совѣты, хотя-бы никто ихъ о томъ не спрашивалъ. Имъ кажется, что они знаютъ все лучше другихъ, и думаютъ, что имѣютъ везде право голоса. Человѣкъ, считающій себя непогрѣшимымъ, – несноснѣйшій собесѣдникъ, и эти непрошенные советы та-же неделикатность и любопытство, только въ другомъ видѣ.
Разговор
Хорошо говорить и умѣть поддерживать разговоръ есть большое искусство. Многіе, обладающіе цѣлыми сокровищами знанія, и достигшіе высоты въ некоторыхъ отрасляхъ науки, не въ состояніи поболтать впродолженіи 1/4 часа. А между тѣмъ въ обществѣ искусство это высоко цѣнится, такъ какъ доставляетъ пріятное препровожденіе времени.
Особы, бывающія въ обществѣ, должны умѣть говорить о пустякахъ. Человѣкъ, не имѣющий, по выраженію одного англійскаго писателя, «разговорной мелочи», похожъ на богатаго человѣка, неимѣющаго мелкой монеты, и поэтому затрудняющаяся платить мелкіе расходы.
Женщинъ очень часто обвиняютъ въ излишней болтливости, и хотя мы вовсе не согласны съ мнѣніемъ многихъ мужчинъ, что молчаливая женщина есть феноменъ, тѣмъ не менее должны сознаться, что онѣ имѣютъ более склонности къ болтовнѣ, чѣмъ мужчины.
О чемъ-же можно говорить, если ни личности, ни ученые вопросы не могутъ служить предметомъ разговора? Въ обществѣ не можетъ быть недостатка
