Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора - Игорь Зимин

По традиции 5 декабря 1895 г., накануне тезоименитства Николая II, в Александровском дворце собрались все наличные родственники: «Обедали большим обществом, после чего опять получил подарки от всех». Этот обед «большим обществом» прошел в парадном Полуциркульном зале, где, как правило, и проходили подобные протокольные мероприятия. Что касается подарков, то эти скромные ювелирные мелочи Николай II педантично фиксировал в своем Ювелирном альбоме.[402] После того как гости покинули Александровский дворец, Николай II получил «подарки от душки Аликс в своей уборной в 7 ½».

Страница из Ювелирного альбома Николая II за декабрь 1895 г.

Через несколько дней Николай II записал в дневнике: «Завтракал с Аликс и провели весь день совсем одни. Катались, гуляли пешком. После чаю долго занимался, вечером играли в 4 руки и я читал для себя» (10 декабря).

Семейная идиллия была нарушена 17 декабря 1895 г., поскольку в Александровском дворце появилась английская няня, присланная из Англии королевой Викторией – бабушкой Гранни. Новая няня немедленно взяла бразды правления в импровизированной детской в свои руки, распорядившись о перемещении крошечной великой княжны на второй этаж в Детские комнаты. Императрица Александра Федоровна, совершенно не ожидавшая таких демаршей в ее собственном доме, была «в беспокойстве». Император на эти новости отреагировал философски: «…дочке придется переехать наверх, что довольно скучно и жаль!».

19 декабря великую княжну Ольгу Николаевну перевели «наверх в детскую – дай Бог в добрый час!». На следующий день английская няня сама купала девочку. Примечательно, что в этот же день из Александровского дворца уехала акушерка Е.К. Гюнст, которая до этого, видимо, играла главную роль при ребенке: «Простились с доброй Гюнст, которая пробыла у нас почти – яко три месяцы!».

Для того чтобы увидеть дочку, родителям теперь надо было подниматься на второй этаж. 25 декабря они «после чаю зажгли маленькую елку для дочки и рядом другую для всех женщин Аликс и детской». Любопытно, что богатый «народный» сарафан первой кормилицы Ольги, а затем и всех остальных кормилиц хранились в Александровском дворце как реликвия, даже после того как все девочки выросли, в шкафу № 1 в коридоре на втором этаже Детской половины.

29 декабря 1895 г. начали собираться, готовясь к переезду в Зимний дворец. В этот день «утро было чрезвычайно суетливое: пришлось много почитать, укладываться и делать разного рода распоряжения». В числе этих распоряжений императором был обозначен перечень работ по Александровскому дворцу и парку на летний сезон 1896 г. В дневнике император констатировал: «Комнаты достаточно опустели и глядят унылыми! Невесело уезжать из милого Царского, где мы более трех месяцев прожили тихо и счастливо».

30 декабря 1895 г. супруги «простились с милым Царским и сели в поезд, с кот. Мама приехала из Гатчины».

Первый раз в 1896 г. Николай II с супругой приехали в Александровский дворец 4 апреля, что было, в общем-то, против правил, поскольку в Царское Село переезжали обычно в конце апреля: «В 3 часа отправились в новом собственном поезде в милое Царское Село. Дочка совсем не боялась стука колес. Приехали в Александров[ский] дв. с дождем. Сейчас же начал разбираться. В кабинете сделаны некоторые улучшения, очень его украсившие. Пили чай в mauve room. Читал до 8 час. Обедали вдвоем и играли в 4 руки». Судя по всему, улучшения в Кабинете императора были связаны с завершением работы над камином.

В апреле 1896 г. в Александровском дворце все пошло по уже устоявшейся колее: длительные прогулки по парку, расчистка снега на катке и в аллеях парка, император катался на велосипеде по аллеям, один за другим проходили тихие семейные вечера с привычным музицированием в 4 руки.

В понедельник 29 апреля, в память о покушении на императора в Японии, в Александровском дворце состоялся молебен в Красной гостиной, где император «горячо благодарил Бога за спасение, ниспосланное Им рукою Джоржи в Японии!».

На проведенном молебне остановимся особо. Поясним, что домовая церковь Екатерининского дворца, как правило, использовалась для больших событий, например таких, как крещение родившихся детей. Для тихих семейных молитв поначалу использовалась молельня (№ 32), устроенная при Николае I (1844–1845 гг.) в память об умершей дочери в Угловом кабинете (№ 33, Голубой гостиной Марии Федоровны).

Судя по упоминанию в дневнике Николая II, к 29 апреля 1896 г. в Малиновой (Красной) гостиной установили упоминавшийся выше пятиметровый деревянный иконостас походной церкви императора Александра I, с написанными на холсте иконами[403] (В.К. Шебуев). В 1896 г. в зале стояла мебель кавказского ореха в стиле рококо времен Николая I, работы Тура или Гамбса. Позже, когда детей стало пятеро, в зале поставили в ряд четыре стула для великих княжон, кресло для Николая II и стул для цесаревича Алексея.

Малиновая гостиная Александры Федоровны. Худ. Л. Премацци. 1863 г.

Красная (Малиновая) гостиная с походным иконостасом. 1930-е гг.

В этом же зале, за колоннами, устроили маленькую, с иконами на стенах молельню Александры Федоровны, где для нее поставили кушетку и аналой. Заметим, что походный иконостас периодически снимали, перевозя вслед за семьей Николая II в Ливадию и Спалу. В молельне горела неугасимая лампадка, и, как свидетельствуют воспоминания, в ней очень долго ощущался запах розового масла. Свечи и другие религиозные принадлежности царица хранила в шкафчиках молельни. Здесь же приходящие священники (духовники) принимали исповеди всей семьи императора.

Молельня Александры Федоровны

Возвратимся к делам семейным. В этот же день, 29 апреля 1896 г., случилось радостное событие: «Сегодня нас покинула несносная няня-англичанка; радовались, что, наконец, отделались от нее!». Эта няня категорически «не сработалась» с Александрой Федоровной, которую она пыталась оттеснить от маленькой дочки, с чем императрица была категорически не согласна. Правда, уже через несколько дней у младшей сестры императора Ксении Александровны «на прокат» взяли другую англичанку – Mrs. Coster.

4 мая 1896 г. Николай II с супругой отбыли в Москву, где должна была состояться коронация императора. После отъезда императора в Александровском дворце сразу же начались строительные работы. Одним из главных событий в строительном сезоне 1896 г. стало сооружение в Уборной императора бассейна. Совершенно очевидно, что это был личный проект императора, который видел такие «личные» бассейны в Европе, да и у его отца имелся такой бассейн в Беловежском дворце. Кроме того, в конце декабря 1895 г., когда император въехал в свою новую квартиру на втором этаже северо-западного ризалита в Зимнем дворце, бассейн там уже имелся.

Бассейн в Беловежском дворце Александра III

Эскиз Мавританской уборной с бассейном в Александровском дворце

Архитектор граф Н.И. де Рошфор

Архитектор С.А. Данини

Для работ по устройству бассейна на половине Николая II в Александровском дворце привлекли архитектора графа Н.И. де Рошфора,[404]самым известным проектом которого было строительство Беловежского дворца. Поэтому перед архитектором стояла задача – воспроизвести в Александровском дворце бассейн, построенный им в Беловежском дворце.

В мае 1896 г. начальника Царскосельского Дворцового управления генерал-майора В.Е. Ионова ознакомили с проектом и сметой «высочайше одобренной переделки уборной в Александровском Царскосельском дворце». Обратим внимание на то, что Ионова поставили перед фактом, поскольку проект был уже одобрен императором. Этот эпизод положил начало длительной подспудной борьбе между дворцовыми хозяйственниками и архитекторами «со стороны» Н.И. Рошфором и особенно Р.Ф. Мельцером.

Надо сказать, что такое вмешательство «посторонних архитекторов» воспринималось хозяйственниками Министерства Императорского двора очень ревниво. Так, руководство технического отдела Контроля с раздражением сообщало В.Е. Ионову (8 июня 1896 г.), что в проекте «не имеется необходимых указаний о способе устройства основания для купального бассейна, глубине последнего, расположении проектируемых в установке 3 баков на 7000 ведер воды, представляющих нагрузку свыше 7000 пудов, устройстве помещения для предохранения этих баков от охлаждения, расположении водопроводных и сточных труб, водогрейного котла с принадлежностями и т. п.

За отсутствием означенных данных, Контроль не может судить о степени безопасности для здания дворца, расположения упомянутых баков, весящих вместе с водою и металлическими поддерживающими частями свыше 7000 пудов, о правильности расположения в подвале водогрейного котла, с поверхностью нагрева до 300 кв. ф., о целесообразности устройства основания под бассейном, о связанном с этими работами переустройстве подвального этажа под уборною Его Императорского Величества, о выборе направления сточных вод и пр…», поэтому специалисты технического отдела Контроля сообщали, что они не имеют «возможности дать своего заключения» и полагают необходимым «возвратить проект и смету… составителю их для дополнения указанными данными».[405] Однако проект был высочайше одобрен, и работы начались в мае 1896 г.