Комната мертвых - Крис Муни

— Каких людей?

— Свидетелей. Молодых женщин, участвовавших в вечеринках в отелях. Кендра доверяла некоторым из них, а они помогали ей записывать разговоры, устанавливать подслушивающие устройства и миниатюрные камеры, которыми ее снабжал ваш отец. Кендра хотела увидеть, как Салливану придет конец. Она помогала вашему отцу собирать улики против него. Идея была гениальной, если задуматься. У них были целые подразделения в полиции Бостона, в полиции штата — офицеры, которым, имейте в виду, платил Салливан, — и эти люди делились полученной информацией с федералами, которые, естественно, рассказывали Салливану обо всем. А тут Кендра работает с каким-то патрульным из Белхэма! Ваш отец понимал, с чем ему пришлось столкнуться. Биг Рэд слушал записи, знал, чем занимаются бостонские федералы, ему были известны имена офицеров полиции Бостона и штата, которые находились на содержании у Салливана. А Салливан и его федеральные дружки стали местной разновидностью гестапо. Свидетели и информаторы боялись и слово против них сказать, потому что знали — их убьют. Ваш отец… ему пришлось взять дело в свои руки. Он не мог доверять никому в полиции Белхэма, но и просто так бросить этих людей он тоже не мог. Он знал, кто ему противостоит, и понимал, что должен как можно скорее убрать их подальше из Чарльстауна, снабдить новыми документами. Он спас десятки жизней.

— Мой отец работал с кем-нибудь?

— Не знаю. Кендра говорила, что, когда она встречалась с вашим отцом, он был один. Я встречался с ним всего несколько раз, и тоже наедине. Кендра привела меня к нему. Я рассказал ему обо всем, что видел, и Биг Рэд поселил меня в безопасном месте. Спустя неделю вашего отца убили, а меня арестовали. Еще через месяц Салливан и его федеральные дружки погибли в ходе операции в гавани Бостона, и на этом история закончилась.

— Почему эти люди не переставали искать ее?

— Потому что пленки, которые она передала Биг Рэду, были всего лишь копиями, — прошептал Иезекииль. — Кендра говорила мне, что оставила себе оригиналы. И что она вела записи, где и с кем встречались федералы, в таком вот духе. И еще она вела список людей, которых ваш отец вывез за пределы штата. Все это время Кендра считала, что те федералы погибли вместе с Салливаном. Но все изменилось год назад, когда она жила… в Висконсине, если не ошибаюсь. Работала в небольшой страховой компании, по ее словам. Однажды она ушла с работы и уже ехала домой, как вдруг заметила, что кое-что забыла в офисе, а когда вернулась, то заметила Питера Алана, входящего в здание. Второй мужчина, по имени Джек Кинг, сидел за рулем машины, припаркованной прямо перед входом. Она забрала Шона из школы и уехала из города, бросив все вещи.

— Что она сказала Шону?

— По словам Кендры, она рассказала ему все. У нее не было другого выхода, потому что после бегства из Висконсина они постоянно меняли документы. Вот почему она решила нанести упреждающий удар. Из-за Шона. Она не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось. Из Висконсина они переехали в Нью-Джерси. Но там их квартиру ограбили, она запаниковала, и они сбежали в Вермонт. Там она в очередной раз сменила имя и превратилась в Эми Холлкокс. Она стала настоящим профессионалом в том, что касалось жизни под чужой личиной. Она всегда выбирала для работы такие места, где можно легко достать номера социального страхования, — в страховых компаниях, например. Она сказала мне, что устала убегать и что пришло время рассказать обо всем, что она знает, прежде чем ее убьют. Она была последней.

— Последней из кого?

— Последней из тех, кому ваш отец помог бежать из Чарльстауна. Все остальные мертвы. Увидев Алана, Кендра решила провести небольшое частное расследование. Она принялась изучать свой список имен и выяснила, что все, кто в нем числился, убиты. И все эти преступления остались нераскрытыми. Это тайное гестаповское подразделение из мертвых агентов ФБР… Они выследили и убили всех.

— Каким образом?

— У вашего отца должен был быть список. Наверное, они его нашли. Список, пленки, улики, вещественные доказательства — словом, все, что у него было. Но отыскать Кендру им было нелегко, потому что она все время меняла имена и переезжала с места на место.

— В этом было задействовано все ФБР или только его бостонское отделение?

— Не знаю. Кендра рассказывала мне только о федералах этого отделения.

Дарби вспомнила обыск в доме в Белхэме. И дом Кендры в Вермонте тоже ведь подвергся тщательному обыску.

— Кендра сказала, что сохранила пленки и свои записи, — шептал Иезекииль. — Я не знаю, где они лежат, она мне не сказала. Я советовал ей не будить спящую собаку. Кроме того, ее откровения ничего бы не изменили. С той поры, как она уехала из Чарльстауна, прошло двадцать с лишним лет. Даже если бы она рассказала все, что знает, то чего бы этим добилась? ФБР стало бы утверждать, что его агенты, погибшие на двух катерах, давно мертвы. Она просто превратилась бы в очередную мишень, только и всего. А когда они узнают о том, что вы навещали меня — а они непременно узнают! — то и вы станете мишенью.

— Кевин Рейнольдс тоже был федеральным агентом?

— У Кендры были подозрения на этот счет, — прошептал Иезекииль, — но она не могла их подтвердить.

— Она не сказала вам, что на этих пленках?

— Нет, не сказала. У нас было всего сорок минут, так что я просто слушал ее, давая выговориться.

— Она знала, кто убил моего отца?

— Нет. И я тоже не знаю. Я был в мотеле, когда его застрелили. Разумеется, я сказал об этом своему замечательному общественному защитнику. Но в мотеле заявили, что у них нет записей, подтверждающих тот факт, что я у них останавливался. Никаких счетов, вообще ничего. Это уже не имело значения. Федералы крупно подставили меня. Они угнали мою машину, нашли пистолет, который я хранил у себя в комнате. Они подбросили достаточно улик, чтобы не возникло сомнений в том, что убийца — я. Поскольку мои слова ничем не подтверждались, адвокат решил, что выслушивает параноидальные бредни шизофреника.

— Мой отец не оставил бы вас одного в мотеле. Он бы прислал кого-нибудь охранять вас.

— Он говорил, что у него в мотеле свой человек, которому он доверяет. Не знаю, кто это был, я его никогда не видел.

— Я сама займусь этим.

— Нет! — прошипел Иезекииль. — Я позвал вас не за тем, чтобы вы помогали мне, а чтобы предупредить насчет этих так называемых федеральных агентов. Понятия не имею, работают они еще на ФБР или нет, но они все равно продолжают поиск этих пленок. Не ищите их сами! Теперь вы знаете, что они сделали с вашим отцом, и видели, что случилось с Кендрой. Если найдете эти пленки, уничтожьте их. Не надейтесь, что сможете вывести этих людей на чистую воду. Вам нельзя доверять никому, особенно тем, кто работает в Управлении полиции Бостона. В платежной ведомости у Салливана числилось очень много ваших людей.

— Назовите мне хотя бы некоторые имена.

— Я не помню их, но уверен, что они по-прежнему работают в полиции. Если начнете копать, то быстро окажетесь на кладбище рядом с отцом.

«Я не начинаю копать, — хотелось сказать Дарби. — Я уже замешана в этом деле по уши».

49

Забирая свои вещи у женщины-охранника, Дарби почти ничего не соображала. Кровь стыла у нее в жилах. Как в тумане до нее доносился голос охранницы, которая пошутила с Билли Мышцой насчет того, что все прошло хорошо, раз «док сохранила оба уха, ха-ха-ха». Дарби выдавила улыбку, поблагодарила обоих и вышла в прохладный, ярко освещенный коридор, в котором гуляло негромкое эхо приглушенных разговоров.

Рациональная ее часть, та, которая все это время хранила странное молчание, наконец подала голос:

«Ты и впрямь поверила всему, что рассказал Иезекииль».

Это было утверждение, а не вопрос. Но вот поверила ли она всему? Она не хотела верить ни единому слову Иезекииля, но большая часть того, что он рассказал ей, — личность специального агента Алана, например, — оказалась правдой. Кое-что еще, сказанное им, слишком уж походило на правду, чтобы просто так взять и отмахнуться от нее. Кроме того, словно всего вышеперечисленного было недостаточно, Иезекииль никак не походил на человека, одержимого шизофреническим расстройством. Мания преследования, выражающаяся в том, что комнату для свиданий прослушивают, должна была стать главной темой разговора. Его параноидальные мысли должны были перескакивать с одного предмета на другой, но на протяжении всего свидания он излагал свои соображения убедительно и связно. Он ответил на все ее вопросы, легко переходил от одной темы к другой, без замешательства и путаницы, и — и! — проявил искреннюю симпатию, говоря о ее отце.

Кстати, что там насчет ее отца? Ей исполнилось уже тридцать девять, и воспоминания о Томасе МакКормике, Биг Рэде, начали увядать и стираться. Да и, говоря откровенно, изначально их и так было не слишком много. В детстве она редко видела его, ведь Биг Рэду практически постоянно приходилось работать сверхурочно, а Шейла ходила в вечернюю школу, чтобы получить диплом медсестры. В памяти у Дарби всплыло несколько отрывочных воспоминаний: вот она держится за большую ногу отца, пока переполненный трамвай, раскачиваясь из стороны в сторону, с лязгом катится по рельсам; вот Биг Рэд давит земляные орехи своими крепкими, мозолистыми пальцами в Фенуэй-парке.