Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый, низший уровень образуют элементарные фиксированные установки. Они формируются на основе потребностей физического существования и простейших предметных ситуаций. Эти установки лишены модальности и не осознаваемы. Они лежат в основе сознательных процессов.
Второй уровень диспозиционной системы – социально фиксированные, или социальные, установки. Ведущими факторами их формирования являются социальные потребности, связанные с включением личности в первичные группы и соответствующие им социальные ситуации. Социальные установки образуются на базе оценки отдельных социальных объектов (или их свойств) и отдельных социальных ситуаций. По сути, это «отношения личности» по В. Н. Мясищеву.
Третий уровень системы составляет общая (доминирующая) направленность интересов личности. Она формируется на основе более высоких социальных потребностей и представляет собой предрасположенность к идентификации с той или иной областью социальной деятельности. У одних людей мы обнаруживаем доминирующую направленность интересов в сферу профессиональной деятельности, у других – семьи, у третьих – досуга (хобби) и т. д.
Высший уровень диспозиционной системы образует система ценностных ориентаций на цели жизнедеятельности и средства их достижений. Она формируется на основе высших социальных потребностей личности (потребность включения в социальную среду) и в соответствии с образом жизни, в котором могут быть реализованы социальные и индивидуальные ценности личности. Именно этому уровню принадлежит решающая роль в саморегуляции поведения.
Элементы и уровни диспозиционной системы не изолированы друг от друга. Напротив, они тесно взаимодействуют между собой, а сам механизм взаимосвязи, по мнению В. А. Ядова, следует рассматривать как механизм мотивации, обеспечивающий целесообразное управление поведением личности, его саморегуляцию.
Важнейшая функция диспозиционной системы состоит в регуляции социального поведения личности. Само поведение представляет собой сложную структуру, внутри которой можно выделить несколько иерархически расположенных уровней.
Первый уровень – это поведенческие акты, реакции субъекта на актуальную предметную ситуацию. Их целесообразность детерминирована необходимостью установления адаптивных отношений между средой и индивидом.
Следующий уровень поведения – привычное действие или поступок — формируется из целого ряда поведенческих актов. Поступок – это элементарная социально значимая единица поведения, цель которого состоит в установлении соответствия между социальной ситуацией и социальной потребностью.
Целенаправленная последовательность поступков образует поведение в той или иной сфере деятельности, которая представляется для человека максимально значимой. К примеру, ярко выраженное профессиональное поведение, реализующее себя в стиле профессиональной деятельности.
Наконец, целостность поведения в различных сферах жизнедеятельности человека и есть собственно проявление деятельности во всем ее объеме. Целеполагание на этом уровне представляет собой некий «жизненный план».
Завершая характеристику свой концепции личности, В. А. Ядов подчеркивает, что диспозиционная регуляция социального поведения в то же время является и его диспозиционной мотивацией, т. е. механизмом, обеспечивающим целесообразность формирования различных состояний готовности к поведению. При этом регуляция социального поведения должна быть истолкована в контексте всей диспозиционной системы личности.
Концепция полиментальности России В. Е. Семенова
В центре внимания В. Е. Семенова – цивилизационно-культурная специфика личности в том или ином обществе, игнорирование которой в теоретическом отношении не позволяет правильно понять личность в ее конкретно-историческом существе, а в практическом – «чревато социальными, конфессиональными и национальными конфликтами» (Семенов, 2001, с. 22). Ключевым понятием в концепции В. Е. Семенова является понятие менталитета.
Под менталитетом В. Е. Семенов понимает «исторически сложившееся долговременное умонастроение, единство (сплав) сознательных и неосознанных ценностей, норм, установок в их когнитивном (познавательном), эмоциональном и поведенческом воплощении, присущее представителям той или иной социальной группы (общности)» (там же, с. 20). В соответствии с концепцией В. Е. Семенова неверно говорить о национальном, этническом менталитете как о едином образовании, так как каждому народу, а тем более такому народу, как русский, присущ не один менталитет, а некоторое множество менталитетов, характеризующих отдельные группы населения, при том что нормы, ценности и установки данных групп могут существенно различаться.
Семенов говорит не о едином менталитете современного русского народа, а о некотором множестве «основных российских менталитетов нашего времени». Для определения этих менталитетов он пользуется системой философских универсальных категорий-оппозиций:
– дух (Бог) – материя (идол),
– общество (коллектив) – личность (индивидуальность).
Исходя из данных философских, культурно-исторических и социопсихологических предпосылок и подкрепляя их результатами эмпирических исследований, В. Е. Семенов выделяет следующие базовые российские менталитеты:
– Православно-российский. Этот менталитет имеет тысячелетнюю историю на Руси и в России, активно возрождается с конца 1980-х годов. Опирается на ценности Бога, Духа, заповедей Христовых, святости, совести, соборности.
– Коллективистско-социалистический. Этот менталитет зародился в крестьянской общине, рабочей артели, партийной ячейке, сформировался за три четвери века в СССР. Он выражает ценности коллективизма, вождизма, конформности, социальной справедливости, труда на благо общества.
– Индивидуалистско-капиталистический. Возник на Западе, постепенно проник в Россию, где сформировался в XIX в. и возрождается в наше время (как отмечает В. Е. Семенов, скорее в одиозном виде). Этот менталитет выражает ценности индивидуализма, упрощенного рационализма, личного успеха, прагматизма, денег.
– Криминально-мафиозный. Исповедует вульгарный материализм и гедонизм, культ грубой силы и обмана, клановую иерархию, мифологию, ритуалистику.
Названные менталитеты В. Е. Семенов рассматривает как основные для нашего общества, помимо которых существует еще ряд менталитетов: других конфессий (прежде всего исламский), переходные, промежуточные настроения на основе базовых и др.
Обращаясь к традиционно значимым для российской идеологии спорам между славянофилами и западниками и между идеалистами и материалистами, В. Е. Семенов анализирует духовные и идеологические приоритеты современных россиян, в частности петербуржцев, которые считаются в наибольшей степени «европейцами» в нашей стране (Семенов, 2001). В серии репрезентативных социопсихологических исследований 1999–2000 гг. в Петербурге сотрудники НИИКСИ под его руководством получили ряд данных.
Петербуржцам, в частности, предлагалось выразить свое мнение о том, какой бы они хотели видеть свою страну в будущем – самобытной или похожей на какую-либо высокоразвитую страну. Ответы распределились следующим образом: самобытной Россию хотят видеть 75 % петербуржцев, похожей на Германию – 5 %, похожей на Францию или США – по 2 %, на Японию – 1,7 %. Образ будущей России в целом явно не представляется прозападным. Характерен и тот факт, что в качестве стран, являющихся настоящими друзьями России, петербуржцы прежде всего называют Белоруссию (51 % опрошенных), Украину (17 %), Китай (13 %), Индию (11 %), Югославию (9 %). Среди западных стран более или менее часто петербуржцы называли только Финляндию – страну-соседа (8 %).
Кризис российской постсоветской психологии
В контексте обсуждения проблем профессионального самосознания постсоветской отечественной психологической науки и дискуссий о путях ее развития существенное место занимает так называемый кризис психологии. Правомерна ли оценка состояния психологической науки как кризисного, – задается вопросом В. А. Кольцова, – и, если да, то каковы причины, характер и проявления кризиса (Кольцова, 2007, с. 8)? В цитируемой работе В.А. Кольцова справедливо отмечает, что ответы на
