В поисках «полезного прошлого». Биография как жанр в 1917–1937 годах - Анджела Бринтлингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 6
Драматург в волчьей шкуре: Булгаков и его Мольер
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей…
И меня только равный убьет.
О. Э. Мандельштам, 1931
Я в Париже;
Я начал жить, а не дышать.
Дмитриев. Журнал путешественника (эпиграф к повести А. С. Пушкина «Арап Петра Великого», 1827–1828)
Москва. 16 февраля 1936 года. Пьеса Булгакова «Мольер (Кабала святош)» впервые показана в Московском Художественном театре (МХАТ). Через три недели спектакль был запрещен, снят с репертуара и больше при жизни автора не ставился.
Булгаков, Мольер и Пушкин
Из трех авторов, о которых в основном идет речь в этой книге, Булгаков был, пожалуй, наиболее автобиографичен в своих художественных произведениях. Он пытался найти не столько положительного героя, сколько собственное место в мире, соотнося свою жизнь с окружающими социальным и политическим контекстом. Булгаков постоянно исследовал эти отношения, рассматривая те или иные сочетания, чтобы добиться еще большего понимания мироустройства. Он относится к числу тех писателей, которые обращаются к одним и тем же темам, схожим персонажам и ситуациям, используя при этом различный материал и обыгрывая различные сценарии. В большинстве его произведений главный герой – это «мастер», альтер эго автора.
Весь творческий путь Булгакова разворачивался в советское время, с 1920 года до смерти в 1940 году, и потому, несмотря на исключительный талант, далеко не все произведения писателя стали известны публике при его жизни. Литературная репутация Булгакова обрела новое качество только после того, как в Советском Союзе в середине 1960-х годов был опубликован в сокращенном варианте его последний роман «Мастер и Маргарита». После этого и остальные сочинения, пьесы и проза, постепенно вошли в канон русской и мировой литературы. Л. Милн, биограф писателя, указывала, что Булгаков делал ставку на бессмертие, то есть писал о судьбе художника в идеологически чуждом ему окружении, понимая при этом, что рассчитывать на прижизненную славу не приходится. В поисках бессмертия в культуре он наметил для себя два ориентира – это образы идеологически отчужденных от современного им общества великих художников, которыми были Мольер и Пушкин. Эти авторы играли огромную роль в осмыслении Булгаковым собственного пути в литературе[147]. Чтобы отобразить этот мир в художественной прозе, Булгаков прибегал к метафоре треугольника – наиболее устойчивой из геометрических фигур. Персонажами булгаковского «треугольника» были «мастер» (художник, ученый, изобретатель или другая творческая личность), «государь» (или иная фигура, олицетворяющая власть) и группа идеологов (в качестве которых могли выступать церковники, литературные критики, светские сплетники или партийные функционеры). Булгаков дважды использовал один и тот же набор персонажей из этого треугольника в произведениях, посвященных Мольеру. Обе версии сюжета, основанного на событиях XVII века во Франции, повлияли впоследствии на изображение событий и действующих лиц пьесы о Пушкине.
Булгаков яснее, чем Тынянов или Ходасевич, представлял себе, как можно показать Пушкина в художественной прозе. Из них троих только Булгаков завершил посвященное поэту произведение – пьесу о его последних днях, однако при жизни автора она не была ни поставлена, ни опубликована. В отличие от нее, и тыняновский роман «Пушкин», и биография, которую готовил Ходасевич, остались неоконченными, хотя их отдельные части и были напечатаны. Из этих трех попыток именно произведение Булгакова можно считать самой удачной, если иметь в виду высказывания самого автора о том, что его текст был написан и готов для представления публике.
В 1936 году, когда была начата пьеса о Пушкине, Булгаков чувствовал себя совершенно невостребованным. В течение 16 лет он писал для журналов и театров, и почти все это время сталкивался с тем, что его произведения запрещались к печати и / или для постановки. Это не могло не закалить писателя. Как будет показано далее, его собственный литературный опыт, в особенности полученный при создании биографий и пьес, определял его отношение к истории и месту писателя в обществе, что в свою очередь влияло на его понимание значения Пушкина.
Прежде, чем обратиться к пьесе о Пушкине в преддверии столетия со дня его смерти (1937), Булгаков оттачивал свое умение изображать историческую личность на примере великого драматурга XVII столетия Ж.-Б. Мольера. Мольер служил современному автору моделью для понимания и Пушкина, и самого себя; французский комедиограф представлял то прошлое, которое Булгаков надеялся сделать полезным для своего времени. У Тынянова поиск «полезного прошлого» увенчался созданием особого жанра «научного романа». Ходасевич искал в прошлом личность, способную сыграть роль положительного героя и помочь обновлению русской культуры в настоящем; таким образцом для него стал Державин. Однако для Булгакова ключом к пониманию прошлого и настоящего была не личность сама по себе: понимание прошлого коренилось в отношениях между художником и его покровителем. Именно эта связь удерживала вместе вершины «треугольника» и делала XVII век в глазах Булгакова «полезным прошлым».
Прежде бессмертия – поиск порядка
Вопрос об отношении Булгакова к прижизненной славе остается одним из нерешенных в его писательской биографии, несмотря на множество ответов, звучавших в последние десятилетия[148]. Очень может быть, что Булгаков в период написания некоторых из своих произведений, особенно в 1930-е годы, действительно рассчитывал на пресловутый «долгий ящик». Но в то же время он часто работал по заказам театров и всегда заявлял о своем намерении опубликовать все, что пишет, включая и роман «Мастер и Маргарита».
Булгаков, несомненно, надеялся, что его тексты дойдут до публики. И первые пять лет, когда он только вступил на литературную стезю, так и происходило. Уже в ранних сочинениях проявлялось булгаковское желание порядка: ему хотелось, чтобы был положен конец хаосу и мир стал логичнее. Так, например, в фельетоне «Столица в блокноте» (1922–1923) нашло отражение его желание рациональной, организованной жизни, которой так не хватало Москве в годы НЭПа. Фельетон включал в себя различные сценки и описания того, как выглядела столица в период
