Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире - Джо Стадвелл

Историк и генерал

Способ, благодаря которому эффективная промышленная политика пришла в Южную Корею, был прост. Человеком, открывшим в стране эпоху модернизации, стал генерал Пак Чон Хи, пришедший к власти в результате государственного переворота 16 мая 1961 г. Ранее он служил в чине лейтенанта в японской колониальной армии, а именно в элитной Квантунской армии, когда в 1930-х гг. она осуществляла надзор за масштабной кампанией по индустриализации Кореи и китайской Маньчжурии. В отличие от европейских колониальных властей Япония стала поздно строить промышленные предприятия в своих колониях, а в результате провела образцовую индустриализацию, которой могли следовать руководители постколониальных стран{190}. (В европейских и американских колониях предприятия тяжелой и средней индустрии вообще не строились, поскольку всё, кроме промышленных товаров первой необходимости, поставлялось из страны-метрополии.)

Генерал Пак воспринял японские идеи применительно к управлению своей страной. К тому же он был историком-любителем со специализацией на вопросах укрепления власти. Прекрасно начитанный во всем, что касалось экономического развития Германии, генерал внимательно следил за ее быстрой реиндустриализацией под управлением государства после Второй мировой войны. Еще он в подробностях знал истории жизни Сунь Ятсена, Кемаль-паши в Турции, Гамаль Абдель Насера в Египте и их действия по созданию современных и крупномасштабных отраслей промышленности. Через девять месяцев после своего прихода к власти в Южной Корее сын крестьянина Пак опубликовал книгу под названием «Путь нашей страны: идеология социальной перестройки» (Our Nation's Path: Ideology for Social Reconstruction), содержавшую дорожную карту с целью, по словам автора, «координации и методического руководства со стороны государства на пути к достижению огромной экономической мощи»{191}. Еще через год Пак издал вторую книгу «Государство, революция и я» (The Counrty, the Revolution and I), содержавшую главы «Чудо на Рейне» (The Miracle on the Rhine) и «Различные формы революции» (Various Forms of Revolution), в которых он рассматривал различные революции, происходившие в мировой истории, с точки зрения экономики и развития. (Сам генерал всегда считал организованный им государственный переворот именно революцией.) В обеих книгах Пак, ссылаясь на реку, протекающую через Сеул, обещал согражданам «чудо на Хангане».

Поскольку в 1940-х гг. Пак состоял членом коммунистической ячейки в южнокорейской армии, американские союзники опасались, не окажется ли он скрытым коммунистом. Однако Пак подчеркнул, что, как и в Японии, корейское государство займется планированием, в то время как частный сектор возьмет на себя инвестирование. «Нельзя допустить, чтобы экономическое планирование или программа долгосрочного развития подавляли инициативность или спонтанные идеи частных предприятий, – писал Пак. – Нам следует использовать по максимуму выгоды, как правило, привносимые механизмом ценообразования в условиях свободной конкуренции, что позволит нам избежать вероятного ущерба, который влечет за собой монопольная система. Не может быть и не будет экономического планирования ради самого планирования». В качестве исторического образца он выбрал кооптирование частного капитала японскими олигархами эпохи Мэйдзи: «Миллионерам… позволили выйти на первый план как в политике, так и в экономике, поощряя таким образом национальный капитализм, – писал Пак. – Пример реставрации Мэйдзи окажет огромную помощь проведению нашей собственной революции»{192}.

Пак знал историю своей семьи, а написанные им книги продемонстрировали и наличие у него ясного представления об экономическом состоянии страны и ее ресурсах. Он был очень хорошо информированным крестьянином. Правда, как и олигархи эпохи Мэйдзи в 1930-х гг., Пак тогда еще не разобрался с ролью экспортных субсидий. Но вскоре он понял их значимость, когда, отчаянно нуждаясь в иностранной валюте, его режим создал текстильный картель по японскому образцу, предоставив тому льготные кредиты и налоговые льготы, а также освободив от ввозных пошлин на поставляемое ему сырье{193}. Зарубежные продажи возросли, и в государственную казну потекла драгоценная иностранная валюта. В 1962 г. экспорт товаров из Южной Кореи оценивался в $ 56 млн, а еще через три года он превысил $ 170 млн{194}. Пак настолько этому обрадовался, что объявил: начиная с 1964 г. 30 ноября будет ежегодно отмечаться как День национального экспорта Кореи. Пак нуждался в твердой валюте для ввоза оборудования, способного подкрепить массовые инвестиции в промышленность, которые планировал генерал. «Соответственно, – констатировала экономист Элис Эмсден, – режим Пака все в большей степени принуждал предпринимателей к экспорту, не оставляя им выбора»{195}.

Так Южная Корея стала самым зависимым от экспорта развивающимся государством в мировой истории, а ее правительство давало субсидированные кредиты любой фирме, которая продавала свою продукцию на внешнем рынке. Проценты по кредитам, выплачиваемые экспортерами, находились в пределах от половины до четверти ставки, назначаемой любым другим фирмам. Во времена высокой инфляции 1970-х гг. реальная ставка процента, назначаемая импортерам, составляла с учетом инфляции от –10 % до –20 % в год. До тех пор пока предприятия были в состоянии поднимать свои отпускные цены вровень с инфляцией, они получали доплату за то, что брали ссуды{196}.

Поскольку экспорт товаров в 1960-х гг. вырос примерно в 20 раз и достиг в 1970 г. $ 836 млн, Пак начал раздавать кредитные линии и лицензии на выпуск продукции тем предпринимателям, чьи успехи в экспорте особенно впечатляли, предоставив им возможность реализовать его грандиозные инфраструктурные и промышленные проекты развития. Многие люди сравнивали бизнес-группы чеболей, которые были таким образом взращены (крупнейшие из них, такие как Hyundai, Daewoo и Samsung, в рекордные годы вбирали в себя каждый по 10 % общего объема банковских кредитов), с дзайбацу в Японии довоенного образца. Однако если прежние дзайбацу искусно уклонялись от экспортных обязательств, то чеболи Пака были вынуждены вести кампании по развитию экспорта. Тем самым Южная Корея избежала проблем с крупным бизнесом, «стеснявшимся» экспорта, что длительное время сдерживало развитие Японии и Германии. Страна прямиком шла к более эффективной форме стимулирования «молодой промышленности».

Разумеется, не только Пак был к этому причастен. Ему умело помогали другие корейцы, тоже бывшие свидетелями предвоенной индустриализации Японии. В том числе и влиятельная группа, работавшая на колониальный Industrial Bank of Chosen{197} во главе с Чан Ки Ёном, директором Комитета по экономическому планированию (Economic Planning Board, EPB). Пак дал EPB такие же полномочия, какие были у MITI в Японии: они разом охватывали торговлю и промышленность, а политический ранг директора равнялся вице-премьеру. В 1970-х гг. EPB разработал обширную программу инвестиций в тяжелую и химическую промышленность. Заманчивые субсидии, включавшие льготные кредиты и землю, предлагали тем предпринимателям, которые были готовы строить заводы, способные производить на экспорт продукцию нефтехимии, машиностроения, судостроения, сталь, электронику и цветные металлы.