История Англии и шекспировские короли - Джон Норвич

Ответ один: не очень. Молодой Шекспир, похоже, не был столь же добросовестен, как при работе над более поздними историческими драмами, выходившими из-под его пера в хронологической последовательности и уже освещенными нами в предыдущих главах. В оправдание автора следует сказать, что он поставил перед собой исключительно сложную задачу: отразить не только личность короля, но и огромный исторический период, наполненный бурными событиями. Одна лишь первая часть пьесы охватывает немалый отрезок времени — от похорон Генриха V в 1422 году до гибели Джона Толбота, графа Шрусбери, в 1453-м. Поступиться хронологической достоверностью Шекспира заставляла и необходимость уместить в двухчасовой спектакль калейдоскоп событий трех десятилетий, и желание дать зрителю максимум впечатлений. В данном случае лапидарность стиля неизбежна.

Главные авторитеты для него, как всегда, Рафаэль Холиншед и Эдуард Холл. Поскольку основное место в трилогии «Генрих VI» занимают войны роз и предшествующие им события, то, естественно, Шекспир чаще прибегает к труду Холла «Chronicle of the Vnion of the Two Noble and Illustre Famelies of Lancastre and Yorke»[165]. Шекспира, как и Холла, прежде всего интересовала тема возмездия — расплаты дома Ланкастеров за прегрешение, совершенное Генрихом IV, узурпировавшим власть. Его сын Генрих V благодаря природным способностям, необычайному уму и везению преуспел практически во всех своих начинаниях. Его внуку Генриху VI, не обладавшему ни одним из этих достоинств, суждено терпеть крах за крахом.

Вряд ли стоит удивляться антифранцузским сентенциям в английской пьесе о Столетней войне:

В военном оплошали мы искусстве!Оленей наших маленькое стадоВ ограду загнано, окруженоСобак французских лающею сворой.

Такие чувства, наверное, были особенно сильны в 1589 году, когда писались три части «Генриха VI». Испанцы, опечаленные разгромом своей армады, случившимся год назад, готовились к новому вторжению в Англию, на этот раз с плацдарма в Бретани. В это же время протестант Генрих Наваррский — при помощи английских финансов и оружия — сражался с Католической лигой за французский трон, который ему рано или поздно достался. В подобных обстоятельствах католическая Франция — да еще с ведьмой в образе Жанны д’Арк — предоставляла благодатную тему для драмы, и Шекспир не мог не ухватиться за нее.

В первой же сцене, по сути, изложено содержание всей пьесы. Действие происходит в Вестминстерском аббатстве на фоне похорон Генриха V. Тело усопшего короля еще не успело остыть, как поссорились два самых могущественных человека в государстве: герцог Глостер осыпает оскорблениями епископа Бофорта; такая же перебранка вскоре возникнет между Йорком и Сомерсетом и их приспешниками Верноном и Бассетом. Бедфорд пытается их утихомирить, но почти сразу же появляется первый из трех гонцов с вестями о череде военных неудач по ту сторону пролива. Все три основные темы пьесы — неадекватность юного короля, склока между вельможами и, как следствие, потеря Франции — обозначились уже в первых шестидесяти строках. Здесь же мы наблюдаем поразительную способность Шекспира спрессовывать события. Первый гонец провозглашает о потере Гиени, Компьеня (путая его с Шампанью), Реймса, Руана, Орлеана, Парижа, Жизора и Пуатье; в действительности эти города французы захватили в течение длительного периода времени — с 1427 по 1450 год, — в ноябре 1422 года, когда хоронили Генриха V, все они еще находились в руках англичан. Второй гонец сообщает о коронации дофина в Реймсе. Она имела место 17 июля 1429 года — через месяц после пленения Толбота в битве при Патэ 18 июня, — а не 10 августа, как это утверждает у Шекспира третий гонец. Все эти хронологические детали мало интересовали зрителя и XVI и XX столетия. Легкое недоумение могло вызвать лишь то, что через три сцены Толбот сражается на стенах Орлеана, словно с ним ничего не случилось.

Можно подивиться и докладу третьего гонца о трусости сэра Джона Фальстафа, о чьей смерти в 1415 году хозяйка Куикли поведала во втором акте «Генриха V». В шестой главе мы уже писали о том, почему Шекспир дал это имя несчастному рыцарю в первых частях «Генриха IV» и в «Генрихе V», когда понял, что неприлично упоминать в таком качестве Олдкасла. Тем не менее следует еще раз отметить, что Фастолф — Фальстаф верой и правдой служил отечеству более сорока лет, занимал важные посты и не раз удостаивался почестей и наград, получив в том числе в феврале 1426 года орден Подвязки. В битве при Патэ он тоже сражался доблестно, но его воины, не поняв тактический маневр, запаниковали и бежали с поля боя. По свидетельству Жана де Ваврена, очевидца, Фастолф держался до конца и ретировался только тогда, когда стало ясно, что битва проиграна. Обвинил его в трусости хронист Ангерран де Монстреле, он же автор и истории о лишении рыцаря ордена Подвязки. Если Бедфорд на самом деле распорядился провести расследование его поведения в бою, чего исключать, конечно, нельзя, то Фастолф, похоже, был полностью оправдан. Это доказывается его последующими назначениями наместником Кана, английским послом при Вселенском церковном соборе в Базеле и главой делегации на переговорах о мире в Аррасе. В любом случае Шекспир совершенно незаслуженно вывел его в образе трусливого выпивохи.

Третья сцены пьесы[166] противопоставляет гордых и уверенных французов унылым англичанам, но главное ее назначение — ввести в действие Жанну д’Арк, la Pucelle[167]. Публику XVIII и XIX веков шокировало то, что Шекспир представил простодушную, героическую Орлеанскую деву чуть ли не ведьмой и потаскушкой, возмущалось и немало зрителей XX столетия. Однако в том нет его вины. Этот образ уже присутствовал в хрониках Холиншеда и Холла, а во времена Шекспира был расхожим по крайней мере на английской стороне Ла-Манша. Драматург нисколько не сомневался в ее сверхъестественных способностях. Жанна, едва появившись, распознает дофина, спрятавшегося среди подданных, и побеждает его в единоборстве, которое он устраивает для того, чтобы убедиться в справедливости ее утверждений. Но откуда у девственницы такие таланты? Ясно: либо от Бога, либо от дьявола. Для англичан согласиться с тем, что необыкновенными способностями Жанну одарил Бог, означало бы признать неправомерность своих действий. Жанна, таким образом, может быть только ведьмой, и нелепая третья сцена пятого акта, в которой она призывает на помощь духов, уже однажды оказавших ей добрую услугу, подтверждает это.

После поединка девственницы с дофином Шекспир возвращает нас в Лондон, где мы наблюдаем постыдную стычку между людьми герцога Глостера и епископа Винчестерского, не пускающего протектора в Тауэр. Уже здесь мы видим последствия никчемности нового режима, оставшегося без твердой руки Генриха V: разброд, междоусобные распри. Через пару минут мы снова оказываемся под Орлеаном, чтобы посмотреть на тело убитого Солсбери, самого выдающегося и прославленного английского полководца, лучше всех владевшего искусством войны. Он отличился в битве при Азенкуре, и с того времени, за исключением коротких отлучек для выполнения дипломатических миссией, почти постоянно находился в гуще сражений. Версия его гибели почти такая же, как у Холиншеда: Шекспир даже представляет нам мальчика, сына оружейного мастера из Орлеана, который вроде бы и сделал роковой выстрел. Действительные же факты таковы. 24 октября 1428 года, когда граф во время штурма Турелли, форта на южном конце моста через Луару, стоял у высокого окна, оценивая обстановку, осколки каменной рамы, разрушенной пушечным ядром, изуродовали ему лицо и выбили глаз. Солсбери отвезли в Мёнг, где он и умер через десять дней. Для соотечественников это была тяжелая потеря, для французов — еще одно свидетельство Божьей кары.

В той же сцене Шекспир знакомит нас с Джоном Толботом, 1-м графом Шрусбери, главным героем пьесы. Толбот уже воевал на границах с Уэльсом, два срока отслужил королевским наместником Ирландии. Сорокалетний граф напоминает нам Хотспера больше бравадой, нежели реальными военными доблестями. Сварливый и непокладистый, Толбот вряд ли пользовался благосклонностью пэров, но был прирожденным лидером и солдаты его уважали. Его история о выкупе и обмене на французского рыцаря Потона — не Понтона, как его называет Шекспир, — де Сантрай (Сантрайль) приводится для красного словца. Толбот оказался в плену только во время битвы при Патэ в мае 1429 года, через шесть месяцев после смерти Солсбери. Акт завершается совершенно неисторической рукопашной схваткой Толбота и девственницы. Благодаря колдовской магии она побеждает, но даже не увечит, говоря, что «твой час еще не пробил». Орлеан освобожден, и разъяренный Толбот уводит своих людей прочь.

Орлеан — это символ. Для каждого француза город олицетворял Францию. Его завоевание, достигнутое, в чем никто не сомневался, благодаря Жанне, служило доказательством ее божественного предназначения и правоты ее миссии. Поэтому вызывает удивление то, что Шекспир в начале второго акта, противореча истории, изображает дело так, как будто Толбот со своим войском снова отобрал у французов Орлеан. Он, видимо, поддался красочному описанию Холлом взятия англичанами Ле-Мана, «когда французы, захваченные врасплох, выскакивали из постелей в одних рубахах, нагишом бежали из ворот, прыгали со стен, спасая свои жизни и оставляя за собой одеяния, лошадей, оружие и богатства».