Гитлер - Марлис Штайнер

Разумеется, под «необходимой формой» он имел в виду отнюдь не парламентский строй. По его мнению, у парламентаризма четыре главных недостатка: принцип большинства, политика ростовщичества, плюрализм и демократия как форма власти капитала и выражение упадка и слабости.

Нападая на принцип большинства, он не скрывал своего презрения к массам и превозносил роль активного меньшинства, особенно – роль отдельной личности: «Масса есть собрание посредственностей. Сто слепцов не стоят одного провидца, тысяча трусов – одного героя, сто тысяч парламентариев – одного государственного деятеля».

Кроме того, Гитлер разоблачал продажность парламентариев и их зависимость от лобби. Добившись власти, он планировал установить независимость государственных чиновников и членов партии от экономических факторов.

Придя к власти, Гитлер по-прежнему продолжал бичевать парламентскую демократию как «один из самых ярких симптомов упадка человечества». 15 января 1936 года он похвалялся: «Мы побили наших соперников-демократов на их собственном поле».

Но какое же государство он стремился создать вместо Веймарской республики? Сильное и централизованное. «У нас не будет никаких решений по большинству голосов, а будут только ответственные личности. Слову “совет” мы опять вернем его старое значение. Конечно, у каждого деятеля должны быть свои советчики, но решать он должен сам один. Начиная с общины и кончая главными руководящими органами государства, нигде не будет представительных органов, которые что бы то ни было решали бы по принципу большинства». Политическую систему он намеревался строить по принципу организации прусской армии. Парламент оставался, но с правом совещательного голоса, равно как и палаты – политические и профессиональные сословные. Над ними стоит сенат, но «ни в палатах, ни в сенате никогда не будет никаких голосований. У нас будут только работающие учреждения, но не голосующие машины».

Чтобы прийти к подобным результатам, недостаточно теории и юридических мер. Понадобится «влияние партии, питаемой этими идеями и носящей в себе зерно будущего государства». И добавлял, имея в виду НСДАП: «Осуществить такой великий переворот будет по силам такому движению, которое само уже будет построено в духе этих идей и тем самым само явится прообразом грядущего государства».

Размышлял он и о форме государства. Из двух возможностей – федеральное или централизованное – его предпочтением, разумеется, пользовалась вторая. «Для нас, национал-социалистов, государство, как мы уже не раз говорили, является только формой. Самое же существенное для нас – его содержание, т. е. интересы нации, народа. Отсюда ясно, что, с нашей точки зрения, суверенным интересам нации подчиняется все остальное. Отсюда ясно также и то, что ни объединенное государство в целом, ни тем более отдельное государство внутри нации не могут быть для нас фетишами». Между тем, несмотря на подобные заявления, в годы Веймарской республики он крайне негативно отзывался о поползновениях рейха посягнуть на привилегии отдельных земель, как в отношении национализации предприятий, так и в отношении их суверенных прав, объясняя эту позицию нежеланием поддерживать «еврейско-демократический режим».

Оказавшись у власти, Гитлер не жалел усилий, создавая централизованное государство, нимало не заботясь о том, чтобы юридически оформить его прерогативы. «Не следует, – поучал он, – впадать в ошибку, допускаемую всеми этими адвокатами и крючкотворами, полагающими, что жизнь можно подчинить конституции и уставам». Главное – сохранить революционный порыв, не лишиться его «созидательной силы».

С другой стороны, он нуждался в элите – том самом активном меньшинстве, с помощью которого добьется своих целей. «Я поручил товарищам по партии определенную работу. Если они с ней справятся, значит, они на своем месте. Если нет, мы их заменим. Если не найдется никого подходящего, это будет признаком незрелости идеи. Существует математическая закономерность между проблемами и людьми, способными их решать». Таким образом, мы видим, что Гитлер проявлял интерес к форме нового государства, хотя уже в марте 1935 года издал указ о запрете любых дискуссий на эту тему.

Как мы показали, политические, экономические и социальные взгляды Гитлера сформировались под влиянием избирательного изучения истории.

В том, как он выстраивал свою «провидческую» систему, прослеживалась некая внутренняя логика. В его программе «модные» в то время идеи соседствовали с призывами, направленными на удовлетворение невысказанных желаний народных толп. Почему он победил? Благодаря несомненному ораторскому таланту, а также благодаря редкому в те времена дару манипуляции рекламными технологиями. Гитлер ринулся в бой за власть. Как он сам не раз заявлял, одних идей было мало, требовались агитаторы и пропагандисты. Но еще больше требовалась кризисная обстановка, играя на которой НСДАП смогла бы обойти другие партии и движения.

Глава шестая

Корни нацистского режима

Общий контекст

Большинство исследователей различают три периода в короткой истории Веймарской республики: период экономических, финансовых и политических трудностей (1918–1924), период расцвета (1925–1929) и период упадка (1929–1932).

Трудности продолжались до Лондонской конференции лета 1924 года, после чего было достигнуто соглашение о снижении размера репараций и выпущена новая денежная единица. В 1925 году в Локарно было подписано соглашение о незыблемости западных границ рейха, в 1926 году Германия вступила в Лигу Наций. В том же году был заключен дружественный договор с Советским Союзом.

Эта «передышка» явилась результатом усилий, главным образом, Бриана и Штреземана. Сторонники сближения между Германией и Францией, оба вызывали ярую ненависть националистов. Несмотря на подъем США, Европа все еще оставалось ключевой фигурой мировой политической доски, и мир в этом регионе в большой мере зависел от франко-немецких взаимоотношений. Но если стремление Франции к гегемонии шло на убыль, в том числе под влиянием Великобритании, то желание Германии встать в один ряд с великими державами, напротив, только усиливалось.

Внутренняя обстановка в стране к 1925 году стабилизировалась благодаря притоку немецких и иностранных капиталов и росту экспорта, за счет которого покрывалась нужда в сырье и продуктах питания. Но эти «золотые годы» продлились недолго.

Немецкое общество все еще было разделено, а материальное положение населения оставляло желать много лучшего. Так, еще до Великой депрессии, в 1926–29 годах 8,4 процента рабочих, входящих в профсоюзы, были безработными; в 1928–1929 годах эта цифра достигла 20 процентов. Средний доход крестьян не достиг уровня довоенного, хотя зарплаты рабочих на 24 процента превзошли довоенный уровень. Дефицит бюджета составлял 2 миллиарда рейхсмарок. Многие люди обвиняли в неблагополучии «систему».

Молодой республике крайне не хватало ярких политических деятелей, сравнимых с Бисмарком или хотя бы Вильгельмом II (который, несмотря на все свои слабости, немало сделал для объединения страны). Первым президентом был Фридрих Эберт – центрист и человек без особого блеска. На общем фоне выделялся Вальтер Ратенау – министр иностранных дел, еврей и сторонник реформы капитализма, но он испытывал нападки со стороны правых радикалов и консерваторов, а в июне 1922 года был убит.

Наиболее компетентным политиком Веймарской республики был, без сомнения, Густав Штреземан. Человек националистических взглядов, он, тем не менее, всегда оставался реалистом и старался следовать политике «исполнения» Версальского договора, одновременно пытаясь добиться мирного пересмотра его условий и наращивая немецкий экономический потенциал. К несчастью, он умер в тот самый момент, когда Германии и Европе как никогда нужны были сильные личности, способные преодолеть трудности экономического кризиса (ряд историков убеждены, что, будь он жив, Гитлер никогда не пришел бы к власти).

Вторым президентом республики был избран Пауль фон Бенкендорф и фон Гинденбург, участник войны, глава Генштаба немецкой армии. Он пользовался в народе популярностью, но был уже очень стар. Монархист в душе, он хранил верность республиканской присяге.

В сущности, он был далек от всякой политики и скоро стал игрушкой сил, управлять которыми был не в состоянии. Подпав под влияние всевозможных «могильщиков» республики, он практически стал законным отцом Третьего рейха.

Таким образом, отсутствие сколько-нибудь значительной фигуры на республиканском горизонте отчасти объясняет не только крах самой республики, но и возвышение Гитлера, который многим казался единственным достойным политиком, способным заполнить пустоту. Но объясняет только отчасти.

Что изменилось в немецком обществе при республиканском строе? Помимо формы государственности, серьезно изменилась роль партий. Из статистов лидеры партий превратились в значимые фигуры. Отсюда возникает ряд вопросов. Могли ли партии стать воплощением власти или должны были делить ее с другими институтами? Какова была роль избирательной системы? Наконец, в какой мере партии служили отражением социальных реальностей того времени?