Битва за Севастополь. Последний штурм - Нуждин Олег Игоревич

Через несколько минут немцы подошли к входу. Все пространство перед ним было изрыто воронками, вокруг лежали тела убитых. Сам вход оказался завален землей и камнем на ¾ своей высоты. Перед тоннелем и внутри его никого не было видно. Приблизившись, немцы прокричали на ломаном русском: «Выходи по одному, руки вверх!» Никакого ответа не последовало. Саперы вошли внутрь, разыскали провода и разомкнули контакты. Вскоре в плен попали первые 5 защитников тоннеля. От них немцы узнали, что на момент атаки в тоннеле находился только один комиссар и несколько раненых бойцов. С помощью пленных немцы за два часа забаррикадировали вход в тоннель. Перед тем как работа была полностью завершена, немцы забросали тоннель дымовыми шашками. От них поднялся удушливый чад. Вскоре в тоннеле разгорелся пожар, последовал ряд взрывов, вызванных, видимо, детонацией патронов и ручных гранат. Для запертых в тоннеле красноармейцев теперь оставалось только одно спасение – через восточный выход – навстречу или гибели, или плену.

Вторая половина дня для полков 22-й дивизии стала более кровопролитной. Попав под фланговый огонь со стороны выс. ПМ 050, 123-й и 65-й полки были вынуждены остановиться. Поэтому 16-му полку было доверено проведение зачистки Сухарной балки и зданий севернее ПМ 044[307]. Только в 16.30 213-й полк смог возобновить наступление в южном направлении от нефтехранилища.

В ходе наступления 213-й полк достиг железной дороги западнее Серпантина. Здесь его батальоны в 17.00 попали под контратаку, проведенную силами более 100 человек из блокированного ранее Сухарного тоннеля. Под их ударом левый фланг 213-го полка был вынужден податься назад, и возникла угроза прорыва боевых порядков полка. Чтобы сдержать натиск, командир соединения генерал Л. Вольф приказал всей дивизионной артиллерии открыть огонь по участку, прилегающему к тоннелю. Только такими мерами контратака была остановлена.

В сумерках 16-й полк 22-й дивизии занял группу зданий возле ПМ 044, правый фланг 65-го полка вышел в район севернее ПМ 048. Уже в темноте была предпринята атака на восточный выход из Сухарного тоннеля, но успехом она не увенчалась.

Днем продолжилось румынское наступление. С трудом преодолевая сопротивление, 4-я дивизия вышла на линию в 200–250 м южнее дороги. В районе перкрестка проселков (ПМ 05) положение осталось без изменений. Причиной медленного продвижения стала не только стойкая оборона, но и неоднократные контратаки, некоторые проводились при поддержке 3–5 танков. Поэтому румыны предпочли приостановить собственные атаки до начала активных действий соседней немецкой 50-й дивизии.

Румынская 4-я дивизия также несла сильные потери, пытаясь прорвать оборону советских войск на своем участке. Три батальона вели наступление в южном от дороги направлении от ПМ 049 до д. Мекензия. Румынское командование, и в частности командир соединения генерал Г. Манолиу, оправдывая медленное продвижение собственных солдат и незначительные достижения, жаловались на сильно пересеченную местность, затруднявшую наблюдение и эффективное применение артиллерии и минометов. По этой причине, а также вследствие ожесточенного сопротивления советских войск атакующие румынские батальоны понесли жестокие потери. В течение дня были ранены 9 офицеров, 5 унтер-офицеров и 167 солдат, убиты 4 офицера. Количество погибших рядовых к исходу дня подсчитано еще не было.

Тем временем 132-я дивизия оставила свои позиции на северной стороне. Ее 436-й полк к 16.00 достиг района в 500 м юго-восточнее д. Камышлы, 132-й артиллерийский дивизион – позиции «Штелленберг» и оврага к западу от нее. Пехотный 97-й полк весь день находился на марше, и его командир рассчитывал достичь д. Камышлы к вечеру 22 июня. Вся дивизионная и приданная корпусная артиллерия сосредоточилась в районе д. Камышлы – выс. 137, 1 – ПМ 017.

Главной задачей для 24-й дивизии оставалась полная зачистка Северной косы и уничтожение гарнизона Константиновского равелина. К исходу дня 102-й полк занял Михайловский равелин, где были захвачены многочисленные орудия и автомашины. В плен попали 73 оборонявшихся там бойца и командира. Во взятии Михайловского равелина особенно отличился командир 3-го батальона хауптман Шёнфельд, который лично возглавил штурм укрепления во главе остатков своей воинской части. В 12.00 поступил приказ из корпуса о выделении для 24-й дивизии отдельного участка обороны на побережье Северной бухты – от Кызыл-Яр до бухты Голландия.

К вечеру командир 24-й дивизии отчитался перед штабом корпуса по итогам дня. Он сообщил, что все южное побережье вплоть до бухты Голландия находится в немецких руках. Была взята Михайловская батарея, но равелин на Константиновском мысу все еще в руках приморцев. Его взятие будет возможно только при условии использования саперных частей.

Бои за Константиновский равелин шли весь день. Адмирал В.Г. Фадеев попросил гарнизон продержаться хотя бы еще сутки и переправиться в ночь на 23 или 24 июня. Немцы плотно блокировали равелин, но серьезных попыток по его штурму не предпринимали, продолжая бомбить его с воздуха и обстреливать из орудий. Было прервано всякое сообщение между равелином и южным берегом. Посланные адмиралом В.Г. Фадеевым ночью катера и шлюпки были противником обстреляны и добраться до равелина не смогли.

Перед командованием 11-й армии вновь остро встала проблема: численность атакующих войск стремительно сокращалась. Генерал Э. фон Манштейн всерьез опасался, что наличных сил может не хватить для достижения полной победы, и тогда придется остановиться на каком-то промежуточном рубеже. Так, к утру 22 июня 22-я дивизия доложила о понесенных ею в последние дни потерях убитыми: 47-й полк – 80 человек; 16-й полк – 7 офицеров, 35 унтер-офицеров, 228 солдат; 65-й полк: 1-й батальон – 124 человека, 2-й батальон – 126 человек, 3-й батальон – 132 человека[308]. Сопоставимые потери несли и остальные дивизии.

Восточный сектор

Схема № 10

На 22 июня в войсках, наступавших в восточном секторе, немцы запланировали проведение необходимых для штурма Сапун-горы подготовительных мероприятий, в первую очередь перегруппировки войск и улучшение позиций. Перед командирами и солдатами 170-й дивизии была поставлена задача: как только в течение ночи сложится ситуация, позволяющая нанести неожиданный удар по советской обороне на этом участке, использовать ее в полной мере.

В 5.15 при поддержке артиллерии 72-я дивизия вновь захватила северную вершину ПМ 023. Отсюда она нанесла удар по системе траншей в восточном, западном и северо-восточном направлениях. В утреннем бою удалось захватить 258 пленных и многочисленные трофеи. В полной темноте ударные группы 28-й дивизии с боем заняли опорный пункт, оборудованный в районе севернее выс. 25, 6 и в 300 м юго-восточнее ПМ 020. Этим была установлена тесная связь со 105-м полком, основные силы которого находились севернее, и существенно спрямлена линия фронта.

Остаток дня прошел относительно спокойно, немцы прекратили атаки, а советские войска отказались от проведения контратак. Только слабый беспокоящий огонь изредка велся по оборонительным позициям с обеих противостоящих сторон. Разведка противника по-прежнему подтверждала наличие советских войск на всех рубежах. Никаких признаков отступления или передислокаций войск выявлено не было. Все говорило в пользу того, что войска Приморской армии полны желания продолжать оказывать сопротивление на занимаемых позициях. В такой ситуации начинать штурм Сапун-горы, о котором командование XXX корпуса и 11-й армии думало уже почти неделю, ограниченными силами было неразумно.

Солдаты и офицеры 170-й дивизии использовали передышку между боями для подготовки к прорыву на Сапун-гору. Им уже было известно, что атака будет назначена на 23 июня, и они понимали, что срок на подготовку слишком невелик. Ведь было необходимо провести зачистку занятых окопов и траншей, подтянуть артиллерию на новые позиции, пристреляться, совершить перегруппировку частей на новое направление. Следовало учитывать, что первый же удар по Сапун-горе должен привести к падению всей крепости Севастополь, поэтому к его подготовке нужно было отнестись со всем вниманием. Неожиданно из штаба 11-й армии пришло сообщение, что наступление переносится ориентировочно на 24 июня, а скорее всего, оно будет назначено на 25 июня[309]. Сообщение в штабе ХХХ корпуса и в штабах подчиненных ему дивизий вызвало вздох облегчения.