Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Нельзя этого допустить!

Надо попытаться. Я попробую… У меня всё получится… Моих внутренних запасов крови должно хватить на заживление раны. Страшной раны. Мне удавалось доставать людей с того света с более страшными увечьями!

Я невольно отыскал в толпе воительницу. Её пронзительный взгляд, брошенный на меня из далека, лучше каких-либо слов воодушевил меня.

Я опустил ладонь в багровой корке на его шею. Сердце монгола заколотилось с новой силой, и будто хотело выпрыгнуть наружу из рассечённой шее. Горячая кровь омыла мой доспех, заполнила глубокие трещины, сколы и уродливые борозды, оставленные вражеским оружием. Я попытался с ней совладать, поговорить. Мне нужно было обуздать её, но ничего не получалось. Так странно. Она будто не впускала меня. Её код был мне неизвестен. Казалось, что по моей руке струится обычная вода. Мертвая вода.

Моё негодование быстро сменилось страхом.

Осознание моей беспомощности скрутило мои лёгкие и начало беспощадно выкручивать, вынуждая меня задыхаться. Необычная кровь монгола мне неподвластна. В голове пронеслись слова старика про «мятежный дух». Возможно, принятая мною фраза за метафору оказалось далеко и не метафорой. Кровь монгола нельзя было подчинить, и тем самым его волю никто не сможет крепко сжать в ладони. Беднягу могли только использовать как ресурс, каждый день качая его силы, словно воду из насоса.

Губы монгола вяло шелохнулись, но сказанное я услышал четко.

— Я убил его? — спросил он.

— Убил.

Хаген сумел улыбнуться. Мне пришлось обмануть его, но моя ложь заключалась только в том, что он умрёт чуть раньше старика. Правда не спасет умирающего, он достоин уйти победителем.

— Дочь… — кровь залила ему всё лицо. Свежие брызги окропили губы, щёки и потекли вниз, смывая песчаные комочки, облепившие всю кожу. — Найди мою дочь… Скажи ей что я…

Он умер у меня на руках. Остекленевшие взгляд застыл, навсегда уставившись в мои глаза, и даже когда я положил тело на землю и встал рядом, он будто продолжал куда-то завороженно смотреть, словно там скоро что-то появится, и он никак не мог пропустить этот момент.

Позади раздался болезненный хрип. Обернувшись, я увидел Ансгара, прижавшего ногой старика к земле. Я подошёл и опустился рядом с ним на колено. На удивление, он еще был жив, но вялый взгляд с трудом цеплялся за моё лицо, да и сбивчивое дыхание ничего хорошего не сулили.

Я попросил Ансгара убрать ногу с плеча старика; в этом откровенном символе превосходства не было никакого смысла. Обритая голова медленно легла на песок, губы приоткрылись, и он задышал спокойнее. Боль слегка отступила.

Я спросил у него:

— Мне сказали, что недавно прибывшие дети сумели убежать. Это правда?

Крепкий орешек. И если я подумал, что Хагану удалось его расколоть, то сейчас мне стало понятно, как сильно я заблуждался. Издевательская улыбка изогнула лицо, но скрыть боль целиком не смогла.

— Инга… это твоё настоящее имя? — спросил он, и вопрос его заставил меня замешкаться.

— Нет, — ответил я.

Ансгар выдавил удивление на лице, но промолчал, а старик улыбнулся еще шире.

— Чего ты добиваешься? — спросил он после короткого молчания.

— Я хочу освободить детей, и добраться до судьи Анеле.

— Она убьёт тебя. Ты не представляешь её силу. И твоя армия тебе не поможет.

— Но я всё же попробую.

— Дело твоё… — он закашлялся, брызнув себе на рассеченную грудь кровью. — Мне уже плевать. Я не увижу сегодняшнего заката, и меня печалит только это.

Мне не хотелось, чтобы он умер так быстро. Мне вообще не хотелось, чтобы он умирал. Сегодня мы стали безжалостными захватчиками, которые после себя не оставили никого в живых. Даже умудрились смертельно ранить старика. Опасного старика. Смертельно опасного. Наверно, я могу помочь ему. Для полного исцеления не хватит моих запасов, но угомонить боль у меня получится. Быть может, он увидит закат в последний раз, а вот восход солнца уже пройдёт без него.

Я вскинул руку и хотел уже положить ладонь ему на грудь, как вдруг он резко схватил моё запястье. Хватка была настолько крепкой и сильной, что он смог увести мою руку в сторону, несмотря на моё сопротивление.

— Не надо, — прохрипел он. — Не надо ко мне прикасаться. Твои силы тебе еще понадобятся, а я хочу уйти быстрее. И не думай, что ты решила сделать благородный поступок. Ты собиралась продлить мои муки.

Пальцы старика разжались, и рука рухнула в полном бессилии, будто он отдал последние силы, чтобы избежать моего «благородства».

— Дети действительно сбежали, — старик говорил правду, я слышал искренность в его словах.

— Куда?

— Откуда мне знать… Ищи в городе. В пустых домах полно места, где дети могут скрыться от посторонних глаз.

Полно улиц. Меня удивляло, что вообще в этом непонятном городе есть улицы, и тем более, они имеют названия. Словно кто-то за собой пытается перекачивать свой прошлый мир. Свою прошлую жизнь. Мне хватало одного взгляда на пальмы, за которыми высились стены цвета запёкшейся венозной крови, чтобы оценить масштаб размаха. И он меня бесспорно впечатлял. Я могу ошибаться, но даже сейчас, ведя взгляд по горизонту, я не вижу ни начала, ни конца. Плотный забор из домов скрывает не только песчаный пляж с серебристом морем. Там, внутри города оседают даже звуки.

Дома, дома, дома…

Кто-то постарался на славу. Приложил немало сил и труда. Но ради чего?

Я вдруг уцепился за названия улиц.

Победы…

Свободы…

Когда я вместе с Гнусом умирал в пылающей церкви, в мои мысли вплелись слова. Чужие, словно брошенные мне как хлеб голодным птицам.

Улица Свободы.

Я вновь упал на колено возле старика и, уставившись в его глаза, спросил:

— В этом городе есть улица Свободы?

Он удивился, явно не ожидая услышать из моих уст что-то подобное. Глаза его обратились в узкие щёлочки, голова оторвалась от песка, и он уставился на мою булаву, висевшую на поясе из кишков Дрюни.

— Откуда у тебя это оружие? — спросил он.

Я не стал ничего скрывать, или изображать из себя героя, забравшего оружие из мёртвых рук своего врага, хоть так оно и было.

— Это подарок. Так сказал Гнус перед смертью.

— Гнус? — удивился мужчина, откашливаясь кровью. — Гнус умер? Этого не может быть.

— Может…

— Ты не понимаешь. Ты думаешь, что убила его. Видимо, он так хочет. Любопытно…