Камбрия - Навсегда! - Владислав Кузнецов

— Я этих славных людей уговорил меня посторожить, — вместо приветствия начал он, — целых два клана на год придется оставить в покое! Что поделать — война. Мне же нужно работать.

— Людей на съедение сидовской семейке отправлять? Я не узнаю Робина Доброго Малого! Деньги ладно… Знаешь, какого я страху натерпелся?

Человек в зеленом печально вздохнул.

— Я сам себя не узнаю. Раньше все получалось. Сколько зерна отдавали мне прежние короли! Для них весь товар исчезал бесследно. Оттого вояки принялись таскать с собой обозы. Саксов бить — дело правильное, но до чего же хотелось попробовать старинную схему! Не выдержал я. Но брал, заметь, немного. И ведь сработало бы. Если б не ведьмы.

— Да, если бы не ведьмы, — эхом откликнулся корабельщик, — Но ведь теперь-то тебе ясно, что твои хитрости бьют по перевозчикам. Зачем продолжаешь?

— Я не продолжаю, — фыркнул Робин, — я сворачиваю. Предупреждаю тех, кто идет вниз, какие шутки боком вылезают. А то купец — человек завистливый, может насоветовать дурного, лишь бы и другой пострадал. А охрана мне нужда, чтоб морду не набили. Те, кто вверх поднимается.

— Аааа, — протянул корабельщик. Про что говорить дальше, он не знал. А надо было болтать, чтоб Робина вернее оцепили. И очень хотелось помочь проказнику смыться. Ведь и верно, первый раз такое, чтоб его шалость не удалась! — Это не просто ведьмы, — заявил он, — это Неметона.

— Понял я, понял… — потерпевший неудачу Робин выглядел растерянным, — после войны попробую договориться, чтоб не становиться ей поперек дороги. Ну, и наоборот, чтоб она мне не мешала. А что еще тут сделаешь? Она чистокровная сида! И штук всяких знает побольше моего, и сила у нее волшебная…

— А то у тебя нет?

— Есть, да с ноготь от мизинца. Я в отца умом пошел, не волшбой… Стой-ка! Хрустнула ветка! И пусть меня засолят в бочке, как селедку, если это олень или кабан!

В руке тускло сверкнул широкий клин короткого меча.

— Предатель! — воскликнул он, — Сейчас ты умрешь!

Но к делу не перешел — один из лучников схватил его за руку.

— Мы не уговаривались защищать убийцу, — предупредил, — Мешать не будем, но ты же не желаешь остаться один против… Ого! Против полусотни. Может, и правда, убьешь этого типа?

Рука снова свободна, но знаменитейший мошенник Камбрии опустил оружие. Расхотелось в драку лезть — подкрадывалась-то не горстка разобиженных матросов с барки, а небольшая армия. Равнинники, ирландцы. То есть, тяжелые копья и пращи. Впрочем, града камней и дротиков не случилось, значит, следовало ожидать разговора.

— Предателем следует назвать того, кто грабит армию, которая защищает весь Дивед… Эх, Робин, а я про тебя сказки слушала! Мол, надувает только злых да богатых…

— Если ты скажешь, что Неметона добрая и бедная…

— А кусок изо рта солдат рвать, это как? Они злые? Все? И богачи, как один?

— Я брал немного, — начал оправдываться Робин, — войску без вреда. Всегда берут запас. А мне интересно!

Эйлет пожала плечами.

— Лить кровь не будем. Почтенные воины — вы как хотите, но или зерно в магазин сейчас вернете, или — коли оно вам так нужно, что жить без него нельзя — тройную цену обязуетесь уплатить. Честью клана, под запись. Кто сколько — меня не волнует. Взялись защищать Робина — возьмите на себя и его долги. Так своим и передайте. А запас — он не для разворовывания. Он — на случай, если нам лишний день на месте простоять придется, например.

В лагерь возвращались сумрачные. Знаменитого пройдоху к ногтю так и не взяли, отношения с горцами — хоть и не до крови, да попортили. Кое-кто ворчал, что лучше уж кровавая свара — да вернуться со славой. А горцы… Сами зерно продают, сами воруют по дороге, сами воров укрывают. С такими союзниками врагов не нужно!

Воины горских кланов, что в лагере стояли, не обращали внимания на хмурых гленцев-тыловиков. Ну, не задалось у них что-то. Так и понятно — нормальные люди все припасы с собой тащат. Даже если король зовет больше, чем на шесть недель бесплатной службы — всей разницы, что за остальное деньги платит. А потому проводили взглядами, да и вернулись к кострам, на которых шипели уже раз опорожненные котлы. Теперь в них варилась вода — а кое-кто уже отмерял в кружки жареный ячмень. По новой моде. Большинство любителей кофе были ирландцами, особенно падкими на новизну, мистику — да вообще на что угодно, лишь бы исходило из древних холмов. А повод собраться у них был. Вот и стояли кругом вокруг одного из костров, да уговаривали:

— Не ломайся, как девка. Расскажи. Сама же приедет! Значит, нужно знать, о чем при ней лучше не говорить. Да и любопытно. Там как, наветы были, или правда?

Воин, что рассказал историю про двух невест, был уже не рад, что ввязался в спор с ирландцем. Теперь к костру его десятка прибились соотечественники короля и требовали подробностей. Теперь вот им понадобилась песенка невесты-соседки.

— А теперь уже и не разберешь, — вздохнул горец, — после того, о чем в песенке пелось, лет триста прошло. Остались от той истории легенды, а от легенд — детские сказки. Опять же, произошло это далеко на севере, аж в Гвинеде! Сами понимаете, до наших мест немного донеслось, да через третий пересказ. Так и вышло, что филиды вещают одно, барды поют иное, а матери детям на ночь и вовсе третье рассказывают. А самое смешное — я толком не помню ни преданий, ни баллад, ни сказок. И коли уж начну байку, так в ней будет по кусочку от всего, кроме, разве что, правды. Вот, я вас предупредил. Слушать будете?

— Ты нас присказками не корми. Выкладывай, что знаешь, — отвечали ему.

— Ну, сами напросились! Было это лет тому, опять же, триста. Как раз, когда Максим Великий ушел с войсками на континент, да там и сгинул. Я так понимаю, его сыновья на тот поход подбили — то ли младшие, что боялись малое наследство получить, то ли старшие, желавшие кусок пожирнее — бог весть. Но были и те, кто своим уделом был доволен, остался на родине — ну и остался жив. Главного меж собой они так и не избрали. Один из таких и правил Гвинедом. Вот за него Дон, как из Ирландии приехала, и вышла замуж. Немайн закопалась в библиотеку, Гвидион начал готовиться править государством, да так, что чуть Манавидана не переплюнул. Впрочем, нравы тогда были куда как вольней — так, что иные еще спасибо говорили за улучшение породы. Гвин охотился да воевал — из песни слова не выкинешь — с пиратами из Улада и Лейстнера.

— Уладцы — это ууууу! А лейстнерцы совсем негодяи! — откликнулись О`Десси. Откуда бы не происходили сами, вслед за королем они предпочитали считать себя мунстерцами. То есть людьми не больно хитрыми, не больно работящими, не больно драчливыми, зато душевными да верными. И самую малость упертыми. Вот как Немайн. Хотя она, вроде, и коннахтская сида…

— Она, прежде всего, камбрийская сида. Как вы — камбрийские ирландцы. В общем, семейка жила — и главным в ней, как это ни странно, оказался именно человек. А вот кем вышли дети короля-римлянина и Дон, уж и не скажу. Почитаются за сидов. Видимо, их кровь крепче. Но годы свое взяли. Дон овдовела. И тут же снизила налоги… Наемники разошлись, кланы чужачку не слушались, сыновья отбились от рук, а старшая дочь собрала вещички и ушла неведомо куда.

— В камыши?

— Может, и в камыши, только это еще до Артура было. И даже до саксов. Кер-Легион тогда был наш, и управлял им легат Кунеда, чистокровный бритт и хороший римлянин. Он же отвечал и за северный вал — а тот, все знают, до сих пор стоит. Вот легат и видит — непорядок в тылу, разобраться нужно. Ну, собрал отряд, задавил мятежи, прижал разбойников, кланы согласились посылать воинов помогать оборонять вал и гонять пиратов. Возвращается домой — и обнаруживает в своей постели одного из братиков рыжей и ушастой. Любовнички то краснеют от стыда, то бледнеют от страха, и невнятно блеют про высооокие чувства.

Кунеда, как я уже говорил, был бритт и римлянин разом, значит, человек спокойный и рассудительный вдвойне. А потому он велел парочку взять под стражу, и повез в Гвинед: в качестве подарка для Дон. Он ведь и прежде наведывался по разным делам, давал советы и вообще числился другом семьи — и решение предложил дружественное. Мол, я остался без жены, а сам еще мужчина в самой силе. Давайте-ка породнимся, да я половину земель в приданое отхвачу, и с остальными помогу управиться.

— Эй, погоди, я что-то слыхал про «хранительницу ног»… — встрял один из товарищей рассказчика.

— Так это у северян обычай такой, — пояснил тот, — брачный. Жених ноги на колени невесте водружает. И так сидит на пиру. Бочком. Кто пробовал — говорят, есть при этом неудобно до изумления. Ходят байки, что раньше невеста жениха разувала, но ноги у северян вонючие, и они решили поменять обычай, чтоб гости не разбегались.

— У них не только ноги вонючие, — уточнил один из О`Десси, — так что невесте могу только посочувствовать. И вполне понимаю, почему девки с берегов Клайда и Твида вешаются на шеи нашим парням. Наши чище.