Содержанки - Татьяна Веденская

– Эй, ты с этим не шути. Позвоночник – штука нужная. Осыплется – обратно не соберешь. Слушай, у меня есть хороший мануальщик…

– А сам-то ты не хочешь мной заняться? – спросила я, томно закатывая глаза.

– Сам я по этой части не очень. Надо будет, конечно, купить разогревающую мазь. Слушай, так тебе тогда на лыжи вставать и не рекомендуется.

– Вот и славно. Слушай, Архипов, что же ты за человек-то такой? Женщина тебе намекает, намекает, а ты… – Я сделала вид, что обижаюсь и выгнулась кошкой, подставив губы для поцелуя.

Он побледнел и вдруг, обхватив мое лицо ладонями, страстно, даже грубо поцеловал меня и прижал к себе.

– Больше всего я боюсь, что настанет завтра и ты исчезнешь, – прошептал он, когда за окном уже стало немного светлее, а дрова в камине полностью прогорели.

– Завтра я не исчезну, – заверила я его.

– Обещаешь?

– Я обещаю, – кивнула я и нежно погладила его по голове.

Он уснул, сон его был спокоен и безмятежен. Я присела на краю кровати и долго, долго смотрела на его немолодое усталое лицо, такое одновременно детское и красивое. Я исчезну послезавтра. Я уже знаю, как это будет. Я скажу, что уезжаю в командировку в другой город, что я буду звонить. Возможно, что я не смогу удержаться и позвоню несколько раз на самом деле. Как сделать так, чтобы оставить его сердце целым, уберечь его от меня. Меньше всего я бы хотела хоть в чем-то повредить ему, нарушить его спокойный и мирный ход жизни. Он заслуживал чего-то лучшего, чем я. У него должна быть жена и трое детей, и шумные споры о том, кто будет первый играть в Play Station, и блинчики по выходным, и море друзей, которые бы приезжали, чтобы играть в «Мафию».

Камин остыл, и стало ясно, что отопительная система в комнате не справляется даже с небольшой нагрузкой в минус пять градусов. Я достала из встроенного шкафа дополнительное одеяло и тихонько укрыла Архипова. Он не проснулся, только завертелся и положил свою большую ладонь на мою подушку. Пока в комнате не стало слишком холодно, я оделась и вышла во двор. Сегодня – Новый год, праздник. Я решила не думать ни о чем плохом. Как говорят психологи? Надо жить сегодняшним днем. В моем случае это было все, на что я могла рассчитывать. Сегодняшний день и половинка завтрашнего. Буду ими жить.

Я гуляла долго, наверное, несколько часов. Я ушла куда-то далеко, в поселок и еще дальше, в какие-то деревни. На меня смотрели с подозрением, моя странная худая фигура, блуждающая без определенной цели самым ранним утром тридцать первого декабря, была нелепа и неуместна. Я даже не могла вспомнить, где именно я гуляла и что видела, потому что смотрела на окружающий мир невидящим взглядом. Все, что было важно, происходило внутри меня. Невозможный, неразрешимый конфликт, возникший в ту минуту, когда я вдруг перестала быть собой и стала самой обычной глупой влюбленной женщиной, отчаянно желающей, чтобы случился хеппи-энд. Когда я возвращалась, замерзшая (все-таки эти жилетки – вообще не выход в морозы) и измотанная, Архипов уже бегал по всему отелю, стучался в номера и спрашивал обо мне у всех подряд, давая повод для шуток.

– Ты что, уже настолько достал ее, что она ушла в горы? – подтрунивали над ним друзья.

– И даже чайку не попила?

– Дураки вы, – обижался Архипов.

– Да вон она. Нашлась пропажа. Наверное, искала, где можно выпить «приличного мокачино»! – высказался, имитируя мой капризный тон, Костик.

Он, кажется, лучше других понял, что я такое. А поняв, моментально стал дразниться. Но Архипов, увидев меня, просиял и бросился ко мне. Все же с ним было что-то не так. Никакого инстинкта самосохранения. Он не должен был, не имел права вот так радостно улыбаться и доверяться совершенно незнакомой женщине в песцовой жилетке. Он должен был быть осторожнее со своим сердцем.

– Ты где была? Я думал, ты сбежала!

– Сбежала? – усмехнулась я. – Нет. Я просто… мне стало скучно. Я не знала, чем заняться.

– А спать ты не пробовала? – Архипов покачал головой и взял меня за руку. – Мы тебя уже два часа тут выискиваем. Ладно, пойдем, будем тебя кормить.

– Кормить? Я не голодна.

– Да что ты говоришь. Ты себя в зеркало видела? Ты просто обязана начать что-то есть. Вот сестра у тебя, видно сразу, питается нормально.

– Нормально? – рассмеялась я, направляясь следом за ним в какую-то малоприятную столовую с клеенками на столах. – Сейчас она ест все подряд. У нее в одной тарелке может оказаться даже маринованный чеснок с мороженым. Но больше всего она предпочитает плюшки с вареньем. Если я начну так питаться, я скоро в дверь не пройду.

– Главное, чтобы ты на кровати помещалась, – прошептал Архипов мне на ухо и улыбнулся.

Я тихонько обернулась и, пока никто нас не видел, чмокнула его в губы. Он вздохнул и поймал мой взгляд. Через пять минут, вместо того чтобы есть заветрившийся сыр и размазывать по хлебцу кубик странного масла, больше похожего на маргарин, мы уже закрылись в моей комнате.

– Ну все! Эти для общества потеряны, – подвел итог Костик, когда мы отказались выходить и строиться, чтобы идти кататься на лыжах.

– Нас и тут неплохо кормят, – прокричала я, заставив Архипова покраснеть.

Чем дальше катился этот сумасшедший день, тем более и более ненормальной становилась я. Местные вина оказались и дешевы, и вкусны, а перед входом в отель была наряжена настоящая живая елка, зеленая и пушистая. К вечеру все лыжники вернулись обратно, на улице был разведен высокий костер, были накрыты столы. Откуда-то привезли баранину, установили несколько мангалов. В каждом доме, в каждом коттедже что-то происходило, и люди, чтобы не замерзнуть, обнимались и пили водку. Играла музыка, звучали песни, больше похожие на пьяные крики, но было весело. Я не могла вспомнить, когда мне было так весело. Был ли у меня когда-нибудь такой Новый год? Разве только… нет. Все наши заграничные поездки, вся моя прошлая жизнь была как какой-то сон, дурман, забытье, из которого мне никак не удавалось выбраться. Матрица, в которой все картины смазаны, а чувство чудовищного обмана и фальши отравляет каждую минуту существования. Там, может быть, и подавали воздушные десерты и экзотические фрукты, но там забывали любить.

– А ты что, не танцуешь? – спросил меня вдруг кто-то из толпы.

Народ устроил стихийную пляску под глупую, простую попсовую музыку. Танцевали, чтобы согреться и чтобы прижиматься друг к другу. Архипов вступился:

– Да отстаньте вы от девушки. Вот ведь нет покоя идиотам.

– А почему нет? – вдруг улыбнулась я.

Опьянение, охватившее меня, было настолько сильным, что старое, давно забытое желание танцевать подхватило меня и понесло, как лодку по волнам бурной реки. Сегодня был такой день, когда я совершенно не желала контролировать ситуацию. Завтра, все завтра! Никакие мысли не коснутся моего сознания сегодня. Последнее желание приговоренного к расстрелу на рассвете – я хочу танцевать. Кто может мне запретить?