История русской армии. Cлавные военные традиции российских и советских полководцев - Сергей Павлович Андоленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сражение предваряет жуткая канонада. Корпус Ожеро, размещенный в центре, идет в атаку на Сакена, но, ослепленный бьющим в лицо снегом, вдруг оказывается в нескольких шагах от противника. Пока «72 русские пушки изрыгают смерть», пехота ударяет в штыки. «Схватка превзошла всякое воображение. Больше 200 тыс. человек с обеих сторон втыкали друг в друга острое железо. Целые толпы падали, чтобы уже никогда не подняться. За всю эпопею наполеоновских войн я ни разу не участвовал в подобной резне» (Давыдов). Кавалерия довершает разгром Ожеро. Центр французских войск прорван, и один батальон русских врывается на кладбище Эйлау, где находится Наполеон… Чтобы отразить атаку и спасти остатки корпуса Ожеро, ему приходится задействовать гвардию. Наполеон бросает против русских, находящихся в центре боевых порядков, большие силы кавалерии (75 эскадронов), под командованием Мюрата и Бессьера. Саблями они пробиваются через две линии русских, но третью преодолеть не удается, и они возвращаются, понеся огромные потери. Брешь во французских порядках остается неприкрытой, но Беннигсен ничего не предпринимает. «Господи! — восклицает Давыдов. — Если бы нашей армией командовал Суворов!» И тут себя проявляет Даву. Энергично атакуя левый фланг русских, он продвигается вперед и начинает обходить позиции противника. Создается опасный момент. В самый критический момент на поле боя появляется русско-прусский корпус Лестока. Он контратакует Даву и восстанавливает первоначальное положение. В 21 ч над полем брани наконец устанавливается тишина. Ней не успел вовремя привести войска. Он с удивлением слышит от направленного императором генерала Кольбера: «День был ужасен. Две армии взаимно уничтожили друг друга. Те, кто остались живы, уже не могут идти в бой. Я оставил императора, когда он отдавал распоряжения об отступлении». В это время в русской ставке идет ожесточенный спор между Толстым и Кноррингом с одной стороны и их командующим с другой. Они предлагают атаковать, но не получают поддержки. Наконец Беннигсен отдает приказ отступать в Кенигсберг. Потери с обеих сторон огромны. «Эйлау поверг Париж в уныние; партия, враждебная империи, не скрывает своей радости, доставленной ей всеобщим бедствием. На бирже идет заметное падение курса» (Биньон).
Проведя девять дней на поле битвы, Наполеон отводит свои войска к Пассаргу. Следующие три месяца противники не предпринимают активных действий. Позднее Наполеон скажет об этом сражении: «При Эйлау, у меня на глазах, русские совершили чудеса храбрости. Они все герои». Встретив в Тильзите Беннигсена, он говорит ему: «Вы хорошо сражались при Эйлау. Если я объявил себя победителем, то лишь потому, что вы отступили». А генерал Лежен добавляет: «Отступление русских за Прегель свидетельствует об их поражении. Однако об этом дне позволительно сказать то же самое, что Великий Фридрих говорил, победив тех же русских: „Еще три или четыре таких победы, как эта, и у меня не будет армии“». Понесшая большие потери, страдая от голода и холода, транспортируя 15 тыс. больных, русская армия останавливается в Гейльсберге. Там она получает подкрепления, в том числе гвардию. В целом она насчитывает 80 тыс. человек. Пруссаки Лестока защищают Кенигсберг, корпус Толстого обеспечивает прикрытие на Нареве. Беннигсен решает возобновить боевые действия. 7 июня он атакует на Пассарге корпус Нея и наносит ему поражение. Узнав об этом сражении, Наполеон делает ответный ход. 11-го корпуса Мюрата, Ланна и Сульта атакуют Гейльсберг, но безрезультатно. Тем не менее Беннигсен отступает к Фридланду.
ФридландБитва при Фридланде имеет элемент случайности. 14 июня головные части русских выбивают из города занявшую его французскую кавалерию, но на помощь своим приходит Ланн. Беннигсен выстраивает свои войска перед рекой Алле. Он легко отбивает атаку, но тут появляется Наполеон, быстро оценивший невыгодность занимаемой противником позиции. Беннигсен наконец решает перейти реку, но реализацию его планов предвосхищает французская атака. Ней наносит удар непосредственно в направлении мостов. Левый фланг, которым командует Багратион, медленно, шаг за шагом, отступает к городу, но правый, возглавляемый Горчаковым, держится. Развитие событий ускоряет артиллерия Сенармона. Расположив орудия с неслыханной смелостью на расстоянии 600, 300 и, наконец, 150 шагов от наших боевых порядков, французы производят страшные опустошения в колоннах Багратиона. Русские войска приходят в беспорядок, они расчленены, но продолжают стойко держаться. Идет штыковой бой, в котором обе стороны проявляют равное мужество. Генералы Раевский, Багговут, Кульнев, Ермолов и Багратион, со шпагой в руке, сражаются вместе с подчиненными. Отход Багратиона прикрывают Санкт-Петербургский и Павловский гренадерские полки[59].
Обнаружив броды, Багратион преодолевает Алле, однако положение Горчакова становится катастрофическим. Сенармон преследует его войска, которые подвергаются концентрической атаке. В дополнение к прочим бедам, мосты через реку преждевременно разрушены. Горчакову приходится переправляться через Алле вплавь. При этом многие солдаты и офицеры тонут. «Русские дрались, как львы, они не хотели сдаваться в плен и предпочитали утонуть» (Куанье). Потери русских составили 15 тыс. человек, французов — 8000. Фридланд не привел к сокрушительному поражению. Войска нисколько не деморализованы, офицеры распевают неприличные куплеты о Беннигсене и обвиняют его в том, что из-за постоянных отступлений он пятнает русскую военную славу. Но Беннигсен и цесаревич Константин признают свое поражение. Первый сообщает, что продолжение борьбы невозможно, а второй сеет вокруг себя панику, крича, что необходимо немедленно заключать мир.
Тогда Александр решает ответить на авансы, выдававшиеся ему Наполеоном. 25 июня два императора встречаются в Тильзите. Речь уже идет не о заключении мира, а о дружбе и союзе, о разделе мира на сферы влияния. Наполеон желает воздать честь доблести русских солдат, отдав капралу Преображенского полка Лазареву крест офицера Почетного легиона, снятый со своей груди. 7 июля подписан мирный договор. В России он встречен с недовольством. «От превосходно образованного придворного до простого, нередко неграмотного человека с улицы, от генерала до последнего солдата, все с возмущением протестовали» (Шильдер). С 1805 г. народу не переставали повторять, что Наполеон — некто вроде Антихриста, и вдруг православный царь обнимается с ним и называет «мой брат». Мир, заключенный вслед за военным поражением, настолько новое для России явление, что все воспринимают его как личное оскорбление. «Всеобщее желание, общее состояние умов требовало реванша. Поражение при Аустерлице, поражение при Фридланде, позор Тильзита — все это были глубокие раны на сердце каждого русского» (Давыдов).
Более всего это возмущение затрагивало самые низшие слои населения, чье чувство национального самосознания было неведомым в Европе. Вот что рассказал о русских Сегюр после возвращения из плена: «Я
