Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый - Сергей Самаров

Вперёд выехали и поравнялись с княжичем сани с Велиборой.

– Что случилось? Почему стоим? – властно спрашивала она воинов, но те княжну словно не слышали и не замечали, чем только злили её, впрочем, не слишком обращая внимания и на её злобу. А, может быть, злили умышленно. – Что случилось? – теперь уже властно спросила у мужа.

– Варяги… Много…

В глазах Велиборы мелькнул испуг.

– Придумай что-нибудь! Придумай! Мы должны успеть к батюшке к живому! Он умирает… Ну же!.. Придумай!..

Вадимир и без понукания уже принял решение.

– Благота! Оставь строй, как был… Ни к чему это… Нас сомнут за мгновение… Вперёд едем…

– Как? – спросила Велибора.

– Так и едем, как ехали. Я впереди, ты – рядом. Вот и всё перестроение… Как к ним приблизимся, и я начну разговаривать с предводителем, выходи из саней, чтобы живот твой видно было. Улыбку свою выбрось… Выгляди грустной… Поняла?

Было в голосе княжича нечто такое, что Велибора только испуганно кивнула в ответ, и не посмела даже спросить, что он задумал.

– Едем!

Кавалькада снова двинулась в путь тем же резвым ходом. Варяги, остановившись в самом начале спуска с горы, натянули поводья коней, и замерли в ожидании. Послали гонца к основным силам с предупреждением. Расстояние между противниками сокращалось стремительно, но Вадимира это, казалось, совсем не смущало. Сам он выглядел уверенно, будто бы знал, что для его жизни и для жизни воев его сотни нет никакой угрозы. Уже подъезжая к варягам, увидел, как через перевал к передовой группе скачет ещё два десятка воев во главе с человеком под рудяным[140] плащом. Значит, говорить придётся именно с этим человеком.

Все три группы встретились одновременно.

– Кто путешествует по нашим дорогам? – не грубо, но властно спросил Вадимир. Так спрашивает только человек, имеющий право спрашивать. И княжич сразу обозначит своё право голосом и интонацией. Но варяги робости не показали.

– А кто ты такой, чтобы спрашивать нас?

– Я – сын князя Буривоя княжич Вадимир. И всегда рад приветствовать гостей на своей земле. К сожалению, я не знаю, как этих гостей звать-величать…

– Рад познакомиться с тобой, княже, – усмехаясь, выехал навстречу Вадимиру человек в рудяном плаще. – Я воевода Далята из варягов-русов, еду со своими полками из Бьярмии как раз для того, чтобы наше знакомство стало ближе.

Вадимир, казалось, не понял грозного намёка воеводы, и продолжил разговор тем же ровным властным голосом:

– К сожалению, я не смогу принять тебя, воевода, как подобает хозяину, но, думаю, что через наши земли ты едешь только срезая путь до короткого. И примет тебя твой князь Войномир. Но дней через десять, когда продолжатся переговоры, мы увидимся с тобой в моём тереме, если ты будешь входить в число сопровождения своего князя…

– Войномир? – воевода Далята не понял, о чём идёт речь. – Про какие переговоры ты говоришь? Где Войномир?

– Насколько я знаю, вчера вечером он ещё был в Русе. Мы с ним беседовали именно там…

– Войномир… Но, разве его не увёз Гостомысл в…

– Гостомысл оставил его в Славене. Вчера утром я освободил Войномира, а уже вечером мы провели первую часть переговоров об установлении мира. И сейчас я еду к своему отцу князю Буривою, чтобы высказать ему условия Войномира, и получить отцовское разрешение на ведение переговоров, поскольку батюшка мой тяжело болен, и не может сам приехать в Славен.

– Да… – голос воеводы потерял агрессивность, и стал почти участливым. – Мы слышали, что Буривой страдает от ран…

– Он в тяжёлом состоянии, и я даже взял в эту поездку жену… – Вадимир кивнул на вышедшую из саней Велибору. – Мало ли… Вдруг, это последняя наша встреча…

– Мы желаем здравия твоему отцу, – сказал воевода. – И не смеем тебя долее задерживать… Эй, там, освободите дорогу княжичу и его сопровождению…

– Передай Войномиру, что я вернусь вскоре, как только позволят обстоятельства – сказал княжич. – А тебя, воевода, по-возвращению, я жду в гости в своём словенском тереме…

И Вадимир тронул пятками свою лохматую лошадку…

Далята в знак благодарности приложил руку к окольчуженной груди…

Едва миновали последние ряды остановившихся варягов, Вадимир остановился рядом с санями, и получил благодарственную улыбку жены:

– Никак уж, признаюсь, не ожидала от тебя такой ловкости! – сказала она. – Таким вот и надо быть всегда, иначе ничего в жизни не добьёшься…

– Стыдно быть таким… – тихо сказал Вадимир, и покраснел. Но, чтобы скрыть свои чувства, оглянулся, и знаком подозвал к себе сотника.

Благота быстро подъехал.

– Считал? Сколько идёт?

– Много. Около трёх тысяч. Точно сосчитать не сумел.

– Значит, это те, про которых знает Первонег… Хорошо, что не больше… Пошли гонца к Первонегу с докладом. Всё, что видели, пусть скажет. Гонца гони кружной дорогой. Лучшего коня выдели, чтоб успел…

Вадимир ещё раз оглянулся. Солнце садилось за виднокрай, и только маленькая часть красного диска была видна над далёким лесом. Скоро наступят сумерки. А до ближайшего жилья, где можно заночевать всему отряду, ещё ехать и ехать.

– Подгоняй коней! Медленно едем… Подожди… Давай сюда гонца. Я его на свою лошадку посажу. Моя, пожалуй, быстрее всех других будет, да и дорогу лучше терпит…

– Княжна-то что на это скажет? – сочувственно спросил Благота вполголоса.

– Если она дома распоряжается, то здесь командую я! – Вадимир был полон решимости.

– Эй, Белоус! – крикнул сотник смуглого и черноусого, словно в насмешку, дружинника. – Иди-ка сюда! Гонцом в Славен поедешь…

Глава восемнадцатая

Князь Годослав, возвращаясь к себе в малую горницу вместе с князем Войномиром, напрасно дважды оборачивался в коридоре второго этажа, словно ждал кого-то, кто должен его догнать. Естественно, этим человеком должен был быть князь-воевода. Однако Дражко не пошёл за ними.

Котёнок Гайяны, которого до этого Годослав держал на коленях, сделал посреди горницы новую основательную лужу, и князь позвал слугу, чтобы тот привёл пол в порядок. Сам уселся за стол, показав молодому князю на место против себя.

– Я думаю, что тебе, племянник, следует выехать на Руян сразу после большой охоты, но в сопровождающие, наверное, придётся взять князя-воеводу Дражко, чтобы он представил тебя арконской дружине, арконским волхвам, и местной знати.

– Я намеревался было выехать немедленно, но, думаю, ты, княже, прав. Представление со стороны князя-воеводы будет выглядеть серьёзнее, чем простое моё прибытие. Кто сейчас там командует?

– Руянский воевода минувшим летом погиб… Хороший и умный был ратай[141], но лавры разудалых викингов давно уже покоя ему не давали. Вольницы хотелось. Отправился вместе с норвегами на трёх драккарах и двух ладьях в набег, и попал недалеко от Англии в жестокий шторм. Волной смыло с палубы прямо в кольчуге. А в кольчуге много не поплаваешь. Это судьба. Он ведь не боялся самого тяжёлого и самого острого меча, но волна оказалась куда как сильнее, страшнее и коварнее металла. И другим его спутникам не позавидуешь. Ладья тем же штормом была разбита о прибрежные скалы, и многие храбрые вои, не успев скинуть тяжёлый доспех, утонули.

Войномир сочувственно закивал, словно выразил соболезнование, и в голосе его почувствовалось беспокойство.

– Выходит, сейчас остров без воеводы?

– Почему же… Совсем без воеводы никак нельзя. Я временно, исходя из обстоятельств, поставил воеводой первого попавшегося на память надёжного человека. Его зовут Оскол. Он был до этого сотником, хорошо зарекомендовал себя, но – только, как сотник. Большие силы ему доверить, как говорят, трудно. Он не создан для того, чтобы думать, когда ведёт полки. Прекрасный вой, и предан княжеству, но руководить многими дружинами, рассчитывать, куда и кого поставить, кого в первую очередь отправить в сечу, а кому дать до времени отсидеться в засаде, и даже вообще с умом поставить засаду – это не его стихия. Хотя, я опираюсь в своих утверждениях только на чужое мнение, поскольку под моим командованием Оскол не воевал даже сотником. Во время прошлой войны с Данией три с половиной года назад он показал себя великолепно, и очень оскорбил короля Готфрида. Так оскорбил, что тот – представляешь, племянник! – требовал принести ему голову Оскола в мешке, наполненным его же кровью…

– За что такая яростная немилость? – Войномир поморщился, поскольку сам никогда кровожадным не был, и не одобрял таких методов.

– Когда данские полки вступили на нашу территорию, Оскол, по приказу князя-воеводы, всего с пятью сотнями ступил в отместку на территорию Дании, и за два дня превратил в пустыню всю приграничную землю. То есть, ответил данам тем же словом, которое первыми произнесли они. И перерезал, кстати, все пути обеспечения двух данских армий, которые остались без фуража и провизии. Готфрида не так задело поражение двух армий, разбитых Дражко, как неуважение к датской земле со стороны сотника Оскола. Готфрид слишком привык, что его до дрожи боятся все соседи, и не понимает, как кто-то другой заставляет бояться жителей его королевства, сидящих при этом у себя дома. И в другом тоже дело… Кто-то высказал королю мысль, что сама власть Готфрида сильно пострадала оттого, что он не смог защитить свои рубежи. Вот король и взбрыкнул… Но этот поход Оскола, при всей его небывалой по нынешним временам храбрости, открыл нам другую сторону этой войны и, возможно, войн будущих, которые предстоит вести и тебе, в том числе…