НА ПОЛПУТИ В АД - Джон Колльер

Такие гости всегда были по сердцу великому человеку.

– Да, – сказал он, – это я. Это мой кабинет. Это мои книги. Там, в гамаке, – моя жена. А вон там, в саду, – двое моих идеальных детишек. Пойдемте, я их вам покажу. Вы увидите, как они побегут навстречу своему папочке.

– Скажите, – спросил гость, – а в них проявляется гений их родителя?

– Вероятно, – ответил Амброз. – Разумеется, со скидкой на возраст.

– В таком случае, – попросил посетитель, – давайте подойдем к ним незаметно. Давайте подслушаем их детский лепет. Вдруг они рассказывают друг другу истории! Мне бы хотелось, сэр, поведать миру о том, что они унаследовали гений своего отца.

Амброз снизошел к его просьбе, и они на цыпочках прокрались к песочнице, где два карапуза тараторили как заведенные, присев на корточки. И конечно же, они рассказывали сказку.

– И вот старина дракон, – произнес старший, – наскочил на него как бешеный, заплевал огнем…

– И чудовище, – подхватил младший, – набросилось на него, изрыгая пламя…

– А он отпрыгнул вбок и ткнул его в брюхо мечом…

– А он проворно скользнул в сторону и погрузил сверкающий клинок в его черное сердце…

– И тварь опрокинулась…

– И ящер пал…

– И окочурилась.

– Сраженный насмерть.

НОЧЬЮ ВСЕ КОШКИ ЧЕРНЫ

Мистер Спирс пришел домой поздно ночью. Он тихохонько прикрыл за собой дверь, включил свет и долго стоял на коврике в передней.

У мистера Спирса, преуспевающего доверенного, было длинное, худое и неизменно бледное лицо, холодный взгляд и плотно сжатые губы. Под челюстью у него все время что-то подрагивало, как у рыбы жабры.

Он снял котелок, осмотрел его снаружи, заглянул внутрь и повесил на обычное место. Затем стащил шарф из темного материала в горошек подобающего размера, тщательно его оглядел и повесил на другой крючок. Пальто, изученное с еще большей дотошностью, повисло на соседнем крючке, а сам мистер Спирс быстро поднялся наверх.

В ванной он долго-долго разглядывал себя в зеркале, вертелся так и эдак, откидывал голову назад и склонял набок, чтобы рассмотреть шею и нижнюю челюсть. Он отметил, что с воротничком все в порядке, убедился, что булавка в галстуке на месте, осмотрел запонки, пуговицы и наконец принялся раздеваться. Каждый предмет туалета он опять-таки инспектировал самым пристальным образом – и благо, что миссис Спирс при сем не присутствовала, а то бы она решила, что он проверяет, не осталось ли на костюме женского волоса или следов пудры. Но миссис Спирс спала вот уже добрых два часа. Исследовав одежду до последнего стежка, ее муж прокрался за платяной щеткой, которую он после всего употребил и как сапожную. Наконец он осмотрел руки и ногти и тщательно вымыл их с помощью губки.

Затем мистер Спирс уселся на край ванны, оперся локтями о колени, подпер подбородок ладонями и погрузился в глубокое раздумье. Время от времени, покончив с очередной мыслью, он отводил палец и снова прижимал его к щеке, а иногда и к тому месту, где у него что-то подрагивало, как у рыбы жабры.

В конце концов мистер Спирс, судя по всему, пришел к удовлетворительному выводу. Он выключил свет и направился в супружескую спальню, выдержанную в кремовых и розоватых тонах с отделкой под старое золото.

Утром мистер Спирс встал, как обычно, и со свойственной ему миной спустился к завтраку.

Жена, полная во всех отношениях его противоположность (каковой, по убеждению многих, и надлежит быть жене), уже хлопотала за кофейником. Она была пухленькой, белокурой, добродушной и беззаботной, короче, обладала всем тем, чем должна обладать хозяйка за семейным столом, и, быть может, даже в избытке. Двое малышей уже завтракали, двое старших еще не спускались к столу.

– Ага, вот и ты, – приветствовала мужа миссис Спирс. – Ты вчера поздно вернулся.

– Около часу, – заметил мистер Спирс, раскрывая газету.

– Да нет, пожалуй, попозже, – сказала она. – Я слышала, когда часы пробили час.

– Ну, значит, в полвторого, – сказал он.

– Тебя подвез мистер Бенскин?

– Нет.

– Не сердись, дорогой, я ведь просто так спросила.

– Где кофе?!

– Я не против, если ты отужинал с друзьями, – сказала она. – Мужчине иной раз нужно провести вечерок в своей компании. Но тебе и отдыхать надо, Гарри. Я, кстати, этой ночью совсем не отдохнула. Ох какой страшный сон мне приснился! Мне снилось…

– Если я, – обрезал ее муж, – ненавижу что-нибудь еще больше, чем помои у себя на блюдце, – полюбуйся на эту пакость…

– Прости, дорогой, – сказала миссис Спирс, – но ты так резко потребовал кофе, что…

– А папочка пролил кофе, – пискнул малыш Патрик. – У него рука дернулась – вот так.

Мистер Спирс посмотрел на своего младшего сына, и младший сын прикусил язык.

– Я повторяю, – продолжал мистер Спирс, – что если я ненавижу что-нибудь еще больше, чем эту пакость у себя на блюдце, так это дурочек, которые за завтраком трещат про свои сны.

– Дался тебе этот сон! – ответила миссис Спирс с величайшим добродушием. – Не хочешь слушать, дорогой, и не надо. Я потому только хотела его рассказать, что он был про тебя.

С этими словами она вернулась к прерванной трапезе.

– Или рассказывай свой сон, или не рассказывай, что-нибудь одно, – сказал мистер Спирс.

– Ты же сам заявил, что не желаешь о нем слышать, – небезосновательно заметила миссис Спирс.

– Самая гнусная и отвратительная порода кретинов – это те, кто сперва напускает тайны, а потом…

– При чем тут тайна, – сказала миссис Спирс. – Ты заявил, что не хочешь…

– Послушай, будь добра, прекрати все эти штучки и в двух словах изложи, что за чепуха тебе приснилась. На том и покончим, ладно? Представь, что ты даешь мне телеграмму.

– «Мистеру Теодору Спирсу-вилла „Нормандка“ – Рэдклифф-авеню – предместье Рекстон-Гарденз, – выпалила миссис Спирс. – Мне приснилось ты умер на виселице тчк».

– На виселице, мамочка, – сказала крошка Дафна.

– Здравствуй, мать! – сказала ее старшая сестра, появляясь в столовой. – Здравствуй, папка! Простите, что опоздала. Доброе утро, дети. В чем дело, папа? У тебя такой вид, будто ты только что спровадил налогового инспектора.

– За убийство, – продолжала миссис Спирс, – что ты совершил темной ночью. Я так ясно все это видела во сне! У меня камень с души свалился, когда ты сказал, что пришел вчера в полвторого.

– В полвторого, держи карман шире, – перебила ее старшая дочь.

– Милдред, – заметила мать, – не говори, как в кино.

– Папуля у нас старый повеса, – сказала Милдред, разбивая яйцо. – Вчера мы с Фредди вернулисьс танцев в полтретьего, так на вешалке не было ни его шляпы, ни пальта.

– Ни пальто, – сказала крошка Дафна.

– Если этот ребенок еще раз поправит тебя или свою старшую сестру в моем присутствии… – начал мистер Спирс.

– Помолчи, Дафна! – сказала миссис Спирс. – Вот и все, дорогой. Мне приснилось, что ты совершил убийство и тебя повесили.

– Папулю повесили?! – воскликнула Милдред е оживлением. – Ой, мамочка, а кого он убил? Расскажи нам со всеми леденящими душу подробностями.

– По правде сказать, они таки и были леденящими, – ответила мать. – Я утром встала совсем разбитая. Это был несчастный мистер Бенскин.

– Что?! – переспросил мистер Спирс.

– Ну да, ты убил беднягу Бенскина. Хотя не могу взять в толк, зачем тебе убивать своего компаньона.

– Затем, что тот настаивал на проверке отчетности, – объяснила Милдред. – Так всегда бывает. Я знала, что папуля кончит одним из двух: или его убьют, или он сам попадет на весилецу.

– На виселицу, – сказала крошка Дафна. – А кого он убил?

– Помолчи, – сказал отец. – Эти детки меня в гроб вгонят.

– Значит, так, дорогой, – продолжала миссис Спирс, – мне снилось, что поздно ночью ты был с мистером Бенскином. Он подвозил тебя в своей машине, и вы говорили о делах-знаешь, как бывает: приснится умный-умный разговор о вещах, о которых и представления не имеешь, но во сне вроде все понятно, хотя на самом деле, конечно, чистая белиберда. Совсем как с анекдотами. Приснится, что придумала самый лучший анекдот на свете, а проснешься…

– Не отвлекайся, – строго заметил мистер Спирс.

– Значит, дорогой, вы болтали, а потом въехали в его гараж, а гараж был такой узкий, что дверцы у машины можно было открыть только с одной стороны, вот ты и вылез первым и сказал ему: «Одну минуточку», потом опустил спинку переднего сиденья его маленького «шевроле» и пробрался к заднему сиденью, где лежали ваши пальто и шляпы. Да, говорила я или нет, что вы ехали без пальто, потому что ночь была теплая, какие сейчас стоят?

– Дальше, – сказал мистер Спирс.

– Значит, там лежали ваши пальто и шляпы, на заднем сиденье, а мистер Бенскин все еще сидел за рулем. Его пальто было темное, он всегда его носит, а твое из светлого шевиота, которое ты вчера надевал, и там лежали еще ваши шелковые шарфы, и шляпы, и все остальное, и ты взял один шарф – они оба были в белый горошек, помнится, на мистере Бенскине был шарф, похожий на твой, когда он обедал у нас в прошлое воскресенье, только у него шарф был темно-синий. Значит, ты взял шарф, сделал на нем петлю, а сам все это время про что-то рассказывал мистеру Бенскину и вдруг набросил петлю ему на шею и задушил его.