Смертельное шоу - Игорь Христофоров

-- Ну чо, корефан, открываем? -- еще издалека крикнул мужик Саньке и посмотрел на его руки.

Его лицо стало чуть скучнее, чем до этого.

-- У Саньки слово -- закон, -- защитил его Андрей. -- Сказал -бутылка, значит будет бутылка... Как вскроем...

-- Ага, вскроем, гад!

Мужик не глядя вогнал рыжий ключ в верхний замок, неожиданно легко провернул его, и массивная, в палец толщиной, дужка с щелчком выскочила из проржавевшего замка.

-- Один ноль, -- объявил мужик и облизнул губы.

Нижний замок выглядел поновее, но ключу поддался с трудом. Видимо, у замков, как и у людей, внешность очень обманчива.

-- Два ноль, -- назвал победный счет мужик и снова облизнул губы.

-- Я сам, -- облапил ржавую ручку двери Санька и потянул ее к себе.

Дверь открылась, не издав ни звука. Значит, обманчивая внешность была не только у людей и замков, но и у дверей. Хотя, возможно, этот закон действовал только в Приморске.

Санька невольно скользнул взглядом по петлям и с удивлением обнаружил на их ржавой бугристой поверхности маслянистый блеск. Кому-то очень не хотелось, чтобы двери открывались с пением и хрипом.

Прямо перед Санькой еще одной стеной дыбились поставленные друг на дружку банки с краской. Справа ободранным стволом дерева торчала труба. Под ладонью она была теплой, но теплой явно не от воды, а от духоты, скопившейся в бойлерной.

Между банками и трубой чернел проход вглубь. По пыли, усеявшей пол густым серым порошком, тянулись две полосы, а по полосам и слева-справа от них -- еще чьи-то следы.

-- Ни хрена себе! -- громко объявил мужик. Из-за плеча Саньки он в полутьме рассмотрел то, что не видели ни Санька, ни Андрей. И только после вскрика, словно он обладал силой вспышки, в дальнем, самом темном углу бойлерной проступили бледные босые ступни, а потом -- дальше и дальше -ноги в густой россыпи черных волос, плавки, впалый живот, ребра, тощая грудь с татуировкой гитары, плечи с красными полосами, тянущимися из-под мышек, кадыкастая шея и лишь после них -- лицо. Оно было незнакомым.

С тревогой, обжавшей сердце жесткими, неприятными пальчиками, Санька сделал еще пару шагов, нагнулся к лицу и чуть не отшатнулся. На лице неожиданно прорезались глаза. Наверное, они были закрыты до этого, потому что даже сейчас оставались какими-то сонно-пьяными.

-- Эразм! -- первым узнал Андрей.

Санька хотел ему верить, но не мог. Он еще ни разу не видел Эразма в плавках. Вчера, когда гитарист, помывшись, скользнул под простыню, Санька распаковывал свой чемодан и на его бодрые вскрики не обернулся. Но он видел его лицо. А то, что видел, отличалось от того, что смотрело сейчас на трех мужиков стеклянными глазами.

-- У него, гад, рот и уши скотчем заклеены, -- первым догадался ветеран гостиницы. -- Как баул. Мы когда из Турции, гад, товар гоним, то тоже так заклеиваем...

-- Понесли его на воздух, -- приказал Санька.

-- А кто это? -- не понял мужик.

-- Знакомый наш.

-- А как он, гад, сюда-то?

-- Бери за ноги! -- крикнул Андрей.

Руки мужика покорно нырнули к ступням Эразма.

На улице, под слепящими лучами солнца худой гитарист показался еще худее. Его уложили на траву, развязали ноги, руки, отлепили скотч с ушей. Кусок на губах поддавался с трудом. Когда и он с хрустом сполз с небритой кожи, Санька приготовился к ругани, но губы, еле пошевелившись, ничего из-под себя не выпустили.

-- Бухой он, что ли? -- предложил свой вариант объяснения мужик в тельняшке.

-- Не знаю, -- огрызнулся Санька. -- Понесли его в номер!

_ Глава восьмая

СОВЕТ В ФИЛЯХ, ИЛИ СДАЧА ПРИМОРСКА ВРАГАМ

Только через несколько минут Эразм вспомнил, что он может говорить.

-- Уж-же это... ут-тро? -- спросил он и попытался сесть на кровати. -У-у, е-мое!.. Тошниловка какая!.. Мы это... пили, что ли, вчера?

-- Ты где ночью был? -- со строгостью менеджера спросил Андрей.

Поиск закончился и права старшего в группе, временно отданные Саньке, возвратились к нему.

-- Кто был? -- сделал удивленное лицо Эразм.

Вместо удивления получилась брезгливая гримаса.

-- Ну, не я же!

-- Я это... спал.

Голову кружило, будто в детстве на карусели. Слова получались какими-то круглыми, похожими на детские воздушные шарики. Эразм произносил их, и ветер тут же уносил слова, вычеркивал из памяти. Да и произносил он как-то странно, словно вновь учился говорить.

-- Мы это... пьянствовали, что ли? -- приподнявшись на локтях, обвел он всех сидящих мутным взглядом.

-- Не мучай его, -- посоветовал Андрею Санька, присел на тумбочку у кровати Эразма и взялся пальцами за его запястье.

-- Я хочу объяснений! -- с менеджерской волевитостью выкрикнул Андрей. -- Не может быть, чтобы он ничего не слышал! Как-то же он попал в эту бойлерную!

-- Он ничего не слышал, -- отпустил запястье Эразма Санька. -- Мы, к сожалению, тоже. У него слишком учащенный пульс. Наркотики еще действуют.

-- Надо вызвать врача, -- подал голос Игорек.

-- Хорошая мысль, -- ответил Санька. -- За врачом уже пошли.

-- Кто? -- не понял Игорек.

-- Тот мужик.

-- В тельняшке?

Санька не ответил. Он уже много раз замечал, что самый глупый ответ на земле -- это простое "Да". Он либо бывает бесполезен, как вот сейчас, или приносит уйму проблем. Ответил "Нет" и проблем тоже нет.

-- Мы все виноваты, -- продолжая сидеть на жесткой, больно режущей ноги, тумбочке, сказал Санька. -- Хотя бы в том, что слишком крепко спали...

-- Ты что-то предполагаешь? -- Андрей снова ощутил себя теряющим властные полномочия.

-- Пока да. Предполагаю. Маловато фактов... Ясно одно: Эразму не повезло с местом...

-- В каком смысле? -- поднял от пола грустные глаза Виталий.

Они были у него серыми-серыми. Как высушенный солнцем асфальт. Или как майка у скрывшегося парня.

-- Чуть не забыл, -- встрепенулся Санька. -- Виталий, ты помнишь кафе под зонтиками возле аэровокзала?

-- Где девки того... мороженое хавали? -- вместо друга ответил Игорек. -- Губищами?

-- Да, где девки...

-- Ну, помню, -- тоже подал голос Виталий.

-- За соседним столиком сидел парень. В майке, -- напрягся Санька.

Край тумбочки еще больнее впился в бедра. Наверное, тумбочка не могла понять, зачем придавившему ее человеку нужен парень в серой майке, если он, во-первых, уже почти забыл о его появлении в щели между гаражами, а, во-вторых, в Приморске могла оказаться не одна серая майка, а тысячи.

-- Он ничего не пил и ничего не ел, -- дорисовал портрет Санька.

Ни в том, ни в другом он не был уверен, но когда Виталий лениво, еле-еле кивнул, он искренне обрадовался.

-- А ты его внешность или еще что не запомнил?

Игорек хотел что-то сказать, но неспешный взмах руки Виталия остановил его.

-- Он такой... загорелый. Только не по-коричневому. А как-то вроде с краснинкой, -- уперев взгляд в грудь Саньки и будто сквозь эту грудь, сквозь стены гостиницы, сквозь дома Приморска пытаясь рассмотреть кафе, где все так же стояли столы под зонтиками, начал нараспев Виталий. -- Это раз... Стрижка короткая. Как у "быков". Это два... Лицо... Нет, по лицу ничего не помню. Кроме того, что очков не было. Ни черных, ни простых... Он не курил. Это три... Майка... Майка вроде бы серая, а на груди...

-- Эмблема! -- не сдержался Игорек.

Он был краснее самого спелого помидора. Скорее всего, он хотел сказать то же самое, что и Виталий, но только гораздо скорострельнее.

-- Да, была эмблема, -- согласился Виталий. -- Какого-то баскетбольного клуба. Штатовского. Из Эн-Би-Эй...

-- А какого? -- решил поучаствовать в допросе Андрей.

Он сидел на кровати в ногах у Эразма и выглядел отцом, пришедшим в больницу навестить занедужившего непутевого сына. А тот положил на лицо свою вязаную шапочку и тихо постанывал, будто от зубной боли.

-- Не заметил, какого, -- виновато ответил Виталий. -- Эразму плохо... Может, ему таблетку дать...

-- Какую? -- Посмотрел на африканский узор на шапочке Санька.

Он лежал в основном на лбу Эразма и казался цветной татуировкой. В каком-то западном клипе он видел гитариста с подобной татуировкой на лбу. С нею он выглядел не гитаристом, а кандидатом в дурдом.

-- Ну, анальгин... Или там аспирин... -- Фармацевтические познания Виталия на этом закончились.

Он был еще слишком молод и слишком здоров, чтобы запоминать названия лекарств.

-- Подождем врача, -- не согласился Санька. -- А то еще хуже сделаем... Так, значит, надпись не помнишь?

-- Нет.

-- А цвет ее хотя бы?

-- Зачем тебе это нужно.

-- На всякий пожарный.

-- Нет, я больше ничего не запомнил. Мы ж на девок смотрели... У них такие губ-бищи были...

-- Я думаю, он такого... среднего роста, -- добавил Игорек.

-- Он же не вставал! -- удивился Виталик.

-- Я так... по ногам. Как сидел, далеко ли кроссовки торчали... Слушай, а с чего ты взял, что Эразма сгубило место? Возле окна -- самая классная кровать. Свежий воздух. И все такое...

-- Вот именно! Все такое! -- спрыгнул с тумбочки Санька.

Бедра облегченно заныли. Они заставили Саньку размять их и пройтись для этого из одного конца комнаты в другую. Когда он вернулся и встал рядом с замершим в позе медицинской сиделки Андреем, он уже был намного увереннее.