Три восхода солнца - Ирина Омельченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Под такие критерии разве что блаженные и святые попадают! – Все-таки я его перебила, не сдержалась. – Ну и малые дети, конечно.
– В каждом человеке живет ребенок. Вопрос лишь в том, как много от него осталось. – Голос старца был спокоен и отстранен. Ни малейшего сомнения в словах. Ладно, допустим.
– А Нижний мир?
– Меняется постоянно. Кошмар он всегда индивидуален, персональная пыточная камера. Как вы, люди, говорите: «каждому по способностям»? – Я невольно отметила оброненное «вы, люди». Значит Сраоша не человек? – Для каждого здесь найдется место, Нижний мир никого не отвергает, всех примет, под всех подстроится. Даже те, кто искренне верит, что страдания очистят душу, закалят ее в борьбе, найдут здесь вечный бой, бессмысленное бичевание, вечный поиск истины или ожидание Великого Суда. Даже те, по мнению которых не существует загробной жизни, те, превратившиеся в тлен, кого пожрали корни – каннибалы (я с ужасом вспомнила растения на входе, оплетающие каменный постамент, они едят людей?), тела, вечно мучаемые могильными червями, не обретут покой. Даже упавшие на самое дно огненного озера, опаленные пламенем дыхания спящего дракона, будут обречены скитаться невидимыми тенями. Дерево создаст все, но лишь то, чего мы сами боимся, во что верим: кому-то придется бесконечно топтаться у реки Стикс, не имея платы за провоз, кому-то вариться в котлах, раз за разом сгорая в пепел. А капы подскажут Дереву нужный кошмар, «постигая» тебя.
Меня передернуло. Ничего себе откровения. Я закрыла глаза, в тщетных попытках отсечь лишнее, мирское, похабное, толстокожее существо, выращенное в среде людей, чтобы защищаться, сражаться и выжить. Найти в глубине души то невинное создание, способное радоваться солнечному дню и счастливо смеяться трели кузнечика. Получалось плохо… совсем не получалось, точнее. Видимо не проходит полу-превращение в жутика бесследно, да и мир человеческий изо всех сил колотит по пяткам тех, кто не отрастил мозоли, коросты на теле, способные защитить от ударов. Собственная личность предает тебя, Мона, напоминая, что от прежней Маргаритки не осталось ровным счетом ничего. Ни-че-го. А, значит, когда-нибудь, пусть позже, чем обычные люди, но все же, я окажусь здесь. Ужасно.
В этот раз сознание отключилось надолго, переваривало полученную информацию, наверное. А потом встряхнулось, словно говоря себе: «Решай проблемы по мере поступления». В общем, я, как большинство людей, оставила все «на потом», засунув поглубже голову в песок.
– Сраоша, расскажи мне о демонах. Что тут произошло? Почему они воюют меж собой? – Неужели старец и на эти вопросы ответ найдет? Этак я приду к рогатому выскочке уже подкованной всей имеющейся информацией.
– Демоны высшего порядка живут на самом верху. – Я послушно поднимаю голову. – Там, где ветви Дерева касаются воды огненного озера. (Чертыхаюсь, вспоминая неправильность мира, и смотрю уже вниз. Толку-то, кокон «без окон, без дверей»!) В этом озере спит Дракон Хаоса, прародитель демонов, выгнанный из Верхнего мира и создавший свой собственный, Нижний мир. Магическая сила его детей хранит сон Всемогущего, но их война меж собой, словно писк назойливого комара, грозит нарушить сон…
– А если он проснется? Нижний мир погибнет? – Опять влезаю с расспросами, но мне так хочется побольше узнать за максимально короткие сроки, уточнить один вопрос, пока старец не ответил на предыдущий.
– Легенда гласит, что, если Дракон Хаоса проснется, он обовьется вокруг Дерева Смерти, сомнет его, вырвет с корнями и бренной землей, которой Дерево питается.
– «Землей, которой питается Дерево»? Наш мир, что ли? Мир людей?
– Да. Если разрушить основание Нижнего мира, сила огромных разрушений пройдется по земле, уничтожая все живое и мертвое в обоих мирах.
По словам старика, выходило так, что, если Левиафан проснется, выживет лишь мир Верхний, до него и дотянуться сложнее, и защита посерьезнее, да и не полезет Дракон Хаоса туда, откуда его изгнали. О-па.
То, что рассказывает Сраоша, похоже даже не на легенду, а на старинную притчу, миф, страшилку для взрослых. Но как-то очень неприятно смахивает на описание Апокалипсиса: ураганы, разрушения, гибель всего живого люда – полный список, как на подбор. Конечно, уверенность, с которой говорил старец, несколько усыпила мой природный скептицизм, но картину столь глобальную представить все-таки сложно. Да и есть в этих россказнях что-то былинное или даже языческое, отчего начинаешь сравнивать их с боязнью людей грозы и отождествление природных явлений с богами. Неужто ты и, правда, существуешь, змей Левиафан? Остается либо не верить совсем, либо поверить на слово – проверять не хочется.
Кажется, я снова уснула, а ведь старец так и не рассказал, почему демоны сражаются между собой!
– Причины не скажу. Не знаю. Но воют кланы из-за ссоры двух архидемониц: Лилит и Наамах. Каждая в конфликт втянула и детей, и слуг, и созданный тварей. Нижний мир раскололся пополам. – Сраоша делает жест палочкой, словно перерубает воздух сверху вниз.
– Лилит? – С меня даже сон слетел. Про Лилит я слышала много и часто. Еще бы! По приданиям она была первой женой Адама, созданной из грязи и нечистот, а затем, низвергнутая в пучины Ада, стала ассирийской дьволицей, супругой Его Величества Самаэля, царицей Нижнего мира и прородительницей демонов. – Наамах? – Про вторую «мадам» что-то ничего не припомню. Видимо не настолько популярная личность.
– От супружества Лилит и Адама появился Асмодей. Рожденный девочкой и сменивший пол, войдя на престол Нижнего мира, он взял себе новое имя – Самаэль. Наамах, она же Наама, она же Лилит Алимта, – имя, переводимое как «жестокая Лилит» –младшая сестра Лилит. И вторая жена Самаэля.
– Ой, то есть? – Мозг начинал вскипать, стоило попытаться вклиниться в хитросплетение демонического генеалогического древа. – То есть, Лилит и мать Самаэля и его жена? А Наамах ей и сестра, и соперница, и невестка? Ой, вот черт! – Самым правильным решением было выкинуть всех этих демонов из головы. Поганой метлой и подальше. Черт с ними, они – демоны, что ж поделаешь, мораль им близка, как луна в отражении.
«Но я, я-то тут при чем?», – Лишь один вопрос в панике бился о стенку черепной коробки. Ладно, разберемся. Вслух же робко задаю вопрос Сраоше, –
