Китайская головоломка - Аркадий Жемчугов

Член Политбюро, министр обороны КНР, маршал Пэн Дэхуай высказал свое мнение о «большом скачке» и народных коммунах в письме Мао Цзэдуну, причем изложил это в стихотворной форме:

Зерно разбросано по земле,увял картофель.Молодые и здоровые люди брошенына переплавку железа,А молодых девушек и ребят заставилизаниматься сельскохозяйственными работами.Что они будут есть в будущем году?Прошу Вас, подумайте о народе.

Проходивший 28 ноября — 10 декабря в городе Учане 6-й пленум ЦК КПК обсудил вопрос об исправлении допущенных ошибок, а также принял решение не выдвигать кандидатуру Мао Цзэдуна на пост Председателя КНР на второй срок.

В типично конфуцианском стиле была высказана на пленуме критика в адрес Мао Цзэдуна: «Преисполненные добрых намерений, но излишне нетерпеливые люди полагают, что развитие на высоком уровне современной промышленности и других отраслей народного хозяйства — легкое, чрезвычайно легкое дело, что введение общенародной собственности и даже коммунизма — тоже чрезвычайно легкое дело».

«Такие люди, — отмечалось в решение пленума, — полагают, что на селе народные коммуны с учетом их характера уже могут быть отнесены к категории общенародной собственности и в них вскоре и даже уже сейчас можно отказаться от социалистического принципа «каждому по труду» и перейти к коммунистическому принципу «каждому по потребностям»… Мы не можем впадать в пустое фантазирование о том, будто можем прийти в коммунизм, перескочив через социализм. Некоторые «хотят вступить в коммунизм» преждевременно и досрочно отменить товарное производство и товарообмен, слишком рано хотят отрицать позитивную роль товара, стоимости денег и цен. Эти взгляды не способствуют развитию социалистического строительства и потому неправильны».

Давние соратники Мао Цзэдуна прекрасно понимали, что их боевой товарищ, с которым они съели не один пуд соли, не в силах порвать пуповину, связывающую его с патриархально-коммунистическими идеалами китайской древности, с конфуцианским учением о семье, государстве и Сыне Неба. Поэтому они критиковали его в крайне щадящих выражениях, изо всех сил старались поступать так, чтобы он не «потерял лица». Именно с этой целью не были официально упразднены народные коммуны, хотя фактически они перестали существовать. В решениях пленума это выразилось в объявлении о том, что отныне в деревне существуют три ступени собственности и управления: производственная бригада (бывший сельхозкооператив. — A. Ж.) основная единица в организации труда; большая бригада как хозрасчетная единица и, наконец, коммуна в целом.

Опять же с целью «сохранения лица» председателя решение «не выдвигать его кандидатуру на пост Председателя КНР на второй срок» было преподнесено следующим образом: «Это решение полностью носит активный характер, так как, не будучи председателем государства, товарищ Мао Цзэдун сможет целиком и полностью переключиться на работу председателя партии — это предоставит ему еще большую возможность сосредоточить свои силы на вопросах, касающихся курса политики и линии партии и государства, а также даст ему возможность высвободить больше времени для работы в области марксистско-ленинской теории, что не помешает ему и впредь осуществлять руководящую роль в государственных делах».

Казалось бы, Мао Цзэдун принял предложенную ему версию и согласился играть по конфуцианским правилам. Позже он объяснял свой уход с поста Председателя КНР собственным решением создать в партийном руководстве «первую и вторую линии», дабы обеспечить надежную преемственность власти. Выдвижение на «первую линию» Лю Шаоци, избранного в апреле 1959 года Председателем КНР, и Дэн Сяопина, ставшего Генеральным секретарем КПК, а также некоторых других, до словам Мао Цзэдуна, было сделано им для того, чтобы Лю Шаоци, Дэн Сяопин и другие выдвиженцы имели время «пустить корни» и почувствовать свою сопричастность к реальной высшей власти.

В действительности же Мао Цзэдун прекрасно отдавал отчет в том, что его уже наполовину развенчали: отобрали пост Председателя КНР, сохранив за ним (надолго ли?!) пост Председателя КПК. И с этим он, как показали последующие его действия, категорически не согласился.

На состоявшемся 216 августа 1959 года 8-м пленуме ЦК КПК он сумел добиться устранения тех, кто осмелился открыто выступить против него: Пэн Дэхуая; кандидата в члены Политбюро, заместителя министра иностранных дел Чжан Вэньтяня; члена секретариата ЦК КПК, начальника генерального штаба НОАК Хуан Кэчэна; кандидата в члены ЦК КПК, первого секретаря комитета КПК провинции Хунань Чжоу Сяочжоу. В специальном решении пленума они были объявлены «антипартийной группой Пэн Дэхуая» и обвинены в выступлении против «генеральной линии партии, «большого скачка» и народных коммун. «Этa группа отрицает победу генеральной линии, отрицает успехи «большого скачка», выступает против ускоренного темпа развития народного хозяйства, против начатого на сельскохозяйственном фронте движения за обильный урожай, против широкого массового движения за выплавку чугуна и стали, против движения за создание народных коммун… против принципа «политика — руководящая сила».

Не отошел Мао Цзэдун и от руководства текущими делами в Поднебесной. Везде, где только предоставлялась возможность, он упорно проталкивал свою «особую концепцию» политического и государственного устройства Срединной империи. Дело дошло до того, что новый Председатель КНР Лю Шаоци и Генеральный секретарь КПК Дэн Сяопин вновь попытались хоть как-то урезонить его. В частности, в феврале 1962 года на расширенном рабочем заседании ЦК Дэн Сяопин заявил: «Мы считает чрезвычайно серьезной проблемой то, что принимает решения и действует очень маленькая группа людей или один человек». В том же духе высказался и Лю Шаоци на рабочем совещании кадровых работников высшего звена. «Нынешние трудности, — подчеркнул он в своем выступлении, — на три десятых являются следствием стихийных бедствий, а на семь десятых — результатом чьих-то ошибок».

Опять все делалось по-конфуциански, но каждый знал, кого имеют в виду Дэн Сяопин и Лю Шаоци.

Последний бой, он трудный самый

Громкие, устрашающего характера процессы с разоблачением «антипартийных групп», отстранение от власти то одних, то других достаточно влиятельных партийных и государственных деятелей, непрекращавшиеся кампании «чистки», «исправления стиля» и прочие составляющие «административного ресурса» председателя не принесли ему желанного перевеса в расстановке сил и возможности уверенно, без помех проводить в жизнь свой особый, по существу, древнекитайский, патриархально-коммунистический курс. Позиции противостоявших ему реалистически мысливших партийных и государственных руководителей оказались достаточно сильны, чтобы не только критиковать его, но и сужать рамки его реальной власти.

О том, что сам Председатель КПК понимал это, лучше всего свидетельствует его оценка обстановки, сложившейся в высшем китайском руководстве после VIII съезда КПК. «Исходя из интересов государственной безопасности и уроков, которые можно извлечь из опыта Советского Союза, а также деятельности Сталина, наше руководство было разделено на первый и второй эшелоны. Я попал во второй эшелон, другие товарищи — в первый. Сейчас видно, что это был неправильный шаг… Находясь во втором эшелоне, я не занимался текущей работой, многие дела решались другими. И я способствовал росту авторитета других с тем, чтобы, когда я покину сей мир, в государстве не было волнений. Все приветствовали мою позицию. Но затем товарищи, находящиеся в первом эшелоне, не совсем хорошо решили некоторые вопросы».

О том, что он, Председатель КПК, далеко не всесилен, показало также и так называемое «дело У Ханя», известного китайского писателя и к тому же заместителя мэра Пекина Пэн Чжэня, влиятельного члена Политбюро.

Дело в том, что в сентябреоктябре 1965 года на рабочем совещании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Мао Цзэдун потребовал развернуть политическую кампанию против У Ханя, поскольку тот в одном из своих произведений не прямо, но достаточно прозрачно раскритиковал политику «большого скачка» и, более того, открыто симпатизировал Пэн Дэхуаю. Однако в узком кругу особо высокопоставленных деятелей КПК требование Мао Цзэдуна не встретило понимания. Разгневанный председатель покинул столицу и отправился в Шанхай, к своим сподвижникам.

Вот как он описывает эту поездку: «Началом «великой пролетарской культурной революции» мы можем считать опубликованную зимой 1965 года статью Яо Вэньюаня с критикой пьесы «Разжалование Хай Жуя». В это время в нашей стране ревизионисты настолько прочно закрепились в некоторых органах и районах, что даже ручеек не мог протечь, травинка не могла прорасти… Тогда я предложил одному товарищу организовать публикацию статьи о пьесе «Разжалование Хай Жуя». Только это нельзя было сделать в красном городе (в Пекине. — А. Ж.). Мне ничего не оставалось, как поехать в Шанхай и там все это организовать. В конце концов статья была написана. Я прочитал ее три раза и, так как нашел ее в целом хорошей, согласился на то, чтобы соответствующий товарищ опубликовал ее… После публикации статья Яо Вэньюаня была перепечатана большинством газет страны, но это не понравилось в Пекине… Затем я предложил издать статью Яо Вэньюаня в виде брошюры, но встретил сопротивление, поэтому брошюру издать не удалось».