Операция «Караван» - Дмитрий Янковский

После принятия ванны меня сморило окончательно, и я едва добрался до койки. Точнее, это была не койка, а самая настоящая мягкая кровать, почти как в резиденции Альбиноса. Было настолько удобно, хорошо и приятно, что на меня прямо-таки нахлынуло острейшее состояние сиюминутного счастья. В этом состоянии меня и одолел сон.

К сожалению, он не был столь безмятежен, как мне бы хотелось. Видимо голова продолжала думать, искать ответы на вопросы и решения насущных проблем, угнездившихся глубоко в подсознании. Отголоском этой работы мозга стали трудноописуемые кошмары. Я то падал куда-то, то задыхался в непроницаемой тьме, то вокруг меня все горело. Каждое из этих видений заставляло меня просыпаться, я ворочался, снова засыпал и погружался в новый кошмар.

Наконец мне это окончательно надоело, и я решил сменить состояние на любое другое. Для этого надо было отбросить бесплодные попытки уснуть и заняться чем-то другим. Вещественным, и желательно с какой-нибудь пользой. Без пользы можно было просто пошататься по коридорам базы. Но я прекрасно понимал, что дело даже не в пользе.

В какой-то мере я лукавил перед самим собой. Идея заняться чем-нибудь среди ночи была не чем иным, как рационализацией терзавшего меня желания. Именно оно, скорее всего, и подняло меня с постели помимо моей осознанной воли. Оно, возможно, как раз и формировало кошмары.

Я уже понимал, что больше всего мне сейчас хотелось одному, без посторонних глаз, и даже без помощи Алекса осмотреть ангар, в котором военные складировали свое снаряжение. Мне надо было понять, есть на базе личинки торпед, или нет. Все просто. А если они есть, мне нужно было уничтожить их до того, как все проснутся. И тогда никто уже никогда не поймет, были они вообще тут или нет.

Что двигало мной в этом желании? Недоверие к Алексу и другим членам команды? Нет, конечно. Я всем доверял. Но дело было не в этом. Проблема, точнее ее суть, лежала не в настоящем, а в будущем, причем в будущем вполне вероятном. Сейчас я был уверен в своих соратниках на все сто процентов. Но это лишь до тех пор, пока Альбинос или подобные ему дельцы не дотянутся до Алекса, Урмана или Ольги. И не надо будет никого пытать, не надо ничего из кого-то клещами вытягивать. Нет, достаточно будет сделать ряд предложений, от которых данный конкретный человек не сможет отказаться. В том, что это возможно, у меня не было ни малейших сомнений. Хотя бы в силу того, что сам я не смог отказаться от предложения Альбиноса. Точнее, я не смог отказаться от предложенной им цены. Но в том и дело, что своя цена есть у каждого, кто бы что об этом ни говорил.

В общем, я просто не мог рисковать. Я не имел права на это. Просто в силу серьезности самого вопроса. Ведь если человечество снова вернется к биотехнологиям, может произойти нечто более страшное, чем уже случилось пятьдесят лет назад. Так что этическая сторона недоверия к друзьям не могла изменить моего намерения.

Я решительно оделся и покинул каюту.

В тишине и отсутствии человеческой суеты, металлические коридоры базы выглядели весьма колоритно, как в каком-нибудь фантастическом довоенном фильме. Холодный свет люминесцентных ламп, однообразные стальные стены, выкрашенные однообразной шаровой краской, ряды заклепок на стыках, грубоватые сварные швы, покрытый мелкой решеткой пол. И почти полная тишина, которую, казалось, только усиливал едва заметный гул водородных генераторов.

Несмотря на беглый осмотр помещений, проведенный с Алексом, меня не оставляло ощущение, что я первооткрыватель, впервые оказавшийся в древней гробнице через тысячи лет после ее постройки. И хотя на гробницу это было мало похоже, не те интерьеры, да и возраст далеко не тысячелетний, но сходству ощущений это нисколько не бредило. Да, меня от людей, построивших базу, отделяли не тысячи лет. Но, если вдуматься, мы с ними жили в совершенно разных реальностях. Для них мир был одним, а для меня он совершенно другой. Они упивались новыми перспективами, которые могли даровать человечеству биотехнологии, а я относился к тем, кто теперь пожинал их плоды. И вкус этих плодов мне не нравился, у меня от него была оскомина на зубах.

Добравшись до ведущего в складской ангар люка, я повернул запорный механизм, потянул тяжелую створку и перешагнул через высокий стальной порог. Там мало что изменилось с первого осмотра, только добавились принесенные со «Шпика» вещи.

Я задраил за собой люк и решительно пересек ангар в направлении восьми прозрачных акриловых боксов, заполненных жидкостью, в которой плавали очень странные на вид скафандры. Они интересовали меня не меньше, чем личинки торпед, потому я и начал осмотр с ангара, а не с арсеналов.

Почему костюмы такие огромные? Почему хранятся таким странным образом? Какими функциями он обладает, если попал на вооружение к военным? Ни на один из этих вопросов я не имел ответа, но мне хотелось получить их хоть в самом первом приближении.

Вообще, если говорить честно, у меня при самом первом взгляде на эти скафандры закралось нехорошее подозрение на их счет. Но близко мы к боксом не подходили, а издалека проверить догадку было невозможно. И мне не хотелось раньше времени заострять на странных костюмах внимание Алекса.

Но вблизи их даже не надо было особо разглядывать, так как их биологическое происхождения стало очевидным. Это были самые настоящие биотехи, только выполненные в виде скафандра, а не в виде глубоководного оружия. Их вид произвел на меня сильное впечатление. Я скользил взглядом по узлам мышц под тонкой бородавчатой кожей, по хрящевым наростам на спине и боках, по жаберным пластинам, похожим на бахрому. От них по всему скафандру расползалась синеватая сетка кровеносных сосудов. Зрелище было не для слабых нервов. Чем-то это напоминало не до конца освежеванную тушу диковинного инопланетного существа с толстыми ногами, руками, и покрытой панцирем головой.

Остальные семь скафандров были той же породы, что и ближайший ко мне. Мне не по себе становилось от одного взгляда на них, а ведь кто-то залезал к ним внутрь, под эти мышцы, под эту кожу, дышал под водой их жабрами. Меня передернуло. Это было выше моего понимания.

Но я допускал, что мое понимание не беспристрастно, что оно уже отравлено ненавистью к тварям, убившим мою мать и отца. Возможно, психиатры назвали бы мое отношение к биотехам фобией, и, скорее всего, были бы правы. Но мне было без разницы. Я не собирался менять своего отношения. Даже ради возможностей, которыми могли обладать живые скафандры.

Наличие биотехнологических творений этого вида говорило о том, что и личинки торпед тут наверняка имеются. Видимо база относилась к тому временному периоду, когда человечество еще не успело прийти в ужас от им же сотворенных чудовищ. Возможно, тут найдутся и другие биотехнологические устройства, кроме костюмов и торпед. И мне тогда придется уничтожить их все. Без жалости, без сомнений.

Я уже всерьез намерился отыскать инструмент, подходящий для вскрытия тварей, но призадумался. Вот, меня бесили законы, запрещающие исследования биотехов. Бесили дико. Но почему? Потому что они мешали собирать информацию, необходимую для их уничтожения. НО ведь принимались эти законы из тех же соображений, из которых я сейчас собирался разбить восемь акриловых боксов. Всех биотехов под одну гребенку.

Но если я не считал верными законы, так может и сам я не прав? Может нельзя так? Может лучше использовать любые средства, пусть даже и биотехнологические, для достижения полной победы над врагами? Но так не далеко и до тактики Альбиноса. Следуя этой логике, и личинки торпед уничтожать было нельзя.

Отойдя в сторону, я присел на основание ложемента, державшего один из буксировщиков для боевого пловца. На мне ведь была очень большая ответственность. Я сам ее на себя возложил, но это не меняло дела. Я не мог, не имел права рубить с плеча. Мне надо было подумать.

Я решил дождаться утра и посоветоваться с командой. Последнее решение будет за мной, это понятно, но я боялся наломать дров сгоряча. Лучше было вернуться в каюту, что я и сделал, оставив все в ангаре без изменений. Стоило мне улечься на кровать, сон укутал меня мягко и незаметно, а кошмары не тревожили больше, словно мозг удовлетворился отложенным на завтра решением.

Проснулся я бодрым, как никогда. За завтраком пришлось рассказать всем о своей ночной вылазке и о посетивших сомнениях. Алекс удивился, что до меня сразу не дошло, мол он биотехнологическую природу скафандров сразу понял. Может, просто выделывался, но в любом случае мой рассказ не произвел на него особого впечатления. На других тоже.

Ольга заинтересовалась темой и предположила, что жаберное дыхание на глубине может оказаться в несколько раз эффективное, чем грибковое, ею же и придуманное. А заодно и безопаснее, так как отпадала необходимость принимать противогрибковые препараты после возвращения. По ее мнению возможность скафандров этим наверняка не исчерпывалась. Костюмы просто обязаны были иметь органы автономного передвижения в глубине, вроде торпедных водометов.