Спляшем, Бетси, спляшем! - Марина Маслова

— О-о-о, — только и могу выговорить я сквозь подступившие слезы, — Иногда я сомневаюсь, есть ли Бог на небе, правда, миссис Марш?

Она смотрит на меня несколько смягчившимся взглядом и спрашивает:

— Вы ведь ждете ребенка, леди Элизабет? — она впервые называет меня по имени, я только киваю головой, — Может, это и примирит его с жизнью!

Тут уж я не выдержала и разрыдалась. Что может примирить Алекса с жизнью, которой у него не осталось! Миссис Марш приносит мне воды. После этого она начинает относиться ко мне несколько иначе, без особой любви, но заботливо.

По пятницам к нам приходят на чай священник Хартнелл и Вильямсы. С Хартнеллом я иногда говорю о религии. Меня очень интересует современная смесь веры и знаний, которые эту веру расшатывают. Мы сходимся на том, что теперь это свод моральных принципов, девиз которых — терпимость к слабостям других и взыскательность к себе. Хартнелл интересуется православием, но тут я ему мало чем могу помочь.

В начале августа из Лондона нам пересылают извещение о разрешении на въезд в Союз по гостевой визе. Я уговариваю Алекса поехать со мной, это развлечет его, разве не интересно побывать в такой закрытой стране, как наша?

— Хорошо, — улыбается Алекс, — Я так привык каждый день видеть тебя, что не выдержу месяц одиночества.

В сентябре, распрощавшись с миссис Марш и отдав распоряжения закрыть дом на зиму, мы летим в Ленинград. Попав в родной город через два года, когда уже и не надеялась, я заплакала. Нас встречает вся семья: родители, сестра, Коля с Сашей. Все окружают меня и начинают ахать, глядя на мой огромный живот. Наконец, я обнимаю смущенного Сашку и говорю ему:

— Помнишь, как ты просил родить тебе девочку, чтобы ты женился на ней? Немного поздновато, но будет девочка, и ты будешь первым претендентом!

В суматохе встречи Алекс оказывается в стороне и с улыбкой наблюдает за нами. Коля подходит к нему поздороваться. Наконец я, оторвавшись от мамы и сестры, вспоминаю, что их всех нужно познакомить. Родители смотрят на Алекса с опаской: что еще им ждать от очередного мужа? Моя крохотная квартирка, конечно, тесна нам, Коля предлагает свою, у них с Сашкой теперь просторная квартира в центре, на улице Чайковского. Все стены там увешаны чудесными картинами современных ленинградских художников, многие из которых были друзьями Светланы. Алекс с восторгом оглядывает их.

Когда мы остаемся вдвоем с Колей, он наконец может обнять меня.

— Вот ты и увидел меня толстой, как слониха, и дальше будешь только смотреть. Жалко!

— Я буду еще обнимать и целовать, — он прижимает меня к себе и вдруг смеется, — Ух, как он толкается! Тоже решил поздороваться!

— Это не он, а она!

— Откуда ты знаешь?

— Мне даже показали ее на телеэкране. Такая смешная страшилка.

— Она будет красавицей, ведь у нее такие красивые родители.

— Я думаю, может она будет счастливей нас?

— Мы сделаем все, чтобы она была счастлива, — обещает Коля.

— Да уж, будущая леди Ферндейл. Знаешь, когда я узнала о титуле, мне захотелось закричать: я хочу обратно! А она привыкнет к этому с рождения. Хотя здесь это не имеет значения. Будь я тысячу раз леди, к тебе я могу попасть только кривыми дорожками.

— Ничего, Бетси, на нашей улице тоже будет праздник!

Весь месяц мы с Алексом ездим по городу и окрестностям. Город привели в порядок к Олимпиаде и он необычайно хорош, Алексу он очень понравился. Бесконечные встречи с друзьями за чашкой кофе и бутылкой сухого вина, наши разговоры обо всем далеко заполночь увлекают его. Мы с Колей с двух сторон по очереди переводим ему, чтобы он мог принять участие в беседе.

Когда мы едем домой, Алекс говорит, что никогда не наблюдал такого удивительного общения и теперь понимает, почему я тоскую и рвусь домой. Он привез меня из Хитроу к себе домой и спросил:

— Ты ведь будешь теперь жить со мной? Я так привык, что ты всегда рядом. Да и за тобой нужно теперь следить, ведь скоро уже?

— Алекс, я не хочу затруднять тебя и нарушать привычный образ жизни. Я справлюсь.

— Я прошу тебя! Мне этого хочется. Хорошо? — он с тревогой ждал ответа и мне пришлось согласиться.

Так я поселилась в доме Александра Ферндейл. Спальня моя выходила в просторный холл второго этажа, напротив спальни Алекса. Еще он предложил работать в его кабинете, но я предпочитала сидеть внизу в холле, где могла попросить Алекса поиграть мне. Подолгу сидеть за работой было уже тяжело, я устраивалась в кресле у камина, Алекс подставлял мне под ноги скамеечку и я, полулежа, обложенная для удобства подушками, сидела, слушая музыку, или мы разговаривали. Однажды я поглаживаю выпирающий живот и вскрикиваю от неожиданности, когда чувствую особенно сильный толчок.

— Что, — улыбаясь спрашивает Алекс, — у него сегодня тренировка по футболу?

— Скорее уж занятия балетом, это ведь девочка, мне уже точно сказали.

Алекс замер на минуту, а потом, приблизившись, спросил:

— Можно мне послушать?

— Конечно.

Он прикладывает руки и с довольным лицом слушает энергичные попытки моей дочери достучаться до неведомого мира.

— Юная леди, мы ждем тебя!

Через две недели он по совету моего врача заранее отвозит меня в клинику. Я солгу, если скажу, что родила легко, помучилась я изрядно, больше суток, но была так счастлива, что вытерпела бы вдвое больше. Алекс приехал, когда меня уже привезли из операционной, где накладывали швы. Дочка моя, которую мне сразу дали обнять, но я ее не рассмотрела толком, была вымыта и запелената, сестра внесла ее следом за вошедшим Алексом и положила мне на руки. Я взглянула в ее сонные голубые глазки, которые вдруг широко раскрылись, словно удивляясь открывшемуся перед ней миру, и воскликнула:

— Да это же Алиса в стране чудес! Я так ее и назову, пусть ее мир будет только чудесным!

Алекс сжал мою руку и, осторожно поцеловав мою дочку в лобик, сказал нежно:

— Добро пожаловать, леди Элис Ферндейл!

Я сначала опешила от неожиданности. Машинально я произнесла «Алиса» по-русски, забыв, что в английском оригинале это Элис, так звали погибшую дочь Алекса.

— О, Алекс, я не специально, ты понимаешь, просто ей очень идет это имя, — оправдываюсь я растерянно, — Я не подумала, может, так нельзя? Я придумаю другое имя.

— Ну, что ты, Элизабет, успокойся. Я счастлив, словно возродилась моя девочка. Как ты думаешь, у нее будут темные волосики, да? А глаза могут еще потемнеть, но, возможно, будут серые.

— Скорее всего, светло-карие.

Через три дня меня отпускают домой. Накануне ко мне приходит молодая женщина с милым веснушчатым лицом. Она — няня, и если я согласна, будет мне помогать ухаживать за Алисой. Зовут ее Клер Грайс. Мы немного побеседовали, и я сказала, что она мне очень понравилась, но я должна поговорить с мужем. «Конечно!» — говорит она. Когда ко мне приходит Алекс, я убеждаю его, что смогу вырастить Алису сама, но тут он непреклонен.